Читаем без скачивания Шелковый путь. Записки военного разведчика - Александр Карцев

В общих чертах я представлял, как ее делать. Печной кирпич укладывался на раствор из глины и песка. Соотношение глины и песка подбиралось опытным путем. Из раствора вы делаете несколько шариков около пяти сантиметров в диаметре и даете им подсохнуть. Если после того как шарики подсохнут, они начнут рассыпаться – значит, в раствор необходимо добавить немного глины. Если начнут растрескиваться – значит, песка. После нескольких проб вы получите оптимальное соотношение составляющих раствора. При таком соотношении коэффициенты теплового расширения кирпича и раствора окажутся примерно равны. А значит, печь прослужит долго.

Все это было в теории. Я действительно представлял в общих чертах, как ее делать. Из печного кирпича. Вот только совсем не представлял, как делать ее из камня. Без колосников, дверок, задвижек. Я провозился несколько дней. На мое удивление, печь получилась довольно симпатичной. (Правда, больше похожей на камин). Мне она понравилась. Если вы по этому поводу другого мнения – делайте сами!

Но с большим удовольствием я делал свое домашнее задание – свой боевой нож. Я не рисовал эскизов, не думал над его формой. Я вообще ни о чем не думал. Складывалось впечатление, что руки делали его сами собой. На ощупь. Под управлением каких-то потусторонних, неведомых мне сил. Он действительно получился необычным. Небольшая аккуратная рукоятка и широкое пятисантиметровое обоюдоострое лезвие. Чем-то напоминающее коготь тигра.

Отнести его Шафи не получается. Ждем осеннюю проверку из Москвы. Приходится подбивать документацию заставы, наводить порядок. Проводить дополнительные занятия с личным составом по боевой готовности и огневой подготовке. Обучаю солдат метанию ручных гранат. Объясняю, что наступательные гранаты предназначены для того, чтобы вызвать контузию у сидящих в окопах солдат противника. И дать возможность приблизиться к ним на расстояние удара штыком. Осколочное действие их незначительно. Для подтверждения своих слов метаю несколько гранат РГД-5 с открытой позиции.

А после обеда выковыриваю ножом осколок гранаты из своего плеча. Наступательные гранаты – действительно безобидные игрушки. К сожалению, не всегда. Боек запала даже у наступательной гранаты летит метров на сто. И горе тому, кто попадется на его пути! Но это всего лишь исключение из правила. А правило гласит: «Наступательные гранаты – всего лишь детские игрушки».

Деталь одной из таких игрушек я сейчас и выковыриваю. Хорошо еще, что мои бойцы не видят меня в этот момент. Вот бы посмеялись!

Вечером занимаемся с Олегом английским языком. (Я при вез с собой из Союза самоучитель английского языка. Автор – Анастасия Петрова. Олег привез с собой самоучитель по стенографии. Оказывается, учиться можно и на войне. Учиться можно везде. Нужно учиться. Как же иначе?) Олежке попроще, он окончил английскую спецшколу. Зато мне есть к кому тянуться.

В воскресенье в восемь часов утра с Пахаря (это позывной КП батальона) поступила команда: «До четырнадцати часов вести беспокоящий огонь из „слона“ по населенным пунктам Лангар, Калайи-Кази, Постиндоз». Оказывается, начался первый этап вывода наших войск. Сегодня выходит кабульский зенитно-ракетный полк. А мы его прикрываем.

Перечисленные кишлаки – это зона ответственности Карима. Точнее, после его гибели это зона ответственности его младшего брата Рахматулло. Название «населенные пункты» совершенно условно. Они давно уже не населенные. Это укрепленные районы, в которых не осталось никого из мирных жителей. Только душманы. Беспокоящая стрельба из танка позволит немного отвлечь их от дороги и обеспечит безопасный выход полка.

Пришла информация, что на перевале Саланг тяжело ранен Руслан Аушев. Кажется, два пулевых ранения: в легкое и печень. Но это не точно. Отправили в Союз.

Около пятнадцати часов на заставу приезжает комбат с каким-то майором из штаба армии, проверяющим. А говорили, что проверка будет из Москвы? У нас все в порядке. В канцелярии роты новая документация, в ленинской комнате – стенная газета, посвященная предстоящей проверке. Комбат поднимает заставу «В ружье!». Ребята не подвели, сработали на славу. Комбат с проверяющим довольны. Быстренько перекусывают и уезжают на двадцать вторую, а затем на девятую заставы.

По итогам проверки взвод занимает первое место в батальоне. Мне приятно было об этом узнать. Хотя заслуги моей в том практически не было – просто ребята хорошо поработали. И все равно приятно. Неужели становлюсь тщеславным? Старею!

К вечеру на заставу приходит Хасан. Просит пропустить кочевников через нашу зону ответственности. Идут в Джелалабад. Не совсем представляю, что это за кочевники, но в паре километров южнее двадцать второй заставы уже несколько дней стоит с десяток их юрт. Пуштуны. Хасан говорит, что это только малая часть племени. Остальные подойдут завтра. Связываюсь с КП батальона. Разрешение получено.

И вот наступает завтра. Есть в этой жизни вещи, которые лучше не видеть. Одна из них – кочующее племя пуштунов. На рассвете от горизонта до горизонта вдоль русла реки Барикав вытягиваются колонны людей и животных. Отары овец, стада верблюдов, кибитки с кочевниками, наездники на верблюдах и лошадях. Количество кочевников подавляет. Чувствуешь себя песчинкой в бесконечных просторах космоса. И прекрасно понимаешь, что если это племя по той или иной причине свернет со своего пути, оно тебя просто растопчет. И даже не заметит этого. Не спасут тебя ни самые современные системы оружия, ни автоматические пушки, ни танки. Закрадывается чувство беспомощности. Кажется, что ты ничего не сможешь сделать с ними. Они с тобой – все что угодно.

Через несколько минут наваждение проходит. Все так же, в несколько колонн, продолжает течь людской поток, отары овец, стада верблюдов. Но чувство беспомощности проходит. Пуштуны – тоже люди. Со своими проблемами и страхами. Им достается и от духов, и от народной власти. И трудно сказать, от кого больше.

К вечеру поток кочевников иссякает. Олег уезжает разбираться с девятой заставой – там какие-то проблемы со связью. Точнее, с ее организацией. Мы выходим на связь с КП батальона каждые два часа днем и через час ночью. Докладываем обстановку. На девятой постоянные сбои: то опоздают с выходом, то проспят. А это значит, что и со службой там серьезные проблемы. Кое-кому нужно накрутить хвосты! Олег у нас сейчас – главный хвостокрут.

В конце октября с КП батальона приходит радиограмма: «Командира девятой сторожевой заставы Сергея Плотникова, старшину и двух карандашей (солдат) отправить в полк на сборы молодого пополнения».

Караул! Грабят! На четыре заставы нас остается ровно четверо: замкомроты старший лейтенант Олег Артюхов, замполит старший лейтенант Сережа Земцов, я и командир гранатометно-пулеметного взвода прапорщик Андрей Иванищев. Вместо девятерых по штату. Ротный все еще валяется с гепатитом в госпитале, Саша Корнила – командир двадцать второй заставы – вместе с техником роты сдают подбитые БМП в Хайратоне. Там, на границе с Союзом, армейский сборный пункт поврежденных машин, ремонтный батальон и пункт получения новой техники одновременно. Я, конечно, немного жульничаю, не говорю, что у меня на заставе есть еще командир станции радиоперехвата прапорщик Витя Томчик. Он меня здорово выручает! Но теоретически к роте он никакого отношения не имеет.