Читаем без скачивания Все прелести Технократии - Максим Волосатый

Освещенное пространство бот-парковки Барок пролетел в одно мгновение. Любой, увидевший его в этот момент, никогда в жизни не связал бы стелящийся по земле, поблескивающий бритым черепом силуэт в удобной просторной одежде с осторожным, не всегда уверенным в себе шагом Рудольфа. Сейчас в бар шел охотник.

Но не на шутку перепугавшийся Рудольф не сдавался до самого конца. Уже почти взявшись за ручку двери, ведущей в бар, Барок услышал отчаянный вопль сбросившего все защитные покровы «соседа». Серой пелены больше не было, пошел разговор двух совершенно самостоятельных личностей.

– Нет, Барок, нет! – истеричный крик Рудольфа все же достиг помутненного сознания Барока. – Нельзя брать никого прямо в баре.

– Можно, – хриплый рык Барока не вел беседу, он просто оповещал «соседа» о том, что солнце всходит на востоке. – Ты сам сказал, что это единственный выход.

– Да, то есть, нет, – фальцетом пискнул Рудольф. – Справиться с этим можно только так, но не здесь.

– Почему не здесь, – это тоже не было вопросом. – Это место ничуть не хуже и не лучше остальных.

Рудольф в отчаянии заметался по остекленевшему сознанию Барока. Вот-вот начнется представление. Его (их) рука уже взялась за ручку входной двери, когда Рудольф все же набрел на стоящий аргумент.

– Нет, Барок, остановись. Никто из живущих на планете так не делает. Если ты начнешь брать кого-либо прямо в баре, все будут в ужасе. Они поймут, что я сошел с ума. И нас упрячут в больницу.

Аргумент в цель попал. Для Барока все выглядело несколько иначе, но идея была верна. И закостеневшее сознание, одурманенное непрерывно пульсирующим бугром, все же чуть сдвинулось, меняя доминанту. Бугру придется подождать еще полчаса.

Рудольф даже не успел перевести дыхание, радуясь избавлению в последний момент, как новый план, сложившийся в голове Барока, поверг его в еще больший ужас.

– Нет!!!

– Что теперь не так? – Барок держался из последних сил. Как он уже сейчас понимал, такое количество сильнейших возбуждающих таблеток есть было нельзя ни в коем случае. Но Рудольф, гад, ты-то где был?

– Нельзя силой заставить женщину поехать с тобой, а потом … это, заняться с ней …, ну, … в общем… без ее согласия….

– Что ты там блеешь?! – сквозь стиснутые зубы раздельно процедил Барок, все так же стоящий перед входом в бар и держащийся за ручку двери. Рудольфу становилось плохо от одной только мысли, что сейчас из этой двери может выйти какая-то женщина.

– Нельзя так, – собрался, наконец, Рудольф. – Если за кувыркания прямо в баре тебя, … меня, … нас, короче, сочтут сумасшедшими, то за похищение уже возьмется полиция. Нас посадят в тюрьму. И ни ты, ни я больше ничего не сможем сделать.

К их общему счастью, на осознание этого заявления Барока все же хватило.

– И что нужно делать? – хрипло выдавил он из себя.

И тут же взорвался, увидев у себя в голове ответ Рудольфа.

– Что?! Ты соображаешь, что говоришь?! Это мне сейчас придется потратить весь вечер на то, чтобы хоть кого-нибудь уговорить поехать со мной?! Сейчас?! В этом состоянии?! Я убью тебя, Рудольф.

– Но я говорю правду, – отчаяние Рудольфа невозможно было описать.

Бесконечно долгую секунду Барок вглядывался в открытое сознание «соседа», а потом с силой сжал ручку. Он точно знал, что будь он в прежней своей, дополумраковой, силе, она превратилась бы в труху. Но сейчас он видел только бледную лапку, вцепившуюся в кусок дерева. Приходилось мириться.

– Ладно…. Ох ты, – тело перед дверью согнулось от очередного приступа, – я послушаю тебя, – Рудольф в голове облегченно вздохнул, было, но с трудом разогнувшийся Барок перебил его. – Но решу по-своему. А потом, когда все закончится, нам придется серьезно поговорить. Ты будешь наказан.

Рудольф сжался, как от удара, хотел что-то сказать, но Барок уже распахнул дверь.

Атмосфера вечернего бара обрушилась на них падающей стеной. Мешанина из музыки, запахов, света оглушала. Барок, не теряя ни секунды, нырнул в эту стену и пошел вперед, прорезая плотный вечер. Он шел туда, куда ему указывали воспоминания Рудольфа. И что-то такое витало вокруг него, отчего плотная толпа бара раздавалась перед ним в стороны как будто сама собой.

Так, вот он, этот угол, где должны сидеть эти самые «женщины». Стоп. В памятном углу удобно расположилась компания из пяти подвыпивших мужиков. Никаких женщин, пригодных к использованию.

– Где они? – прорычал Барок. – Ты обещал.

– Это же не грядка, – попытался оправдаться Рудольф. – Они же не растут здесь. Могут и перейти куда-нибудь. А могут и вообще не прийти.

И испуганно зажмурился. Барок с огромным трудом удержал внутри разъяренный рык.

– Слизняк, – сдавленно прошипел он. – Ничего толком сделать не можешь. Все, заткнись.

Упругим охотничьим шагом, каждой клеточкой чувствуя воспаленный бугор, Барок двинулся по кругу, обшаривая взглядом помещение бара. Сквозь плотный дым сигарет, перемешанный с грохотом музыки, до него вдруг донеслись несколько удивленных голосов. Кто-то звал Рудольфа. Барок даже ухом не повел.

– Зовут, – робко поведал Рудольф. – Надо отозваться.

Барок фыркнул в его сторону, но все же небрежно махнул рукой, показывая приветствие. Голоса раздались опять, но продолжения они не дождались. Барок замер. В настороженные сканеры его глаз, наконец, попал силуэт, подходящий под образ, который рисовал Рудольф. Одиноко сидящая возле барной стойки женщина чуть повернула голову, и Барок подался вперед. Эта она, та самая, из робкого воспоминания Рудольфа. О, так даже еще и лучше…. Нашел! И тут же чуть не споткнулся на ровном месте, натужно выпучив глаза: бугор полностью согласился с его выводами.

– Нет! Только не ее! Пожалуйста! Не ее…, – если бы у Рудольфа было тело, он бы встал на пути атакующего Барока, крестом загораживая цель, но его тело, увы, принадлежало другому, и этот «другой» уже не видел перед собой ничего.

Одним мысленным усилием Барок вновь воздвиг в сознании серую пелену и легко, словно пушинку, закинул туда Рудольфа. На стене тут же обосновался пульсирующий узор, запирая бьющегося в отчаянии «соседа». Клетка захлопнулась. И сам не зная для чего, Барок все же дал Рудольфу доступ к чувствам и эмоциям, владевшим им. Потом разберемся, благо это, или проклятие. А теперь все, заткнись.

– Сильвия.

– Рудольф? – сидящая женщина, повернулась к подошедшему Бароку, ставя на стойку бокал, из которого она пила через трубочку. Она окинула его спокойным, правда, несколько удивленным взглядом, приподняла тонкую бровь и перекинула ногу за ногу.

Натянувшаяся юбка обрисовала тугое бедро, и Барок чуть не рухнул от сосущего чувства, которое выдал предательский бугор. Нет, только не смотреть на пышную грудь под тонкой блузой. Женщина и близко не походила на девушек, изображенных на картинках, оставшихся дома, но, тем не менее, в ней было что-то очень и очень притягательное. Бугор пришел в неистовство. И сверху на все это накладывалось еще совершенно животное вожделение самого Рудольфа. Барок, преодолевая накатывающее безумие, удивленно (это все тот же самый бледный гриб Рудольф?) присмотрелся к бьющемуся в истерике «соседу».