Читаем без скачивания Секс и вытеснение в обществе дикарей - Бронислав Малиновский

В своей книге Шанд исходит из гипотезы о врожденной предрасположенности человека к таким системам, как любовь и ненависть, каждая из которых включает в себя ряд эмоций. Каждая эмоция для Шанда — это сложная психическая реакция на ситуацию определенного типа, так что каждая эмоция имеет в своем распоряжении определенное число инстинктивных реакций. Теория сентиментов Шанда всегда будет иметь первостепенное значение для социолога, так как социальные связи, а также культурные ценности представляют собой сентименты, стандартизированные в соответствии с традициями и культурой. Исследуя семейную жизнь и ее развитие в различных цивилизациях, мы применяли принципы Шанда и его теорию сентиментов к каждой отдельной социальной проблеме. Мы проследили, как постепенно формируется отношение ребенка к важнейшим аспектам окружающего мира, и изучили факторы, способствующие его формированию. Психоанализ дополнил теорию Шанда концепцией вытесненных элементов сентимента. Но эти вытесненные элементы нельзя рассматривать по отдельности, в виде независимого от «сентимента» «комплекса». Итак, мы видим, что твердую теоретическую основу нашим результатам должна обеспечить теория Шанда; теперь, вместо того чтобы говорить о «нуклеарном комплексе», мы должны говорить о семейных сентиментах и узах родства, типичных для данного общества.

Установки или сентименты по отношению к отцу, матери, сестре и брату не существуют автономно, отдельно друг от друга. Органическое, нерасторжимое единство семьи также способствует возникновению единой системы психологических сентиментов по отношению к членам семьи. Это очень четко показывают наши результаты. Таким образом, концепция «нуклеарный семейный комплекс» равнозначна концепции взаимосвязанной системы, или конфигурации, сентиментов, которые будут характерны для того или иного — патриархального или матриархального — общества.

IV. Инстинкт и культура

1. Переход от природы к культуре

В предыдущей части этой книги, где рассматривались главным образом некоторые положения психоанализа, мы пришли в целом к негативным выводам: мы попытались обосновать утверждение, что в мире до культуры не существовало среды для формирования общественных институтов, основ нравственности и религии; не было механизма памяти для поддержания и передачи институтов после их установления. Эта точка зрения, вероятно, бесспорна для тех, кто действительно понимает, что культура не может возникнуть мгновенно, в результате какого-либо одного действия, и что общественные институты, основы нравственности и религия не могли появиться как по волшебству даже вследствие величайшего катаклизма, до тех пор пока люди не вышли из естественного состояния. Но, конечно, мы не удовлетворимся только отрицательными постулатами, нам нужны также и утвердительные. Нам недостаточно просто указать на ошибки, мы хотим пролить свет на действительный процесс. Для этого мы должны проанализировать соотношение культурных и природных процессов.

Тип поведения в условиях культуры существенно отличается от поведения животного в природных условиях. Человек, какой бы простой ни была его культура, имеет в своем распоряжении материальные объекты, оружие и предметы домашнего обихода; он существует в социальной среде, помогающей ему и контролирующей его; он владеет речью, что позволяет ему осваивать понятия рационального, религиозного и магического характера. Итак, человек владеет материальным имуществом, живет в условиях определенной социальной организации, сообщает свои мысли с помощью языка и руководствуется системой духовных ценностей. Это основные четыре раздела, по которым, как правило, можно распределить культурные достижения человечества. Следовательно, культура появляется для нас тогда, когда это уже свершившийся факт. Надо ясно и недвусмысленно признать, что мы не можем наблюдать ее in statu nascendi [55]. И также совершенно бесполезно выдвигать гипотезы об «обстоятельствах рождения культуры». Что же мы можем сделать, если хотим размышлять об истоках человеческой культуры, не прибегая для этого к экстравагантным гипотезам или безосновательным предположениям? И такое важное дело найдется: указать, какую роль в процессе играли различные факторы культурного развития; как они повлияли на психологическую модификацию тех качеств и способностей, которые делают человека человеком, и как на эти качества и способности повлияли непсихологические элементы. Факторы культурного развития взаимосвязаны и взаимозависимы, и хотя мы ничего не знаем о последовательности событий и во всех рассуждениях об истоках культуры хронология находится за пределами нашего понимания, все-таки можем изучать соотношения факторов, и это будет для нас весьма познавательно. Мы должны изучить эти соотношения на этапе полного культурного развития, но также можем проследить их до изначальных форм. Если мы таким образом выявим формулу зависимости, если определенные соотношения верны для всех культурных феноменов, то сможем утверждать, что любая гипотеза, идущая вразрез с этими законами, должна быть признана необоснованной. Кроме того, если законы развития всех культурных процессов свидетельствуют о первостепенном значении определенных факторов, мы должны заключить, что эти факторы также были решающими при зарождении культуры. В этом смысле понятие истоков не подразумевает первенства во времени или причинно-следственной связи, но просто указывает на универсальное действие определенных активных факторов на всех этапах развития и, следовательно, также и в начале процесса.

Мы начнем с утверждения, что основные категории культуры должны были с самого начала работать одновременно и взаимосвязанно. Они не могли появляться одна за другой, и их нельзя расположить ни в какой временной последовательности. Так, материальная культура не могла появиться до того, как человек научился использовать свои инструменты, а это, как мы знаем, подразумевает существование знаний. Знания и традиция, в свою очередь, невозможны без понятийного мышления и языка. Язык, мышление и материальная культура, таким образом, взаимосвязаны и должны быть взаимосвязаны на каждой ступени развития и, следовательно, также и при зарождении культуры. Материальное обустройство проживания — жилищные условия, предметы быта, атрибуты повседневной жизни — являются важнейшими коррелятами и предпосылками социальной организации. Очаг и порог — не только символы семейной жизни, но и действительные социальные факторы формирования родственных связей. Нравственные устои, опять-таки, представляют собой силу, без которой человек не смог бы противостоять своим импульсам или даже выйти за пределы своей инстинктивной природы, а в условиях культуры он должен делать это постоянно, даже занимаясь простейшей технической работой. Нас в этом контексте интересуют прежде всего изменения инстинктивной природы, так как здесь мы касаемся вопроса вытесненных влечений, или видоизмененных импульсивных тенденций, т. е. области «бессознательного». Я попытаюсь показать, как невнимание к тому, что происходит с человеческими инстинктами в условиях культуры, привело к возникновению фантастической гипотезы, предложенной для объяснения Эдипова комплекса. Моей целью будет показать, что зарождение культуры означает подавление инстинктов и что все существенные черты Эдипова комплекса или любого другого «комплекса» — это неизбежные побочные продукты постепенного формирования культуры.

Для этого я попытаюсь показать, что между родителем и ребенком в условиях культуры должны возникать инцестуальные желания, не возникающие в семьях животных, которыми управляют подлинные инстинкты. Я также докажу, что эти желания должны безжалостно подавляться людьми, так как инцест и организованная семейная жизнь несовместимы. Культура подразумевает воспитание, а его невозможно осуществить без принуждения. Эту власть принуждения в человеческой семье воплощает отец, и отношения между отцом и сыном пробуждают вытесненную ненависть и другие составляющие комплекса.

2. Семья как колыбель зарождающейся культуры

Принципиальное изменение механизма инстинктивных реакций необходимо изучать уже в связи с предметом настоящего исследования: ранние формы семейной жизни и переход от семьи животных к человеческой семье. Человеческая семья составляет главный интерес психоанализа, и семья, по мнению антропологической школы, к которой принадлежит автор этой книги, является важнейшей группой в примитивных обществах [56]. Сравнение периода ухаживания, совокупления, брачных отношений и родительской заботы в семье животных и людей покажет нам, в каком смысле семью можно рассматривать как единицу общества и исходный пункт всякой человеческой организации.