Читаем без скачивания Поколение пепла - Алексей Доронин

Предназначались эти площади, скорее всего, для персонала погрузочного пункта. Эта станция была вдвое меньше первой, но даже она была сравнима со станциями Новосибирского метро.

В середине платформы, прямо под несветящими лампами на потолке, кто-то выложил в ряд тюки — большие и поменьше. Похоже, кто-то серьезно готовился к переезду, и Демьянову это не понравилось. Значит, не все в порядке здесь.

Когда они пригляделись, майор почувствовал, как его будто током ударило. Тюки с поклажей там действительно были. Но были и тела людей. Мужчин, женщин и даже детей. Их было не меньше тысячи. Некоторые были в цивильной одежде, некоторые в одинаковых серых комбинезонах с номерами.

— Мрак. Это кто их так?

— Не знаю, — пробормотал Савельев. — Но лучше бы нам с ними не встречаться.

Они шли без масок, поэтому в нос им ударил тяжелых дух разложения. И по виду, и по запаху было ясно, что лежат не меньше месяца.

Один из спецназовцев быстро сделал предварительный осмотр.

— Следов повреждений нет. Похоже на БОВ… Некоторых рвало, были спазмы.

Ну почему нигде, куда они приходят, их не встречают с цветами? Почему везде такая жопа? Кошмар на кошмаре сидит и кошмаром погоняет.

— Срань господня… — выразил он все фразой из американских фильмов.

— Товарищ генерал, — услышал майор голос одного из ракетчиков. — Вижу раны. Нанесены после смерти.

— Укусы, — заключил Демьянов, еще до того, как Савельев отреагировал.

Первым телом, которое они увидели здесь внизу, был страшно раздувшийся труп большой собаки, черной как смоль, с лоснящейся шкурой. На перекошенной морде застыл оскал, на пасти запеклась темная кровь, глаза раскрыты. Ран на ней не было, а значит, она могла отравиться, поэтому лезть к ней близко было бы опрометчиво. Брюхо выглядело не вздувшимся от газов, а тугим, как барабан. И только сейчас до майора начало доходить: собака была не тронута тлением. Просто она очень плотно насытилась перед смертью.

Не только люди могут от страха сходить с ума. Насколько Демьянов знал, доберманы в современной России практически не использовались в качестве служебных собак. Да и нет резона брать их с собой в убежище. Выходит, это был чей-то любимец. У него и ошейник оказался непростой, с монограммой из золота. А этот экземпляр был особенно крупный. Кто мог держать в убежище такую тварину — она же одного мяса жрет как два здоровых мужика? Только тот, кому можно было хоть бенгальского тигра провести.

Герр Доберман, создатель породы, был совсем не добрый человек, а сборщик налогов, поэтому и собака получилась соответствующая. Но при надлежащей дрессировке это преданные охранники, а не дикие звери. И мозги у них в порядке, не хуже, чем у немецких овчарок. Что тут должно было произойти, что ошалевшая псина начала грызть всех подряд? Одно ясно — эти люди к тому времени были уже мертвы.

Но куда идти дальше со станции-некрополя, если ничего похожего на план так и не нашлось?

Зал с покойниками соединялся с широченным коридором, в котором находилось два лифта, большой и малый, а между ними лестничная клетка. Но та была обрушена, явно подорвана саперами. За раздвижными дверьми лифтов, малого и большого, оказалась пустота. Хороши бы они были, если бы хватило дурости кинуться туда не глядя. Из темноты слабо тянуло сквозняком. Снова тревожно затрещал радиометр.

Просветив шахту лифта фонарями, они увидели, как далеко внизу, метрах в двадцати, поблескивает металлом заслонка знакомой конструкции. Задрав головы, они обнаружили такую же и вверху, чуть ближе к себе. Даже лестницы в лифтовых шахтах были перерезаны ими надвое. Кто-то много сил приложил, чтоб отсечь одну часть бункера от другой.

Наверняка существовала другая дорога. Где-то должны были быть служебные тоннели, а еще неизвестно, куда вели конвейерные ленты. Но прежде чем основательно проводить поиски, надо было вернуться в лагерь.

От этих мыслей майора отвлек голос все того же спецназовца:

— Посмотрите сюда.

Они и раньше натыкались на следы. Похоже, в последние недели у людей тут руки не всегда доходили до мытья полов. В зале, как и на самой станции, было сильно натоптано, следы подошв были всех типов — от армейских ботинок с рельефной подошвой до обычных туфель. Но все они были старые, с давно засохшей и окаменевшей грязью. И вдруг среди этого хаоса их ждала тревожная находка — цепочка четких следов. Грязь на бетонном полу была свежей, день — максимум два.

— Всем утроить бдительность, — сказал Демьянов в головной телефон, — Все работы прекратить до нашего возвращения. Мы тут не одни!

Страшное чувство, что они опоздали, заставило прибавить шаг. Профи из охранного батальона ракетных войск физически не могли находиться везде, а майор понимал, насколько уязвимы арьергард и фланги растянувшегося по подземелью отряда.

Они только успели миновать турникеты, когда услышали на соседней станции эхо автоматных выстрелов.

На грузовой станции Демьянов еще в самом начале распорядился вскрыть несколько помещений. Даже тонкие на вид двери плазменный резак брал неохотно, и, как оказалось, игра не стоила свеч от геморроя. За дверями оказались обычные каптерки, где складировались баллоны со сжиженным газом, ядовито-оранжевая спецодежда со светоотражающими полосами и разнообразный инструмент, вплоть до обыкновенных швабр, ведер и метл. Нашли также помещения барачного типа на восемьдесят койко-мест, где устроили временный лагерь. Туда сносились и трофеи для осмотра.

Пять патрулей по три человека в каждом тем временем обходили станцию. Но когда одна из таких дверей, обойденная вниманием, бесшумно приоткрылась, рядом никого не было. Никто не заметил, как оттуда появилась группа вооруженных людей в серых камуфлированных костюмах и дыхательных масках, и, беспокойно озираясь, направилась к платформе.

Этой стычки могло не быть, если бы они узнали друг о друге раньше. Услышь чужаки голоса, они, возможно, выбрали бы другую дорогу. Но батальон из Подгорного хорошо выполнял приказ о соблюдении тишины. И когда в слабоосвещенном зале чужаки столкнулись с одной из троек, вторая оказалась у них за спиной.

Патруль был предупрежден, что свои не могут появиться с этой стороны, поэтому сразу схватился за автоматы. Но преимущество в несколько секунд решило их судьбу.

Серые вполне мог бы пробиться к своей цели — к путям. Им удалось ураганным огнем срезать и троих, появившихся с другой стороны. Беда их была в том, что они не знали, что на выстрелы стянется еще пятьдесят человек, и их возьмут в кольцо.

Бой в темноте, в которой к лучам фонарей присоединились вспышки трассирующих пуль, был коротким. Кто-то успел лечь на пол, кто-то дополз до укрытия, двое попытались добежать до путей, чтоб спрыгнуть и затеряться в тоннеле. Но когда заговорили два пулемета, шансов у них уже не было. По стиснутым на неудобной позиции чужакам ударил рой свинцовых ос, высекая искры из гранитных стен, оставляя оспины на бетоне и прошивая как бумагу металлические конструкции. Всего через тридцать секунд все, кто успели выбежать на середину станции, были мертвы, и только последние трое из чужаков отступили в темноту за дверью, из которой ранее появились. Но и это их не спасло.

Первый шок прошел, и Александр мгновенно сориентировался, делая как все. Сейчас, стреляя вместе с остальными по движущимся силуэтам, он не чувствовал такого страха, какой испытал на своем пути до Прокопьевска. Тогда он был один. Теперь не было того холодного комка в животе, который мешал соображать и действовать, только полезный нужный страх, который заставляет сердце биться чаще и быстрее гнать кровь.

Рядом с перекошенным окаменевшим лицом вел огонь. Сам Александр ничего не чувствовал. Ни ярости, ни страха. Даже для того, чтобы испугаться, ему нужно было больше времени. С другой стороны Петрович стрелял, беззвучно матерясь, укрывшись за колонной, стрелял спокойно и деловито, двойками и тройками.

— Одного живым! — прозвучал приказ, но, как видно, запоздалый. Пули уже рикошетили в узком коридоре. Ответного огня с той стороны больше не было.

Дверь начала было закрываться, но, когда оставался лишь узкий просвет, в него ударила граната, выпущенная кем-то из подствольника. В щели вспыхнуло желтым и громыхнуло, дверь вспучило и заклинило.

— Попал, еж твою мать, — произнес сурвайвер Денис, таким голосом, будто выиграл партию в боулинг.

Это было за секунду до того, как тот увидел, что и в их звене недосчитались одного человека.

Презик. Штатный клоун, который должен быть в любом коллективе. Каждому, кого его представляли впервые, он напоминал, что прозвище — не сокращение от резинотехнического изделия, что оно пошло от слова «президент». И его уважали, настолько, насколько можно уважать шута горохового, который фразы не скажет без прикола. Говорили, что он был неплохим человеком. Саша не мог подтвердить, так как не общался.