Читаем без скачивания Мари Галант. Книга 2 - Робер Гайяр

Его внимание привлек шум у входной двери. Лефор сообразил, что пришел посетитель, но, услыхав шум борьбы, поспешил прочь.

Флибустьер бросил взгляд по направлению к двери, что вела на кухню, и увидел Пьетрекена, притаившегося за приоткрытой дверью.

«Отлично! – подумал Ив. – Времени терять нельзя!»

Теперь он жалел, что сразу не прикончил геркулеса: врагов стало бы на одного меньше. Однако это не охладило его пыла, и он бросился навстречу разбойникам. Гийемо не шевельнулся. Он не сводил с Лефора глаз, словно пытаясь разгадать его мысли. Вдруг он крикнул:

– Внимание! Все вместе! Прижимаем его к земле!

Ив отразил нападение четырех противников. Он парировал их выпады и действовал так напористо, что заставил Пьетрекена отскочить назад: тот не сразу вернулся к своему наблюдательному посту.

– Ему крышка! – заорал Гийемо. – Вперед, ребята, он наш!

Это было похоже на правду. Ив взбесился.

Его шпага, старая рухлядь, купленная у старьевщика, должно быть, имела дефект. Несомненно, она была искусно запаяна, чтобы скрыть недостаток, но сейчас треснула и в руках у Лефора остался лишь короткий обломок.

Лефор растерянно озирался. Ему казалось, что он угодил в западню, как крыса, которую вот-вот убьют, а он даже не может защищаться.

В бешенстве он запустил обломком в лицо разбойнику, стоявшему к нему ближе других. Потом отскочил назад, чтобы выиграть время. Перед ним оказался стул, на котором он недавно сидел. Ив схватил его за ножку, раскрутил над головой и швырнул в нападавших. Стул едва не задел голову Мирибеля, бывшего выше других ростом, и ударил в полку, на которой стояли оловянные кружки, медные кастрюли, котелки с красными днищами, – все это обрушилось с оглушительным грохотом.

Ив почувствовал, как его царапнула шпага. Теперь разбойники не спешили. Они знали, что Лефору некуда деться, и хотели его немного помучить.

– Не вздумайте прикончить его одним ударом, – предупредил Гийемо. – Не забывайте, что у Фультремона и Салиньяка есть еще друзья, им будет приятно пощекотать ему пятки! Подрежем ему подколенные сухожилия, потом свяжем нашего красавца и повесим его перед Дворцом правосудия!

– Неужели?! – вставил Ив.

– Да, – кивнул Мирибель. – Я сам перережу сухожилия и отволоку на себе, да еще перевяжу, как колбасу!

– Поберегитесь, мессир, – храбрился Лефор, – моя нога совсем рядом с вашим сухожилием!

Он попятился и сумел приблизиться к другому столу, столь же тяжелому, как и первый. Флибустьер наклонился и без видимых усилий оторвал стол от пола. Это был щит внушительных размеров, против которого бессильна любая шпага. У Гийемо перехватило дыхание. Он не ожидал, что положение так неожиданно изменится, не предполагал, что в этом человеке столько сил, несмотря на его рост и стать.

– Мирибель, заходи сзади, – приказал он, – а вы, ягнятки, окружайте его, прижимайте с боков; пусть откроется, черт побери!

– Давайте, давайте, окружайте меня, – подхватил Лефор, – а я угощу вас вот этим столом!

Он поворачивался то в одну сторону, то в другую и постепенно стал спиной к кухонной двери.

Ив говорил себе: если трактирщик, как он и подозревал, состоит в сговоре с разбойниками, то не упустит возможности и убьет его или хотя бы попытается убить.

Лефор не ошибался. Он услыхал, как тяжелая дверь протяжно заскрипела на несмазанных петлях. Ив подумал, что Пьетрекен выходит из-за укрытия с оружием в руках: с пестом или вертелом.

Ив быстрее молнии швырнул стол, будто катапульту, и обернулся. Ударом кулака он размозжил трактирщику голову. Один прыжок – и он на кухне. Ив захлопнул за собой дверь. Запиралась она на один-единственный крюк. Лефор стал спешно сваливать в кучу столы и стулья, находившиеся поблизости. Зычным голосом, перекрывшим проклятия и ругательства врагов, он объявил:

– Я очень проголодался, господа! Мне давно пора съесть пару колбасок, уже немного подгоревших. А потом мы с вами сыграем в повешенного!

Колбаски, которые он заказал, в самом деле поджаривались в собственном соку на плите. Он перевернул их концом своего ножа. На столе лежал круглый хлеб. Лефор поискал взглядом бочонок с вином, увидал его в углу среди полдюжины других. Без труда отыскал кружку и налил себе легкого вина. Флибустьеру было жарко, его мучила невыносимая жажда.

Разбойники ломились в дверь, но та не поддавалась.

– Поднатужьтесь, ребятки! – крикнул им Ив. – Еще чуть-чуть, и я смогу предложить вам выпить. Приятно бывает утолить жажду… А вы, господин Пьетрекен, если еще живы, берегитесь, обещаю, вам придется об этом пожалеть!

Флибустьер отрезал ломоть хлеба, положил на него колбаску и, сидя на краю стола, подпиравшего дверь, преспокойно принялся за еду.

Он был невозмутим, словно на палубе собственного судна. Здесь ему, пожалуй, даже вольготнее, поскольку на «Пресвятой Троице» он редко мог себе позволить такую роскошь: изумительное вино, специально для него приготовленные и прекрасно прожаренные колбаски. Он благословлял за это своих врагов. Ему пришло в голову, что в бочонках, по-видимому, вино лучше, чем то, которым он запивает еду. Он взял кружку и попробовал сначала из одного бочонка, потом из другого; прищелкнув языком, вернулся к двери, за которой совещались нападавшие, и предупредил, чтобы те поспешили, если хотят получить хоть глоток вина…

– Сдавайся, сучий потрох! – вдруг предложил Гийемо. – Не то выкурим тебя, как лису!

– Посмотрим! – отозвался Ив. – Я отлично себе представляю вас в роли борзой, вывалившей язык после шестичасовой погони. Зато я превосходно себя чувствую.

Чего не хочешь, того и не слышишь. Лефор проглотил последнюю колбаску. Он уже хотел взяться за окорок или копчености, когда до него дошли слова Гийемо. Ив подбежал к плите, над которой находилось небольшое слуховое оконце. Лефор вскарабкался на плиту и выглянул наружу. Окно выходило на крошечный двор.

Повсюду было развешано белье. Внизу хрюкали поросята, осаждаемые курами и утками, барахтавшимися в луже, которая еще не просохла после недавнего дождя.

Над птичьим двором поднимался смрад, однако его перекрывали запахи с кухни Пьетрекена: так много лука и чеснока клал тот в свою стряпню.

Ив подумал, что с умом направленный огонь может показаться настоящим пожаром. Он сейчас же представил себе, каким бедствием явится пожар в самом сердце квартала, где все дома стоят впритирку, почти касаясь друг друга крышами.

Посеять панику представлялось делом несложным. Ждать помощи жителям деревянных домишек не приходилось в этом перенаселенном квартале.

Флибустьер умоляюще произнес:

– Господин Гийемо! Очень сожалею, но последнее слово придется оставить за вами! Поджарить меня! Да я даже от табачного дыма кашляю!