Читаем без скачивания Бегство охотника - Джордж Р. Р. Мартин

— Это освобождает узы, — произнес Маннек. — Делает тебя свободным.

На Рамона снова нахлынули воспоминания; мир вокруг исчез.

Ему только-только исполнилось четырнадцать — два долгих года оставались еще до того момента, когда он нанялся в рабочую бригаду и улетел с Земли. Август в горной Мексике всегда богат на грозы, и небо затягивает тучами, белыми сверху, свинцово-серыми у основания. Удрав из родной горной деревушки, Рамон поселился с парнем чуть старше его в скваттерском поселке в пригородах Мехико.

В тот день он сидел на бесформенной груде прогнивших деревяшек и дырявого пластика, который они с парнем постарше в шутку именовали своим парадным крыльцом, и глазели на клубившиеся в небе облака. Гроза подойдет к вечеру, решил Рамон. Он попытался определить, выдержит ли их хибара еще одну грозу или обрушится под натиском воды и ветра, когда на улице — точнее, на узкой полоске камней и грязи, отделявшей один ряд хибар от другого, — показался его сосед, тот самый парень постарше. Одной рукой он обнимал за талию незнакомую девицу. В другой держал бутылку.

Рамон не стал спрашивать, откуда взялось и то, и другое. Ему запомнилось, как джин обжег ему горло, и то смешанное чувство восторженного любопытства и отвращения, с которым он прислушивался к доносившимся из хибары звукам. Парень постарше трахался с девицей, а Рамон сидел на крыльце, пил из горлышка и считал секунды, отделявшие вспышки молний от ударов грома. К моменту, когда начался дождь, парень постарше вырубился, а пьяный Рамон поделился остатками джина с девицей, которая дала и ему. Ветер сотрясал стены, дождь заливал окна, а он прижимался к девице, которая все отворачивала от него лицо.

Это была самая лучшая ночь из всех, что запомнились ему на Земле. Да и, возможно, лучшая в жизни. Он уже не помнил, как звали парня, но отчетливо видел перед собой родинку на шее у девицы, у самой ключицы, и шрам на ее рассеченной когда-то губе. Он вспоминал ее только тогда, когда пил джин, а обычно он предпочитал виски.

Рука Маннека коснулась его плеча, удерживая его на месте. Рамон бездумно стряхнул ее.

— Это турбуленция, — сказал Маннек. — Ты начинаешь фокусироваться, но рывки юйнеа тебе мешают.

— Я просто вспомнил кое-что, — отозвался Рамон. — Только и всего. Один раз, когда я напился. Когда это освободило меня.

— А. Соответствие продолжает усиливаться. Это отлично. Твой таткройд фокусируется. Но ты все еще не текуч.

— Угу. Ну да, а ты все еще охренительно гадок. Так ты хочешь узнать больше о том, как пить крепкие спиртные напитки? Пожалуйста. Крепкие напитки помогают человеку выдерживать такое, что он не мог бы выдержать. Это освобождает его, как ничто другое. Когда человек пьян, он все равно что один на свете. Все возможно. Все хорошо. Это как если держать в руках молнию. Нет ничего другого, что делало бы человека таким полноценным.

— Значит, крепкие напитки полезны. Они увеличивают скорость течения и фокусируют намерения. Они производят свободу, а это одно из главных человеческих желаний. Пить — это усиливать самоценность.

На мостовой в переулке сидел, прижимая руки к животу, европеец. Толпа отодвигалась подальше. Рамон снова испытал холодное ощущение того, что все они его предали.

— У пьянства есть свои положительные стороны, — сказал он. — Кой черт ты задаешь мне эти гребаные вопросы? Разве тебе не положено выслеживать кого-то?

— Я желаю принять в тебе участие, — ответил инопланетянин. — Ты не можешь ощущать течения. Эти слова — твой единственный канал. — Этот тип говорил точь-в-точь как психиатр с корабля, на котором Рамон летел с Земли. Рамон поднял руки ладонями вверх, пытаясь отвлечь его.

— Я устал, — заявил Рамон. — Оставь меня, мать твою, в покое.

— Тебе может потребоваться период ассимиляции, — согласился Маннек, словно они разговаривали о подъемной тубе, которая требовала настройки.

Инопланетянин отвернулся. Рамон прислонился к тонкой чешуйчатой обшивке ящика, глядя на мелькавшее внизу черно-оранжевое море листвы. Если бы он не напился, он, возможно, не убил бы европейца. И не забрался бы в такую северную глушь, и не затащил бы сюда преследовавшего его полицейского.

Однако находиться в Диеготауне и не пить — дело немыслимое. Это все равно что летать на фургоне без топлива или рыть шахту вручную. Только так он вообще мог переносить человеческое общество. Рамон пил, и пил крепко, хотя бутылка никогда не обладала властью над ним. Когда он оказывался здесь, вдали от людей, от давления общества, он вполне обходился без виски. Одной бутылки хватало ему здесь на месяц, а в городе — разве что на полночи. Он не был алкоголиком. В этом он не сомневался.

Первым признаком того, что что-то изменилось, стало то, что ящик вдруг застыл в воздухе, бесшумно паря на месте, как будто его удерживал свешивающийся с неба канат. Щурясь на начинавшее клониться к закату солнце, Рамон вглядывался в землю, но деревья внизу, казалось, ничем не отличались от тысяч таких же, которых они миновали.

— Есть что-то? — поинтересовался Рамон.

— Да, — ответил Маннек, но ничего больше не сказал. Летающий ящик снизился.

Новый лагерь оказался больше, чем тот, из которого они вылетели. Шалаш был выше — Рамон мог бы в нем даже сидеть, — а выложенное камнями кострище хранило следы нескольких костров. Должно быть, беглец устроил здесь дневку и постоянно поддерживал огонь, а может, разжигал его несколько раз для готовки. Маннек шел первым, медленно пересекая небольшую поляну; голова его покачивалась взад-вперед, словно в такт какой-то внутренней музыке. Рамон плелся следом, стараясь не отставать, чтобы сахаил не дергал его за шею. Груда панцирей из-под сахарных жуков блестела в лучах закатного солнца. Рядом высилась стопка шкурок плоскомехов — верхнюю поглодал, но бросил какой-то мелкий, острозубый хищник. Около шалаша синел в траве фильтр недокуренной сигареты.

«Как далеко, — подумал Рамон, — успел уйти полицейский? Три дня, прежде чем Маннек вытащил Рамона на охоту. Еще один день с этого момента. Если этот тип провел одну ночь в первом лагере и еще две здесь, значит, он опережает их всего на день». Рамон мысленно обматерил копа за медлительность. Все зависело от того, успеет ли этот ублюдок добраться до реки, сплавиться по ней на юг и вернуться с подкреплениями. Губернатор, полиция, может, даже энии и их служба безопасности с кораблей, которые должны прилететь со дня на день. Это было бы лучше всего — если бы звездные покровители человечества зализали Маннека до смерти…