Читаем без скачивания Любовь в эфире - Нэн Райан

Салливан даже не пошевелился; тем более поразила Кэй его реакция, когда, повесив трубку, она сказала, что программный директор Эй-би-си приглашает ее в Нью-Йорк на переговоры об участии в одной из их популярных программ.

Салливан с мрачным выражением лица медленно опустил руки на колени.

— Ну и когда отправляешься? — В глазах его застыл холод.

— Отправляюсь? — рассмеялась Кэй. — А разве я сказала, что…

— Твои глаза все за тебя говорят. — Лицо Салливана невольно перекосилось, он вскочил со стула и, сунув руки в карманы, отошел к окну.

Кэй испугалась. О Боже, какая ярость в этом взгляде! Надо немедленно объяснить, что это просто недоразумение, иначе она снова его потеряет. Кэй положила руки Салу на плечи и сказала:

— Слушай, я не… Он круто обернулся.

— Я и так уже все слышал. Каждое слово слышал, и, по-моему, с твоих губ не слетело ни одного “нет”.

— Но ведь и “да” тоже. — Кэй овладел страх. — О Господи, неужели ты мне ни чуточки не веришь?

— “Не веришь”, — передразнил он. — Ну как же тебе не поверишь, дорогая? Ты ведь у нас королева эфира, Нью-Йорк! Этого ты всегда хотела. Здорово, Кэй, просто замечательно!

— Да не собираюсь я никуда, Сал, просто…

— А почему, собственно, нет? — прорычал он. — Разве не этого ты все время ждала? — Нет. — Кэй тоже начала терять терпение. — И ты это отлично знаешь.

— А кто мне говорил, что мечтает попасть в Нью-Йорк? — Только однажды и то лишь потому… что ты меня сам вынудил.

— Я тебя не вынуждал! Когда ты наконец научишься отвечать за свои поступки?

— Ты бы лучше себя о том же самом спросил! — Стиснув зубы и сжав кулаки, Кэй попыталась успокоиться. — Не надо, Сал. Не дай этому случиться опять…

— Ах вот как? Случиться чему? Можешь ты мне ответить на этот простой вопрос? Случиться тому, что ты позвонишь своему очередному напарнику? Это ты хочешь сказать?

— Не верю, что ты всерьез так думаешь, Салливан. — Кэй покачала головой.

— В таком случае, крошка, этот забег ты мне проиграла, потому что я как раз тебе вполне верю. — Он грустно усмехнулся. — Да, славная моя, еще как верю! И если тебе кажется, что я хоть в чем-то виню тебя, можешь успокоиться. — Салливан направился к выходу.

Кэй порывисто схватила его за руку.

— Нет, только не уходи! Да какого черта, я и сама никуда тебя не отпущу. — Лицо ее раскраснелось, руки дрожали. — Ни за что! А ну-ка остановись, посмотри мне в глаза и скажи, чтобы я никуда, ни в какой Нью-Йорк не уезжала!

— А вот об этом забудь. Такого подарка ты от меня не дождешься.

— Подарка?.. Да о чем это ты? Мне нужно только услышать, что ты и помыслить не мог, будто я тебя оставлю.

— Не услышишь! — Лицо Салливана побагровело.

— А почему, собственно? — Кэй, чувствуя, что дело оборачивается совсем худо, почти кричала. — Ну пожалуйста, Сал, прошу тебя. Ну почему ты всегда такой упрямый, такой слепой?

— Это ты слепа, Кэй. Жаль, что ты не видела себя, когда говорила с этим парнем по телефону. Но я-то видел, и мне этого вполне достаточно.

— Ты все не так понял. — Теперь Кэй чуть ли не умоляла его. — Конечно, приятно, когда тобой интересуется крупнейшая радиостанция страны, но…

— Да все я понимаю, Кэй. Кого бы не прельстило такое предложение? Я рад за тебя, дорогая. — Уорд улыбнулся.

— Сал, — вздохнула Кэй, чувствуя, как наваливается на нее какая-то страшная усталость, — не надо, не надо так говорить. Вели же мне остаться. Скажи, что никуда меня не отпустишь.

Салливан долго — казалось, целую вечность — смотрел на нее, и Кэй, затаив дыхание, молилась, чтобы он произнес те слова, которые так жаждало услышать ее сердце. Но стояло оглушительное молчание. Они смотрели друг на друга, и мир на двоих, с таким трудом ими выстроенный, готов был вот-вот рухнуть.

— Нет, Кэй, не могу, — ответил наконец Салливан.

— Ну что ж, значит, так тому и быть. — В голосе Кэй прозвучали и гордость, и разочарование, и решительность, она даже попыталась весело улыбнуться, хотя губы ее предательски дрожали. — Заставить тебя я не могу, но вот что скажу напоследок: на сей раз ты сам во всем виноват. Если ты настолько горд и высокомерен, что не можешь попросить меня остаться, то мы оба в проигрыше, потому что в таком случае я отправляюсь в Нью-Йорк. Я буду работать там как лошадь и в конце концов сумею забыть о тебе. Ведь другого выбора ты мне не оставляешь.

Кэй увидела в его глазах такую невыразимую тоску, что на мгновение засомневалась в правильности сделанного выбора, но, решительно тряхнув головой, направилась к двери.

Салливан по-прежнему стоял на месте, застыв как изваяние. Он не мог поверить, что старая история повторилась снова. Только еще больнее, еще печальнее, еще обиднее…

Кэй вернулась в свой кабинет и, хлопнув изо всех сил дверью, прислонилась к стене. Ощущая какую-то странную вату в ушах и дрожь в коленях, она буквально упала на стул. Перед глазами у нее все еще стоял Салливан: молчит, рта не раскрывает.

И все-таки Кэй надеялась, что вот-вот распахнется дверь, ворвется Салливан, скажет, что все не так, что разлуки он не вынесет.

Но дверь оставалась закрытой. Прошел час. Шестьдесят минут боли, тоски, разочарования и в конце концов — смирения. Дрожь унялась. Сердце билось размереннее. Ее охватила бесконечная усталость.

Кэй оттолкнула стул, взяла из нижнего ящика стола сумку и, не обращая внимания на вопросительный взгляд Шерри, сидевшей в приемной, вышла на улицу.

Зимнее солнце клонилось к закату. Кэй сидела у себя в квартире и думала о последних семи днях, которые она жила в роскошных апартаментах Салливана.

За минувшую неделю Кэй узнала, что закат — любимое время Салливана. В этот час он неизменно выключал свет во всех комнатах и, обняв Кэй, устраивался вместе с ней на мягком ковре перед высоким окном.

Кэй вынула руки из карманов и, медленно опустившись у окна на колени, устремила взгляд на запад. Острая боль пронзила сердце, и Кэй безудержно расплакалась. Плечи ее вздрагивали от рыданий. Слезы приносили облегчение, и Кэй их не сдерживала.

Весь этот долгий одинокий вечер Кэй ожидала звонка Салливана и даже в полночь, уже ложась спать, все еще не теряла надежды.

Утром Салливан встретил ее в студии с холодной вежливостью. До начала передачи они общались друг с другом как чужие, хотя и вполне корректно. Передача отличалась, как обычно, высоким профессиональным уровнем. Они весело перебрасывались репликами, смеялись, без труда заставляя слушателей верить в то, что их любимцы пребывают в прекрасном настроении.

В десять утра, перед началом новостей, Салливан отодвинул микрофон и, не сказав напарнице ни слова, вышел из студии.