Читаем без скачивания Блю из Уайт-сити - Тим Лотт

Но одно несомненно — это было золотое время, дружба без задней мысли, без осложнений и жестокого расчета, дававшаяся нам так же легко, как умение дышать, любовь, о которой мы не говорили, но которая всегда была с нами и ничем не омрачалась.

Однако ничто не вечно. В конце концов я его предал. Не из-за картины. Просто… просто так сложилась жизнь, не ведающая пощады. Я разбил его сердце: тонкий, нежный панцирь черепашки треснул от одного направленного удара. Конечно, я не хотел. Но это было неизбежно. С друзьями всегда так: независимо от того, насколько глубока любовь между вами, насколько вы близки и дороги друг другу, наступает время, когда вам приходится расставаться, приходится обрубать друзей. Ради того, чтобы не стоять на месте, ради того, чтобы двигаться вперед. Движение по жизни требует некоторой беспощадности, или… или ты, или тебя. Жизнь полна перемен, а они несут с собой боль.

Глава восьмая

Как правильно молиться

В четверг после работы я заехал к Веронике. До нашей свадьбы, которая пройдет в Храме всех святых на Рэйвенскорт-парк, в двухстах метрах от моего дома, осталось два месяца. Вероника скоро должна прийти из морга.

Отличная фраза. Неплохо звучит. «Моя жена вот-вот придет из морга. Да-да. Она, знаете ли, зарабатывает на жизнь, кромсая мертвецов. Зарплата не Бог весть какая, зато огромное удовлетворение от работы. А ведь это самое главное, не так ли?»

Что я делаю? Женюсь на женщине, которую знаю всего несколько месяцев и которая по сорок часов в неделю потрошит покойников как торговка рыбой — скумбрию. Я, наверное, сошел с ума. Тони правильно сказал: мне всего лишь тридцать, в запасе еще как минимум пять лет, пока ставки мои не начнут падать, пока я не начну терять форму, и не нужно будет срочно решать этот вопрос, пять лет до того момента, когда Обязательства окончательно возобладают над Свободой.

Но она так нужна мне. Сидя в квартире, я представляю, как она едет в машине, тормозит на светофоре, стоит в пробке. Я умоляю светофор переключиться на зеленый, прошу машины расступиться и пропустить ее. Что за таинственная сила руководит мной? Не знаю, нравится ли мне такое развитие событий. Я не предполагал, что любовь подразумевает столь сильную зависимость и… уязвимость.

Да и любовь ли это? Может, просто помехи, исходящие от моих гениталий, искажают реальную картину? Не исключено. На то и существуют наши мужские гормоны, чтобы искажать восприятие. Как можно в этом разобраться? Как можно вообще быть в чем-то уверенным?

Я долго думал и пришел к выводу: предстоящая женитьба меня тяготит. Я ждал подходящего случая, чтобы сказать об этом Вронки, но он так и не подвернулся. В последний момент я всегда отступал. Не то чтобы я передумал. Просто мне трудно переварить масштаб этих событий.

А может, я ищу оправдание. Может, я не хочу, чтобы подходящий случай подвернулся. Господи! Ничего не понимаю. Я хочу, чтобы все разрешилось, так или иначе. Нет ничего хуже неопределенности. А время идет, и дать задний ход с каждым днем все труднее. Жизнь специально так устроена. Чтобы нельзя было выпутаться. Отлаженный механизм выкручивания рук.

С церковью уже договорились, ресторан зарезервировали, приглашения разослали, машины заказали, медовый месяц оплатили. Сейчас дать задний ход просто… неудобно.

Я бесцельно брожу по квартире, безотчетно оценивая ее наметанным глазом профессионала. Я отговаривал Вронки от этой покупки. И место в северном Кенсингтоне не лучшее, и дом старый, после реконструкции. Кто живет под нами в такой же однокомнатной квартире, мы толком не знаем. Там проходной двор — постоянно кто-то входит и выходит, хлопая металлической дверью под невнятный скулеж дворняги с примесью бультерьера. В моем представлении это означает одно: дом поганый. Но Веронике он безумно нравится.

Главную роль в покупке сыграли ощущения, потому что на нее квартира произвела очень приятное, гостеприимное впечатление. Я пытался ей втолковать, что это всего лишь кирпичи и цемент, что она вкладывает деньги в недвижимое имущество, а не покупает плюшевого медведя. А она о своем, о положительных вибрациях.

Люди все-таки чудные. Я понял это, занимаясь недвижимостью. Вот, например, на книжной полке стоит внушительный том «Анатомии» Грея. Чистая наука. А рядом «Астрология, судьба и будущее человечества». Чистое дерьмо. Как может человек быть таким умным и таким глупым одновременно?

Я часто обнаруживаю подобные противоречия и в самом себе.

Как бы то ни было, подруга Вронки — специалист по фэн-шуй сказала, что квартира замечательная. На том и порешили.

Я слоняюсь по комнате в ожидании Вероники, пытаясь понять, кто же из нас был прав, а кто ошибся. Рассматриваю другие книжки на полках, купленных в «ИКЕА», которые я помогал собрать. Здесь есть все, что пожелаете: буддизм, суфизм, дзен, вудуизм, джайнизм. Еще есть «Дневник Бриджит Джоунз», «Интеллект чувств», «Мужчины с Марса», «Женщины с Венеры». Книги Остин, Бронте, Элиот, Вульф (Вирджинии) и Вульф (Наоми). «Джаз» Тони Моррисона. Непрочитанная «Чудовище и блондинка» Марины Уорнер. Средней паршивости джентльменский набор тридцатилетней женщины. В общем, неплохо. Гораздо лучше стандартов Шепердс-Буш.

Теперь, собственно, квартира. Конечно, красивые большие окна, деревянные полы, приличного размера кухня, высокие потолки, отреставрированный камин. Все прибамбасы, от которых барышни млеют. Но есть вещи, вызывающие у меня беспокойство. Во-первых, агентство, через которое квартира куплена: «Бартлет и Багл». У меня нет и тени сомнения в том, что БИБ — самые скользкие, ненадежные и сомнительные агенты в Западном Лондоне; в моих словах есть доля восхищения. Грязный Боб — папа римский по сравнению с их домовладельцами. БИБ — или Бамфакен и Биллет, как мы зовем их между собой — выставляют квартиры на полпроцента дешевле, чем остальные агенты. Конечно, есть вероятность, что по чистой случайности среди того, чем они торгуют, попадается приличное жилье, и, возможно, эта квартира как раз тот самый случай. Но мне не нравится сочетание высохших деревьев во дворе и оштукатуренного, свежевыкрашенного подъезда. Уж больно хороший способ прикрыть всевозможные трещины.

Кроме того, я никогда ничего не слышал о домовладельце, хотя занимаюсь недвижимостью в этой части города около десяти лет, а подозрительно низкая плата на содержание дома в последние пять лет наводит на мысль: что-то не так. Все указывает на то, что нас ожидает неприятный сюрприз в виде покосившегося флигеля или протекающей крыши, или поехавшего фундамента. Но мне импонирует, что она поступает так, как ей хочется, покупает квартиру, которая ей нравится. Она очень независима, и я отношусь к этому с уважением. До определенного предела, конечно.

Я вздыхаю и смотрю на часы. Она опаздывает. Не могу сказать, что я в восторге от программы на сегодняшний вечер. Однако, поскольку Тони будет моим шафером, я решил, что надо наладить мосты между ним и Вероникой. Во время встречи в пабе первые полчаса Тони пытался очаровать Веронику. Она упорно не реагировала, он обиделся, и они практически не общались. Сегодня я постараюсь по возможности залатать образовавшиеся бреши.

Правда, с самого начала все пошло не по плану. Мы собирались втроем посидеть в «Эйнджелси». Я хотел, чтобы мы немного выпили, расслабились, и тогда бы я завел разговор о шафере. Потом вдруг Вероника выяснила, что некий Кристофер Кроули, которого ее подруга (та самая, что одобрила покупку квартиры) считает гением спиритизма, выступает в Кенсингтон-Холле как раз в вечер нашей встречи, то есть сегодня. Это только на час. Так что можно она сходит на выступление, а потом присоединится к нам? Я не был против, но когда я сказал об этом Тони, он решил тоже пойти на выступление. Сначала я решил, что он шутит, но оказалось, нет. И вот мы встречаемся на Черчилл-Армз, и все вместе идем слушать гуру, а после этого отправляемся в «Эйнджелси». Я пытался его отговорить, но он уперся. Вероника, наивная дурочка, пришла в полный восторг и даже сказала, что, наверное, ошиблась в Тони. Знала бы она, что у Тони-Бриллиантового есть еще одна кличка: Тони-доведу-до-ручки.

Я слышу, как поворачивается ключ в замке. Дверь открывается, и вбегает Вероника. Выглядит очень элегантно: как будто весь день мирно провела в банке за компьютером. Прическа идеальная, волосок к волоску. Улыбка на лице выражает готовность помочь: приветливая, но не слишком открытая — маленькие зубки почти не видны. На меня едва взглянула. А я невольно посмотрел на ее руки: не осталось ли на них следов крови.

— Привет, малыш, — бросает она на ходу. — Который час?

Придаю голосу некоторую суровость:

— Я тоже рад тебя видеть. Малыш.

Она тормозит, разворачивается и приближается ко мне с виноватым выражением на лице. Целует меня в губы, потом еще раз и, отпустив, одаряет очаровательной улыбкой, после чего продолжает прерванный поход в ванную.