Читаем без скачивания Я убью тебя, любимая - Николай Леонов

– Ясно, пока полный туман. Скажите, а Володя Макаров не очень перепугался из-за всего этого? Вы наверняка уже допрашивали его из-за меня. Втянула я парня в свои дела.

– Ириша, ты как себя чувствуешь? – увильнул от ответа Гуров. – Не устала от разговоров со мной?

– Нет, нормально все, Лев Иванович. Я же для себя тоже пытаюсь как-то во всем разобраться. Мне просто перед Макаровым неудобно. Получается, что он ко мне со всей душой, а я ему такую подлянку подбросила. Нельзя организовать, чтобы он сюда ко мне приехал? Или верните мне мой планшет, другой дайте, я свяжусь с ним и сама все объясню через социальные сети. Он поймет, он добрый хороший парень. – Рукатова замолчала, внимательно посмотрела на Гурова и, о чем-то, видимо, догодавшись, коротко спросила: – Что?

– Дело в том, Ириша… Не хотел тебе говорить, но это будет нечестно. Понимаешь, Володю Макарова убили.

– Из-за меня? – прошептала Ирина, закрывая рот рукой. – Эти же, что и меня похитили?

– Мы работаем, – лаконично ответил сыщик. – Неясного много, может, и просто совпадение. Ты, главное, себя не кори. Нет на тебе никакой вины. Ты была одна, и помочь тебе было некому.

– Володечка, – прошептала Ирина, качая головой, но не заплакала. – Такой парень хороший… Был. Бедная мамочка… С ней-то что сейчас, она-то где?

Гуров сидел в кабинете майора Вашутина и просматривал результаты проведенных экспертиз и сравнительных анализов. Отпечаток ботинок в квартире убитого Макарова совпадал с рисунком подошвы ботинка оставшегося в живых похитителя Ирины Рукатовой. Совпадал в деталях настолько, что можно было говорить об идентичности. Это и кусок жевательной резинки, залепивший геометрически точно то же самое место на подошве, что и на контрольном отпечатке, и порез рисунка подошвы фигурной формы длиной около пяти миллиметров.

Подошва ботинок водителя «Ниссана» отличалась рисунком от второго отпечатка. Обувь была другой, это очевидно, но не факт, что в квартире вторым убийцей был тоже другой человек. Значит, убийство Макарова и похищение Рукатовой как-то связаны, если только это не дикое совпадение. Но Гуров помнил и более невероятные совпадения, и причин этому мог придумать прямо сейчас несколько. Например, группа из двух человек зарабатывает на жизнь выполнением как раз таких вот заказов: убить, похитить. Ничего необычного. Или второй вариант – с Рукатовой просто ошиблись, не ту похитили, может быть, Макарову отомстили за связь с Мариной Шароновой. Дождались, когда она утром уйдет, вломились к любовнику и убили. При чем тут похищение Рукатовой теми же лицами? Узнали об их переписке в Интернете и решили наказать и ее. Может, у Марины Шароновой существует тайный и очень злобный воздыхатель. Мало ли неадекватных людей на свете.

Вашутин вошел в кабинет, положил перед Гуровым на стол несколько бланков и с явным удовольствием опустился в кресло у стены.

– Ну что на них есть? – отложив результаты экспертизы, спросил Лев.

– Окороков не судим, нет его пальчиков в базе данных МВД. А вот второй есть. Волков Борис Леонидович. Десять лет назад отмотал небольшой срок за мошенничество. Кличку прилепить ему успели, видимо, не угомонился со своими аферами и в зоне.

– Кличка наверняка Волк? – спросил Гуров. – У уголовников всегда было плохо с фантазией при выборе «погоняла».

– Не поверите, но не Волк, а Вылк.

– Да? – удивился Гуров, просматривая бланки. – Это что-то интересное. Почему Вылк?

– Ну, этого нам пока не узнать. Надо поднимать на него всю «историю болезни».

– Поднимем. Давай командуй, чтобы нам этого Окорокова сюда привели.

Задержанный вошел, придерживая брюки и шмыгая по полу тапочками. Ремень у него отобрали перед водворением в изолятор временного содержания, а ботинки забрали на экспертизу. Гуров окинул взглядом плечистую фигуру парня, рельефную грудь, выпиравшую под футболкой, и у него сразу заболела спина в том месте, где он ударился о камень, подсекая ноги бандита и свалив на себя девушку и ее похитителя.

– Садись, – кивнул Лев на стул у стены.

Окороков сел, продолжая угрюмо глядеть мимо полицейских в стену. Он не показывал своей независимости, не пытался казаться храбрым. Понимал, наверное, что все ниточки оперативники со следователем все равно размотают и срок ему грозит за все его художества приличный. Должен бы заговорить, подумал Гуров, разглядывая Окорокова, у него сейчас одна задача – срок себе уменьшить максимально.

– Ну что, Окороков Владислав Петрович, – спросил Вашутин, – свежие мысли в голову пришли, пока сидел в камере?

– Откуда там свежим взяться, – скривился в ухмылке задержанный, – там у вас вонища.

– Ну, извини, – развел руками майор. – Если бы мы там цветы сажали, то пахло бы цветами, а мы туда сажаем таких, как ты, вот и пахнет отбросами общества.

Окороков хмыкнул, зло стиснул зубы и отвернулся к окну. Это должно было означать обиду, нежелание разговаривать, но Гуров не в первый раз видел таких вот ребят с гонором, которые ломали комедию, когда их уже взяли с поличным, с явными доказательствами.

– Обиделся? – спросил он. – Странный ты парень, Окороков.

– Не страннее вашего, – буркнул задержанный.

– Очень даже страннее, – спокойно возразил Лев, по опыту зная, что вот такой спокойный уверенный тон больше всего выматывает бандитов. Потому что они чаще всего люди неуравновешенные, эмоциональные, да и перспективы в момент допроса у них не самые радужные. – Мы ведь ничего необычного от тебя не требуем. Ты был задержан с оружием в руках, когда насильственно удерживал похищенную вами с приятелем девушку, и дважды в нас выстрелил. Как же нам о тебе говорить, когда ты совершаешь преступления, когда от тебя страдают ни в чем неповинные люди? Получается, что и на улицу выйти нельзя, когда там ты и такие, как ты. Вы же все, что угодно, сделать можете. А людям это надо? Вот поэтому вас и не уважают. Сам виноват, а еще обижаешься.

– Воспитывать будете? – дернул плечом Окороков.

– Нет, воспитывать тебя будут в колонии. А мы допрашивать тебя будем. С какой целью вы похитили девушку, которая была в вашей машине в момент задержания?

– Ее не похищали, она сама села в машину. Подзаработать решила, шлюха.

– Грубо, Владик, очень грубо, – неодобрительно покачал головой Гуров. – Говоришь ерунду, не изучив объект похищения. Девушка эта вполне состоятельная, она учится в Лондоне и живет такой жизнью, которая тебе и не снилась. Есть свидетели похищения, несколько человек видели, как у ротонды вы схватили ее и насильно затащили в машину. Повторяю вопрос: зачем?

– Пошутить хотели, – усмехнулся Окороков. – Хулиганы мы.

– Хитро. Но на статью по «хулиганке» ты рассчитываешь напрасно. Ты про оружие забыл.

– Так нашли. Думали, что это «травмат». Кто же знал, что ствол настоящий? Я за затвор его не дергал, магазин не доставал. Вот, – оживился Окороков, – я его в полицию хотел сдать, только не успел.

– И после первого же выстрела боевым патроном ты не понял, что это не травматическое оружие, и сделал второй выстрел в меня? Не вяжется, Владик.

– Я тогда плохо соображал! У меня друг погиб по вашей вине, кстати. Вы чего за нами гнались, мы же думали, что вы бандиты. И стрелял я в состоянии аффекта, ничего от страха не соображал.

– Соображал ты действительно туго. А кто твой друг? Ты его другом назвал.

– Он… э-э, не местный вроде. Мы с ним в кабаке познакомились. Он то ли Вовой назвался, то ли Сашей. Не помню.

– А ты его другом назвал!

– А для меня все люди братья и лучшие друзья. Я люблю людей.

– Ты со своей любовью очень много следов оставил в пятой квартире дома номер восемь по улице Черноморской сегодня утром. Зачем вы убили гражданина Макарова?

– Чего? Какие следы? – начал глупо спрашивать Окороков, явно не ожидавший такого поворота.

– Ты, Владик, не валяй дурака, – посоветовал Гуров. – Твоя «хулиганка» здесь не прокатит. Ты, может, не все знаешь, тебя, может, не во все посвятили, но тут тянет на ряд преступлений, совершенных по предварительному сговору с корыстными побуждениями в составе организованной преступной группы. Ты думаешь, что полковник из Главного управления уголовного розыска страны приехал к вам в Сочи просто так? Позагорать? За твоими дружками тянется «хвост» по всей стране. И ты им нужен был как местный и еще как человек, который в компьютерах разбирается и может в социальные сети залезть на чужие странички. Кто с тобой был в квартире в момент убийства? В кроссовочках, а? Откуда на твоих ботинках кровь убитого Макарова? Ты напрасно надеешься, Владик, отделаться парочкой годков или пятерочкой.

– А что вы мне можете приписать… – начал было Окороков.

– А 209-ю не хочешь? Знаешь, что это за статья? Бандитизм – это участие в устойчивой вооруженной банде или в совершаемых ею нападениях. И наказывается это уже лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет. А на тебе кровь, Окороков. Не забывай! И оказание сопротивления работникам полиции во время задержания в момент, учти это, совершения тобой особо опасного преступления.