Читаем без скачивания Том 7. Гидеон Плениш. Статьи - Синклер Льюис

Как декан он получал 3 800, и хотя совсем недавно тесть прислал ему чек на 500 долларов (с приложением сердитого письма), у него было около 1 200 долларов долгу. Он поспешил домой, к Пиони; они посовещались полчаса; декан по междугородному телефону дал согласие, а затем отправился с официальным визитом к ректору Буллу, спросить его совета, следует ли давать согласие.

Кудри Т. Остина Булла совсем поседели, хоть и выглядели по-прежнему эффектно, а лицо покрылось морщинами от административных забот.

«Бедняга, ему уж, наверно, за пятьдесят», — подумал декан. Преисполненный снисхождения к этому серенькому школьному учителю, которому никогда не предложат перебраться в Де-Мойн и занять ответственный пост, декан закончил свою речь так:.:.

— Разумеется, предложение это очень почетное, и я, возможно, смогу принести там еще больше пользы, поскольку буду распространять идеи просвещения среди тысяч, а не среди нескольких сот человек, как здесь. Но превыше всего я ценю лояльность, и если вы сумеете убедить совет попечителей повысить мой оклад с трех тысяч восьмисот до четырех с половиной, я еще подумаю и, может быть, останусь.

Ректор не стал тратить лишних слов.

— Я очень рад, что вы зашли, декан. Я сам хотел повидаться с вами до того, как мы утвердим штаты на будущий год. Откровенно говоря, мой вам совет — соглашайтесь.

— Как?

— Откровенно говоря, боюсь, что вы исчерпали свою полезность на ниве просвещения.

— Как?

— Вы хороший оратор, студенты вас любят, и вы ввели кое-какие интересные новшества — курс русского языка, музыкальная гильдия, запрещение изводить новичков. Но и русский и гильдия завяли на ваших глазах, а вы и пальцем не шевельнули. Вы, в сущности, не руководитель, вы прожектер, и прожекты ваши не всегда удачны. Вы мечтатель и даете своим мечтам растворяться в облаках дыма. Вы и бываете-то здесь немного. 1 ак что, пожалуй, это будет лучше для обеих сторон, и мы можем расстаться с самыми добрыми чувствами.

Ректор Булл поднялся с места и с улыбкой популярного актера или бывшего популярного священника протянул декану наманикюренную руку; но декан, несмотря на долголетнюю практику общения с учеными коллегами, не мог заставить себя улыбнуться.

Пиони сказала:

— Я давно этого ждала. Он просто завидует твоим докладам и с удовольствием сам получал бы твои двадцатки и пятидесятки. Я очень рада, что мы уезжаем, и надеюсь, что никогда не вернусь в эту дыру. Ненавижу Булла, и миссис Булл, и Теклу, и ее надутого папашу, и всех, кроме Эдит Минтон, — она меня никогда не любила и не скрывала этого. Вперед! Двинулись!

Так Гидеон Плениш твердо ступил своей толстенькой ножкой на путь, уводивший через гнилое болото учительства и холодные ветры редакционной рутины к миражам заоблачных высей, в славный мир комитетов, конференций, организаций и лиг, претворения в жизнь идеалов, и формулирования общественного мнения, и формирования и информирования общественного мнения, и нахождения наибольшего общего знаменатели: для мнений всевозможных оттенков…

В мир демагогических лозунгов, и либеральных мыслей, и штампованных фраз о демократии, и системы свободного предпринимательства, и необъятных армий, и необъятных империй, и необъятных кампаний по сбору средств, вперемежку с необъятными телеграммами о неизбежности кризиса и необъятными петициями конгрессу о политическом положении в Чили или Иране, в мир идеологических расхождений и идеологической войны, где «идеологией» именуется все, к чему не приложим» слова «необъятный» и «кока-кола», и где велика потребность служения, и необходимость обсуждения, в мир конституционных мер, и платформ, и девизов, и кризисов, несчетных кризисов, почти ежедневных кризисов, и насущных интересов, и духовных идеалов, и защиты домашнего очага, и директив, и язв нашей цивилизации…

В мир твердых убеждений, и исключительных событий, и исключительных личностей, и логики событий, и необходимости действовать без долгих разговоров, и ловить приливы и отливы истории, и противостоять давлению влиятельных организаций и групп, и организовать это давление, и укреплять нравственность, и опираться на принципы, и соглашаться в принципе, и изучать реакцию рядового избирателя, и проводить просветительные кампании…

В мир проспектов и воззваний о пожертвованиях, и циркуляров, отпечатанных в три краски и затейливо сложенных, — откройте картонную дверцу и узнаете, в чем суть, — и юбилейных банкетов, и учредительных банкетов, и круглых столов, и столов президиума, и микрофонов, и пресс-ассоциаций, и дрянной акустики, и «зон слышимости» в зале…

В мир организованной филантропии и взывания к лучшим чувствам, и счастливой возможности давать, и духовных благ, в этом заключенных, и необходимости давать немедленно, и давать побольше, и давать планомерно, и давать систематически, и распределения полученных даяний, и почтовых переводов — распишитесь на второй строчке, — и щедрых откликов, и неслыханного множества откликов, и радости давать, и святой обязанности давать и давать, пока хватит сил у дающего, и не давать, пока хватит сил у служащих организации…

И Условий и Положений, Условий и Положений в рейхс-канцеляриях Центральной Европы, Условий и Положений в Вашингтоне, и в АФТ,[57] и в КПП, и информации из осведомленных кругов, и фактов, все новых и новых фактов об Условиях и Положениях, чтобы их могли обсуждать с 8 вечера до 1.30 ночи узкие группы специалистов по международным вопросам, обсуждать Условия и Положения снова, и снова, и снова, и снова, и…

В мир учредителей, и филантрёпов, и преподобных дельцов, и ответственных администраторов, и ответственных секретарей, и почетных председателей, и директоров просто, и коммерческих директоров, и директоров — распорядителей, и поручителей, и попечителей, и консультативных советов, и национальных центров, и чикагских центров, и отделений, и филиалов, призывов к прессе, и необходимо привлечь широкое внимание к беспримерным нуждам этого великого дела, и вы, несомненно, найдете возможность поместить в иллюстрированном приложении этот портрет мисс Вив де Вир в купальном костюме, с кружкой для пожертвований в руке и, может быть, добиться пятиминутной передачи по радио, и выступления д-ра Гешвигхорста перед студентами всех колледжей нашей необъятной страны с речью о настоятельной необходимости давать, и об Условиях и Положениях…

Туда, в этот земной рай, карабкался новый Духовный Руководитель, чей свежий и звонкий голос должен был убедить филантрёпов давать, пока хватит сил, а ему принести возможность обеспечить свою жену Пиони сандалетами, и абонементом на симфонические концерты, и пятифунтовыми коробками конфет, и своей неубывающей любовью.

Он больше не был Деканом, но Доктором Пленишем он остался навсегда. Это было его имя: Доктор, и как таковой, подобно всем Полковникам, всем Докторам Богословия, всем Докторам Медицины, всем Монсиньорам, всем Раввинам, всем Геррам Гехеймратам,[58] всем Судьям, всем Лордам, всем Губернаторам, он был вознесен столь высоко, что являл собою уже не просто человека, а Звание.

13

— Когда переедем в Де-Мойн, снимем квартиру в большом доме. Я всегда мечтала жить в большом доме. В этом есть что-то столичное, — сказала Пиони.

— А не лучше ли нам снять отдельный домик, с садиком, где Кэрри могла бы играть целый день? — возразил доктор Плениш. — Право же, лучше! Мы снимем домик.

Они сняли квартиру.

Условия найма, как восторженно уверяла Пиони, были необычайно выгодны: всего пятьдесят долларов в месяц квартирной платы, хотя, правда, ремонт за счет жильцов; а главное, вся кинникиникская обстановка удивительно подходила к этой квартире. Синий китайский ковер, чиппендэйлевский китайский шкафчик, французские фарфоровые часы и кожаный пуф словно нарочно были сделаны для этой веселой, солнечной квартирки с застекленной верандой и электрическим камином — и невысоко, всего второй этаж. А расходы потребовались самые пустяковые: оклеить стены обоями в бледно-желтых тонах, отскоблить и покрасить полы, покрыть белой эмалью окна и двери, сменить кое-где прогнившие рамы и купить новый электрический холодильник — настоящую игрушечку, по беспристрастному отзыву Пиони.

Папаша Джексон поворчал немного, но выслал еще один чек.

В честь их переезда в Де-Мойн, совершившегося в июле, мистер А. Дж. Джослин устроил званый обед. Мистер Джослин был небольшого роста нервический джентльмен с живыми глазками и постоянно приоткрытым ртом. Обед состоялся в отдельном кабинете отеля «Граф Фронтенак»; к русской водке из Айовы подавали русскую икру с Миссисипи, а в числе гостей был один редактор отдела светской хроники и один член конгресса, а также глава среднезападного представительства крупной тракторной фирмы, который спел: «Выпьем за Гидди, дружка дорогого, он пьяницей будет не хуже другого».