Читаем без скачивания Чародеи на практике - Елизавета Шумская

Ива сразу же задумалась не об ответе, а о другом: нравится ли Ло троллю, или тому просто нет дела до «кровопийцы»? Размышляя на сию бесконечно важную тему, травница вместе с остальной группой пошла разглядывать трупы. Занятие ей понравилось не очень, но что уж делать, коли друзья попались такие любопытные.

– Люди как люди, вампирюги как вампирюги, – первым результат осмотра выдал тролль. – Только что у них с ушами? Они вроде не должны меняться. Или должны?

– Если и должны, – оторопело добавил Златко, – то быть более острыми и торчать вверх, а у них…

А у мертвых уши были длинные, с массивными мочками и совсем закругленные.

– Но это же не могут быть лефы? – осторожно поинтересовалась Ива, внутренне содрогаясь.

– Да нет, конечно, – замотала головой гаргулья. – Я лефов очень хорошо запомнила. Нисколько не похоже. Ну может, только уши. Да и то… там были такие ушища! А тут… ну только форма немного… У гоблинов тоже уши острые, но они же на эльфов не похожи!

– Только по характеру, – не смог не подковырнуть Грым.

– Эй! – возмутился Светлый.

– Ну прости, ушастый, не удержался.

Эльф презрительно фыркнул, но развивать скандал не стал.

– По мне, люди как люди, – почти повторила слова тролля Дэй.

– Ива, Калли, вы ничего не заметили? – молчаливо согласился с предыдущими ораторами Златко.

Названные синхронно мотнули головами.

– Но иногда кровь другой расы не проявляется внешне, – добавил Светлый, многозначительно скосив глаза на травницу.

– Если ты обо мне, – заметила сие девушка, – то мой папочка был вообще другого порядка по сравнению с живыми существами.

– А это, кстати, идея, – оживился Бэррин. – Может, и они были… не совсем люди, и не совсем живые.

– Ой, Златко, гоблиню какую-то несешь, – махнул лапой тролль. Он терпеть не мог, когда речь заходила о «всяких там эфемерностях». – Лучше поясните мне, почему любимое Ивино зелье так странно сработало?

– Да что тут думать, – не остался в долгу обиженный Синекрылый. – Мы это в самом начале изучали. Когда заклинание… или что-то, в чем есть магия, натыкается на неосуществимую задачу, то трансформируется во что-то случайное. Вернее, спрогнозировать результат в принципе можно… Только этим надо детально заниматься. А кто ж этим будет заниматься?

– Маги-экспериментаторы? – предположила гаргулья, хотя вопрос Златко был риторическим.

– Такие маги долго не живут, – хмыкнул тролль.

– А что, это их когда-нибудь останавливало? – съехидничала Дэй. – Вон пример перед нами стоит, – чародейка кивнула на Иву. – Сколько раз уже ТАКОЕ из ее зелий получалось, и что? Все так же экспериментирует!

Травница тут же обиделась.

– А Ива еще очень молодая, – парировал Грым. Высказывание было встречено возмущенным ревом, но тролль никогда не был суеверным.

Знахарка же задумалась. Насколько она знала, не только она была экспериментатором. Полно вокруг и других любителей поискать приключений на свою вторую голову. И несчастные случаи действительно не редкость. И с ней тоже бывали, пусть и не очень серьезные. Но Грым прав – это пока. Так что разумней было бы, конечно, отказаться от столь опасного увлечения. Только… Девушка усмехнулась. НЕ-РЕ-АЛЬ-НО!!! Просто нереально. Это как запретить художнику рисовать, а птице петь. Счастлив лишь тот, у кого есть любимое дело. А если его отобрать… то останется ли человек? Останется ли? Или будет как с Каи до того памятного случая? Нет, нет и нет. Она, Ива, никогда не сможет не делать того, что так любит. Быть знахаркой для нее почти то же, что быть живой.

«А что же ты тогда поперлась в маги?» – ехидно прошептал внутри едкий голосок. «И, правда, зачем?» – тут же подумала травница. «Потому, что иметь магические способности и не колдовать, не уметь управляться с ними тоже нельзя, – ответила она сама себе. – И потому что маг – это тоже мое призвание. Да и… с магией зелья много лучше удаются». Последняя мысль вызвала улыбку на лице чародейки. Правда, как и всегда, была много глубже. И частично состояла из сакраментальной фразы: «Я как-то не думала об этом, когда уходила из дома».

Так что сейчас Ива лишь ухмыльнулась – вот ведь, пообщаешься с разными там троллями и вампирами, еще и не такому научат – и произнесла:

– Если помру раньше срока, похороните меня под развесистой ивой.

– А если не раньше срока, а в срок? – не преминул «проявить заботу» Грым.

– А если в срок…

И внезапно перед глазами травницы рожа тролля начала меняться, он словно состарился или, скорее, заматерел и огрубел еще больше. Вот он шел, могучий и несокрушимый как исполины древности, на ходу вытаскивая из-за спины огромный полуторник. Вокруг были скалы. Слишком высокие валуны, странной, слишком вытянутой формы. Тролль остановился перед ними, немного посмотрел, потом обернулся, чуть качнул головой, будто принимая наконец какое-то важное, но нелегкое решение, расставил ноги чуть поудобней, воткнул меч в каменистую землю и застыл. Постепенно в глазах появлялся покой, а черты лица стирались и блекли, фигура теряла характерные очертания, и вот уже ничто не отличало ее от сотен таких каменных столбов-валунов вокруг.

И словно наяву увиделось знахарке потом и другое. Знакомая громада замка. И печальная, весьма многочисленная процессия у фамильного склепа. «Он был славный воин и великий маг», «Он был так честен и благороден», «А как он был красив! Даже сейчас, а уж в молодости!», «Да-да, эти золотые волосы… А ум! Ум-то какой!», «Слава богам, что дети и внуки остались, да такие хорошие! Сразу видно, все в него. Хорошими хозяевами будут, род свой прославят!». Слезы, рыдания. Тихий шепот. И каменное надгробие с фигурно выписанными буквами: «Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый».

А потом в глаза ударило солнце. Оно заливало широкую, но удивительно тихую гавань. Раннее утро. Чайки лениво покачиваются на лазурных волнах, которые у берега даже не пенятся, но камушки и песок все же неторопливо гоняют туда-сюда. Узкий высокий корабль из светлой древесины только что отплыл. На его борту смотрит на постепенно удаляющуюся землю высокий статный эльф. На лице нет ни единой морщинки, но годы притаились в синеве глаз. Светлые волосы и знакомый профиль. Складка губ чуть жестче да очи не так распахнуты. Наконец эльф отворачивается от берега. Солнце несмелой лаской касается прекрасных черт. И где-то в уголках губ вдруг рождается улыбка.

Но вот уже поднимается ветер, свистит высоко в небе. Там, где лучше всего непокорным никому и ничему гаргульям. Вот и сейчас каменные крылья одной из них шумно хлопают в прохладном прозрачном воздухе. Странное создание, когда-то рожденное магией, почти ликует. Внизу скалы, а вокруг ветер. Ветер… тот же, что пел в сердце, и он так зовет за собой. Сегодня она поддастся этому сладкому зову. Сегодня уйдет вместе с ним, став с ним неразделимой… какой, впрочем, всегда и была.