Читаем без скачивания Мир Гаора - Татьяна Зубачева

— Хорошо рассказываешь, — сказал Седой, когда Гаор, напившись после долгого рассказа, вернулся на нары. — Всё понятно, чётко, без лишнего, и наглядно.

Гаор посмотрел в его смеющиеся глаза и… промолчал. Хотя так хотелось сказать о газете. Что он не просто демобилизованный старший сержант, ветеран и так далее, а был журналистом, что писал и печатали. Но что-то удержало.

Камера ещё долго обсуждала слонов и тигров. Слон, понятно, свой брат, а тигры… а сам знаешь кто,

— Рыжий, а ты чо, в жаркие страны ездил? — свесился сверху Чеграш.

— Нет, — поднял голову Гаор.

И стал объяснять, не дожидаясь вопросов. Что такое зоопарк, зачем он устроен и прочее.

— Стоп, братцы, — вдруг вмешался Лысок, — а ведь не врёт парень. Был я там.

— Где, в зоопарке? — удивился Гаор.

— Его в клетке с обезьянами держали! — заржал Чалый.

— Эй, Лысок, взаправду так?

— Да пошли вы…!

Ругался Лысок длинно, затейливо и красиво, что вызывало всеобщее одобрение и даже восторг. Убедившись, что его слушают, Лысок стал рассказывать, что случилось ему в одном отстойнике скорешиться с одним мужиком, а тот в этой самой, тюрьме зверячьей, уборщиком работал.

Что зоопарк — тюрьма для зверей, Гаору приходило в голову ещё в училище, когда их возили в зоопарк на уроки общей биологии. Но тогда как пришло в голову, так и выкинул. Тем более что после экскурсии им давали целый час свободно самим походить и посмотреть, повсюду были лотки с мороженым и орешками, а его карманных хватало на два пакетика орехов или один большой стаканчик мороженого, шоколадного с клубникой. И поездки в зоопарк были тем немногим, что он с удовольствием потом вспоминал. И даже сам туда несколько раз ходил. Даже после дембеля. Правда, уже не за мороженым, и не зверей смотреть, а ради укромных скамеечек за прудом.

От размышлений его оторвала команда строиться к вечерней еде. Лоб совсем не болел, и ошейник не мешал, Гаор его даже замечать перестал. Еда, поверка, одеяло, укладываемся.

— Сегодня не поём? — тихо спросил он Зиму.

— Посмотрим, — зевнул тот, — у этого не угадаешь. А чо, понравилось?

— Отбой! — стукнул по решётке надзиратель. — Старший, за порядком следи!

— А ну, всем дрыхнуть! — тут же рявкнул Слон.

Когда надзиратель отошёл, кто-то вздохнул.

— Не фартит седни.

— Это он в карты, небось, продулся, — откликнулись с дальнего конца, — вот и лютует.

От надзирательского гнева их спас шум в дальней камере. Надзиратель пошёл туда, а потом, видно, забыл про них. Гаор, во всяком случае, заснул, когда в камере уголовников ещё слышались удары дубинкой и чьи-то крики. Спать под чужую боль он учился ещё в училищном карцере, а на фронте обучение закончилось. Рядом кровью истекают, а ты спишь, потому что другой возможности поспать, может, ещё долго не будет. Себя береги, тогда и Огонь сбережёт.

Утром мимо их камеры опять провезли трупы. Уже два. И Гаору объяснили, что надзиратель получит вздрючку от начальства, а может и штраф, что урон допустил.

— Это нас так берегут? — усмехнувшись, спросил он Седого.

Тот кивнул с улыбкой.

— Пока работать можем, ценимся.

— Ну да. А… потом? — рискнул он спросить.

— Не догадался ещё? — насмешливо посмотрел на него Седой.

Гаор кивнул и всё-таки решил уточнить.

— Печка? Я слышал, санитар одному сказал. Не можешь ходить, в печке лежать будешь.

— Да, печка, — жёстко ответил Седой. — Крематорий. При всех отстойниках. А пепел продают, на удобрение. Видел пакеты в магазине? Садоводы покупают.

Обычно, когда Седой что-то говорил, сразу собирались слушатели, а сейчас… ни один даже головы в их сторону не повернул, будто не слышали. Не хотят слышать — понял Гаор. Он тряхнул головой и отвернулся. Он видел эти пакеты. Серые, с зелёной полосой по диагонали и рекламной надпечаткой. "Высокоэффективное натуральное удобрение!" Ещё работая в отцовском саду, когда Сержант заставлял его помогать садовнику, и в училище. Видел. И ни разу не задумался о том, что это за чёрно-серый порошок. Об этом никто не говорил. А ему не приходило в голову спросить. А если бы и спросил, что бы ему ответили? Наверное, то же, когда он спросил о другом, о белых гранулах, похожих на рис. "Химическое удобрение. Сыпь понемногу, можно сжечь корни". А то из чего делали? Тоже… из кого-то…

Гаор слез с нар и пошёл к крану. Снял рубашку и стал обтирать грудь и плечи, набирая воду в пригоршню.

— Не спеши, Рыжий, — хохотнули за спиной, — перед торгом вымоешься.

— Не мешай, он правильно делает.

— Чего? Вода здесь не матёрая.

— Верно, мёртвая вода.

— Вода везде материна.

— А не живая.

— Так и ему не сглаз смыть.

За его спиной спорили, щедро сыпя малопонятные и совсем непонятные слова. Он не вслушивался и не вдумывался, занятый одним: не дать воли вскипавшему внутри бешенству. Вода помогла мало, ожидание наполненной пригоршни только раздражало, и он отошёл от крана, оглядел камеру. Размяться что ли, а то опять суставы дубеют. Как он это объяснит остальным, он не думал. Тело требовало движения, и мышечная усталость — он это хорошо знал — всегда помогала от ненужных мыслей.

Гаор отошёл в угол к решётке, встал в стойку и стал отжиматься от стены.

— Рыжий, ты чо?!

— Слон, Рыжий стенку лбом долбит!

— Всё, спятил с ума.

— Держи его, а то…

Его схватили сзади за плечи и оторвали от стены.

— Рыжий, очнись!

Гаор недоумённо осмотрел встревоженные лица.

— Вы что?

— А ты чо?

— Чего с тобой?

— Иди сядь.

Его отвели и усадили на нары.

— И зачем это тебе понадобилось? — спокойно спросил Седой.

— Суставы застывать стали, — всё ещё не понимая причины переполоха, стал объяснять Гаор. — В одиночке когда сидел, разминался, ну и здесь…

— Понятно, — кивнул Седой, — отпустите его, всё правильно. Он же на прогулку не ходил, вот и застоялся.

— Аа!

— Это как коня если долго не выводить, он обезножит.

— Ну, паря, напугал ты нас.

— Надо ж такому…

Уже смеялись. И над ним. И над своим страхом.

— Думаем, всё, щас кусаться будет.

Рассмеялся и Гаор, наконец, сообразив, в чём дело. Надо же! Седой продолжал смотреть на него, и он уже негромко пояснил.

— И чтоб не думать. О печке.

— Я понял, — кивнул Седой. — Вот они и не думают. С этим жить нельзя. Ты на фронте много о смерти думал?

Гаор вздохнул.

— Думай не думай, она всё равно рядом ходит. Бережёшься, конечно, а… — он не договорил.

— И здесь так же, — грустно улыбнулся Седой.

— Так что? — зло усмехнулся Гаор. — И здесь фронт?