Читаем без скачивания Интервью с магом - Антон Леонтьев

– Да, бывает такое, что внезапно вспоминаешь то, о чем, казалось, забыл давно, о чем вроде бы и не знал никогда, – согласилась я. – Запах, цвет, ракурс, фраза, настроение... То, что называется дежавю... Но Маша элементарно не могла ничего знать о похищении! Ты же не будешь утверждать, что десятилетняя девочка еще до своего рождения участвовала в похищении Феликса, затем по какой-то причине все забыла и вдруг снова вспомнила, решив, что она и есть Феликс? Или в похищении участвовала некая женщина, беременная в то время Машей, и информация передалась от будущей мамаши через пуповину в мозг плода?

Марк усмехнулся и, закуривая тонкую папиросу, признался:

– Звучит, в самом деле, глупо. Нет, мать, конечно, передает плоду определенную информацию, но все же не такие детальные воспоминания. Да и нет никаких доказательств того, что мать Маши участвовала в похищении Феликса. И, тем более, ее отец. Но вот что интересно: подавляющее большинство случаев так называемой реинкарнации зафиксировано именно в Индии. И только малая часть – в других странах. А как раз в Индии распространена вера в переселение душ! Так не связаны ли эти «случаи» с тем, что в индийских деревнях все повально в него верят?

Как кандидат психологических наук я заявила:

– Вполне возможно. В Средние века верили в ведьм, сговор с дьяволом и шабаши потому, что так было принято. Тогда никто не сомневался, что ведьмы и дьявол существуют. И священники, уверенные, что перед ними ведьма, отправляли ее на костер. Да и сами так называемые ведьмы часто верили в то, что они летали на Броккен на метле и отплясывали там вокруг костра вместе с демонами. А теперь все верят в Бермудский треугольник, НЛО и параллельные миры.

– В Индии так называемые перерожденные дети зачастую живут всего в паре километров от того мета, где обитала их душа в теле предшественников, – добавил Черносвитов. – Из чего можно сделать вывод, что дети просто-напросто, сами того не осознавая, узнали из разговоров родителей о, скажем, трагической гибели соседа, утащенного крокодилом, или раздавленного слоном, или скончавшегося во время жуткого несчастного случая или нераскрытого убийства. Информация отложилась в мозгу малышей, а через какое-то время, когда они подросли и услышали от взрослых, что, оказывается, существует переселение душ, в которое, как я уже сказал, в Индии верят поголовно, дети вдруг начинали рассказывать о своем предыдущем существовании. Однако известен случай англичанки Глэдис Хангертон, заявлявшей в конце тридцатых годов прошлого века, что в ней живет душа Бенджамина Франклина. Самое поразительное, что женщина, вообще-то не особенно образованная, находясь под гипнозом, писала совершенно иным почерком, причем не только по-английски, но и по-французски и по-немецки, хотя вообще-то иностранными языками не владела. И почерк ее был очень похож на почерк Франклина, благо, что в музеях и библиотеках предостаточно его рукописных текстов.

Я не знала, чему верить, а чему нет. Имелась масса косвенных доказательств того, что переселение душ – реальность, но здравый смысл подсказывал: если чуть внимательнее изучить каждую историю, то можно напороться на массу несоответствий и даже проследить, откуда ребенок получил информацию.

– Известно много случаев, когда некто вдруг начинает говорить на неизвестном ему иностранном языке, – продолжал иллюзионист. – Причем никакого логического объяснения феномену, именуемому в науке ксеноглоссией, попросту нет. Он до сих пор рассматривается католической церковью как один из признаков одержимости дьяволом. Так, в 1927 году английская учительница Иви Бомон поведала исследователям феномена переселения душ о своей жизни в предыдущей ипостаси в Древнем Египте, причем не только устно, но и письменно, на древнеегипетском языке и в стиле, типичном для Восемнадцатой Династии, правившей страной на Ниле с середины шестнадцатого по начало четырнадцатого века до нашей эры. Надо, правда, добавить, что история эта дошла до нас в изложении тех, кто сам верил в переселение душ, а перепроверить ее за давностью лет и отсутствием доказательств уже никак нельзя.

Я подвела итог нашему чрезвычайно занимательному ужину:

– В зависимости от позиции можно привести массу аргументов «за», но еще больше «против». Однако случай Маши стоит особняком. Она ничего не могла знать о похищении Феликса, не могла знать, где его держали и где зарыто его тело. И это уже не случайность!

– Да, согласен, не случайность, – признался иллюзионист. – Поэтому-то ее история так меня и занимает! Но я могу вспомнить и эксперименты советского психотерапевта Владимира Райкова, который в пятидесятые-шестидесятые годы внушал под гипнозом добровольцам, что они являются, скажем, Рафаэлем или Ильей Репиным. И те, находясь в трансе, вели себя соответствующе, словно вживаясь в образ!

– И что, кто-то из новоявленных художников сотворил новую «Сикстинскую Мадонну» или «Бурлаков на Волге»? – ехидно заметила я.

Черносвитов усмехнулся:

– До этого не дошло. Но некоторые из подопытных в самом деле открыли в себе талант живописца. Так, некая студентка-физик, никогда ранее живописью не увлекавшаяся, вдруг в течение короткого времени развила отличный художественный дар и задумалась даже над тем, чтобы бросить учебу и профессионально заняться рисованием. Райков полагал, что посредством гипноза подключает подопытных к так называемому коллективному бессознательному, своего рода информационно-энергетической платформе, в которой суммируются опыт и знания всех поколений жителей Земли.

– Гм, хорошо бы внушить себе, что являешься, к примеру, Пикассо или Ван Гогом, намалевать десяток-другой шедевров и сбагрить их на аукционе «Кристи» за пару сотен миллиончиков... – размечталась я. – Но к коллективному бессознательному история с Машей отношения не имеет. Маша говорит правду, что доказал детектор лжи. И не забывай о Светлане! Она ведь тоже поймала волну этого преступления! И Света не лжет, она не обманщица, не аферистка и с честью выдержала испытание на детекторе лжи.

– Гм, при наличии определенных задатков и в результате долгих тренировок можно обмануть даже детектор лжи, – покачал головой Черносвитов. – Мне ли, мастеру иллюзий, не знать! Ведь детектор определяет не конечную истину, а всего лишь твою субъективную реакцию на вопросы. И если кто-то твердо держит себя в руках или свято уверен, что ложь – правда, то с честью выдержит тест.

– Хорошо! – все больше распалялась я. – Светлана может морочить нам всем голову, хотя зачем ей это, непонятно. Ладно, скажем, она желает получить солидное вознаграждение от Аскольдова. И Светлана, конечно, могла за несколько лет упорных тренировок научиться контролировать дыхание и пульс. Но ведь девочка тоже прошла тест, причем на моих глазах! И прибор показал – она не врет. Только не говори, что Маша заодно со Светланой. В такую изощренную комбинацию я не поверю! Девочка жила последние годы в провинциальном Ленинске, в детдоме, и там уж точно не было возможности тренироваться, чтобы обмануть детектор лжи. Да у них из техники всего два стареньких телевизора! И директриса Плаксина явно не прячет в подвале оборудованную по последнему слову техники лабораторию Джеймса Бонда.

Марк был вынужден признать свое поражение.

– Я все же остаюсь скептиком, – сказал он, – но скептиком, готовым поверить. Признаюсь, я уже и так почти верю! Ты права, Катюша, история с Машей и Светланой необъяснима. Как ни крути, рационального объяснения просто нет.

– А значит, девочка – реинкарнация Феликса, а Светлана – настоящая ясновидящая! – восторжествовала я, не зная, правда, верю ли уже в это сама или еще нет.

Удивительный вечер подошел к завершению. Не знаю, чего я ждала, возможно, того, что Марк пригласит меня заехать к нему «на чашку кофе» или поднимется ко мне «на стакан чаю».

Но Черносвитов обладал безупречными манерами. На прощание он поцеловал мне руку и с чувством произнес:

– Это самый чудесный ужин в моей иллюзионистской жизни!

Депрессию у меня как рукой сняло, и я почувствовала, что полна сил и энергии.

Глава 14

Через несколько дней мне поступило приглашение от художника Аскольдова – на церемонию прощания с его сыном Феликсом.

Происходила она в подмосковном особняке, и более всего меня интересовало, как обстоят дела у Маши – о девочке я ничего не слышала. К моему большому удивлению, церемония прощания, под которой я понимала похороны и панихиду, походила больше на детский праздник – поместье Аскольдова украшали гирлянды, воздушные шары и букеты живых цветов. Сам художник был в белом смокинге и встретил меня чрезвычайно любезно. Присутствовала и прибывшая из Лондона его молодая супруга, а также дочери-близняшки.

Гостей было немного, однако приглашенные относились к узкому кругу, имевшему доступ в святая святых – в особняк Сальвадора. Я отметила, что художник разительно переменился: он весь так и лучился, и мне даже показалось, что состояние его здоровья заметно улучшилось.