Читаем без скачивания Лжегерои русского флота - Владимир Шигин

Переодевшись в матроса и став, таким образом, настоящим «братком», Фельдман при помощи Матюшенко собрал команду и объявил: на берегу идёт восстание против правительства; армия готова к нему присоединиться и ожидает только сигнала с «Потёмкина». Всё это было полным враньём. Никакого народного восстания в Одессе не было. В это время толпы пьяных уголовников ждали ночи, чтобы начать новые поджоги, грабежи и убийства, и армия вовсе не жаждала к ним присоединиться. Враньё, впрочем, имело далеко идущие цели. Прибывшие бундовцы призвали потёмкинцев помочь восставшим пролетариям… бомбардировкой Одессы из всех орудий броненосца. То же самое требовали и «товарищ Кирилл» с Матюшенко. Вне всяких сомнений, что Фельдман с Березовским прибыли на «Потёмкин», уже имея задание о расстреле беззащитного города. Это была самая настоящая чудовищная провокация, имевшая целью залить Одессу кровью, свалив затем всё на официальные власти. «Надо немедленно заставить матросов высадить десант, вместе с рабочими взять город и основать республику в Одессе, — писал впоследствии в воспоминаниях Фельдман. — Нужно было спешить к броненосцу. Не было времени сноситься с организациями, и я решил действовать за своей личной ответственностью».

Вспоминает участник событий М.И. Лебедев: «…Одесская революционная организация посылает на „Потёмкин“ двух своих представителей т.т. „Кирилла“ (кличка) и Фельдмана, которым суждено сыграть впоследствии крупнейшую роль в событиях этих дней. На красном „Потёмкине“ избирается революционная комиссия для руководства оперативными действиями корабля и вообще для управления таковым. В состав комиссии вошли вышеуказанные т.т. „Кирилл“ и Фельдман, инженер-механик А. Коваленко (впоследствии оказался эсером. — В.Ш.)… Возглавлять комиссию, а также и корабль стал матрос Матюшенко».

Очень любопытное признание! На первый взгляд непонятно, почему вместо только что избранного у Тендровской косы комитета на «Потёмкине» с приходом в Одессу срочно назначается новый. Чем был плох первый и чем он отличался от второго? Дело в том, что первый комитет был составлен полностью из матросов «Потёмкина» и влияние там Матюшенко, видимо, всё же не было безграничным. По-видимому, в первом комитете были и люди Вакуленчука. Именно поэтому во втором комитете уже почти нет представителей команды, а уж «вакуленчуковцев» так точно, зато имеются одесские революционеры-сионисты, которых Матюшенко принял, как своих старых знакомых, с распростёртыми объятиями. Едва появившись на корабле, и «Кирилл» и Фельдман сразу же стали им командовать. Любопытна и оговорка Лебедева о «крупнейшей роли» в Одесских событиях всё тех же товарищей «Кирилла» и Фельдмана. Чем именно занималась на борту пригнанного в Одессу корабля эта парочка революционеров, в точности мы не знаем, но не верить на слово М.И. Лебедеву у нас оснований нет. Совершенно ясно одно, что с момента появления в Одесском порту «Потёмкин» и его команда стали марионетками в руках заправил Одесской смуты и беспрекословно исполняли все их указания.

А теперь представим себе: восставший корабль приходит в порт и там на его борт поднимаются две никому не известные личности, которые заявляют: «Мы пришли, чтобы вами командовать! Теперь мы тут главные, и вы все должны нас слушаться!» После этого команда безропотно подчиняется этим, невесть откуда взявшимся, субъектам и позволяет им делать с собой всё, что заблагорассудится.

Могло ли быть такое в действительности? Да никогда! Проходимцев бы в лучшем случае просто вышвырнули за борт! Тогда почему же товарищей «Кирилла» и Фельдмана не выбросили за борт, а встретили с распростёртыми объятиями и кто именно встретил? А встретили их с радостью потому, что всё было уже оговорено заранее. Приведя «Потёмкин» в Одессу, Матюшенко свою главную задачу уже выполнил и, встретив прибывших, с готовностью передал им бразды правления, оставшись при этих руководящих «товарищах» как представитель команды. Заметим, что по приходе «Потёмкина» пробраться на него пытались представители многих партий, но всех их сразу же заворачивали обратно, всех, кроме «Кирилла» и Фельдмана, власть которых на броненосце сразу же признали. Силы, спровоцировавшие мятеж на «Потёмкине», заранее рассчитывали, что приход мятежного броненосца в Одессу поможет им переломить ситуацию в городе в свою пользу и захватить Одессу. Но с самого начала восстания, всё пошло не так, как предполагалось.

В своих воспоминаниях Фельдман подробно рассказывает, как он случайно узнал о приходе броненосца в Одессу, как случайно приехал в порт в студенческой фуражке, как случайно попал в идущий на «Потёмкин» катер, в котором так же случайно познакомился с Матюшенко, как случайно оказался на броненосце и так же совершенно случайно попал на заседание судовой комиссии, в состав которой, к своему полному удивлению, сразу же и вошёл. В общем одна сплошная случайность. Увы, во всё это никак не верится. При всей своей политической наивности потёмкинцы, и в том числе Матюшенко, не были полными идиотами, чтобы назначать своим руководителем первого прискакавшего к ним одесского студента. На самом деле всё было решено заранее, и решено совсем иными людьми, а не Матюшенко с Фельдманом. Последние лишь выполнили в данном случае указание сверху.

Прибыв на броненосец, Фельдман, по его словам, увидел следующую картину: «Из первых же разговоров на корабле стало ясно, что положение тут не такое простое, каким оно казалось со стороны. Вместо ожидаемого энтузиазма мы встретили здесь серый приём и неопределённое настроение. Матросы как будто сами были удивлены своим делом, не свыклись ещё с новизной положения, не зная ещё, что делать, куда и с кем идти».

Вот как описывает Фельдман своё знакомство с командой «Потёмкина»: «В задних рядах кто-то крикнул: „Долой вольных!“ Это был сигнал, его подхватило несколько голосов в противоположном конце помещения. Шептуны были расставлены умело. Хор их голосов нарастал слаженно. Он увлекал за собой колеблющихся. Выкрики усиливались. Голоса ударялись о стальные стены и потолок батарейной палубы, отражались, неслись отовсюду. Помещение было слабо освещено. Создавалось впечатление, что вся команда против нас. Если „организованным“ не удастся отбить эту атаку, нам придётся покинуть корабль… Как ветром сдуло с Дымченко обычное выражение добродушия. Он стал похож на заправского унтер-офицера. Начальственно загремел его голос „Смирно!“» На этом вся матюшенковская демократия собственно и закончилась.

Проходит день, и снова команда поднимается против Фельдмана с Березовским Снова предоставим слово Фельдману: «Команда в массе своей была ещё политически неопытна и кондуктора искусно играли на её предрассудках. Когда кто-нибудь из членов „тройки“ (Матюшенко, Фельдман, Березовский. — В.Ш.) брал слово, они кричали: „Долой вольных!“» Разумеется, потом Фельдман пишет, как своими пламенными речами он пробудил любовь матросов к себе, но в это как-то не очень верится.