Читаем без скачивания Все женщины — химеры - Гай Орловский

Я принял коробку, слишком легкая, словно наполнена ватой.

— Все передам…

Он сказал строго:

— Вы первый раз? Не смотрите, что легкая, там везде пенопласт, а в середине тот самый чип, ради которого едете и вообще существуете в данном случае в этой мерцающей вселенной.

— Понял, — сказал я устрашенно. — Кто бы подумал, для чего я, оказывается, существую… А в другой, немерцающей?

— Там не существуете вовсе, — отрезал он. — Все, отправляйтесь!

В машину с другой стороны запрыгнул здоровенный малый, на ходу дожевывая бутерброд, сказал бодро:

— Вот теперь погнали!

Шофер быстро развернул автомобиль и послал через двор к воротам с той стороны. Там прошмыгнули между зданиями их научного центра и лишь потом вырвались на автостраду.

Здоровяк дожевал бутерброд, на меня поглядывал с интересом.

— Как зовут?

— Юджин…

— А меня Василь Макарыч, — сообщил он. — Я тут уже пять лет. Старожил. Если че, спрашивай. Я все знаю. Уверсал, как этот автомобиль. Хотя топливо у нас разное.

— Запомню, — пообещал я. — Вопросов у меня много.

— Да давай, — сказал он великодушно, — пока едем, попросвещаю.

— Прав ли был Сартр насчет единой теории поля? — спросил я. — И в чем его расхождения с Камю?

Он вытаращил на меня глаза.

— Ты че? Всерьез?

— Ты же сам сказал, — ответил я с обидой. — Ну тогда попроще. Темная материя поглощает темную энергию или же они аннигилируют?

Он хохотнул:

— Ну и курьеры теперь пошли!.. Ты чем был до того, как с работы выгнали? Профессором?

— Вроде того, — сообщил я скромно.

— Вижу… Все вокруг грамотные, простому человеку плюнуть некуда, в академика попадешь…

Он сердито умолк, а я тоже молча поглядывал по сторонам. Партия сингуляристов победила, это видно по тому, как быстро растут великолепные супертехнологичные небоскребы, а всякие боярские усадьбы сносятся без всякой жалости.

Вообще старые дома остались только в пределах Садового кольца, да и то не больше десятка, остальное все подчищено. Если честно, все эти отвратительные домики прошлых веков с их низкими потолками и убогой архитектурой выглядят жалко среди великолепных зданий, построенных и по науке, и по проектам настоящих архитекторов, а не каких-то розмыслов тех диких времен.

Дважды проскакивали через лесопосадки, что вошли в моду по настоянию экологов: огромные дубы и прочие не дубы, выращенные ускоренным методом, красивые и живописные, простирающие ветви так, что мчишься в их тени, как в лесном храме эльфов, прохладном и таинственном…

Когда точно так же нырнули под сень огромных деревьев, то ли вязов, то ли грабов, и Серж повел машину, на большой скорости виляя по живописной дороге, я ощутил быстрое приближение холода, что означает опасность, насторожился, но не мог понять, откуда она идет, мы все еще едем на приличной скорости, дважды промелькнули встречные, но так вообще-то нигде ничего опасного…

Между деревьями вдали показалась легонькая «Ауди», ползет себе потихоньку, я начал всматриваться в нее, стараясь заметить что-то подозрительное, как вдруг обдало с головы до ног таким холодом, что заломило зубы.

Василь Макарыч сказал резко:

— Серж, сбавь скорость. Что-то мне та машина не нравится.

Тот возразил:

— Да там мужик с бабой, веселятся…

Но скорость сбавил, «Ауди» хоть и ползет, но виляет с боку на бок, а сталкиваться как-то не очень жаждется.

— Еще, — потребовал Василь Макарыч. — Пусть они едут впереди!

— Да что за, — проворчал Серж, одной рукой он держался за баранку, а другой достал из бардачка пистолет, — не нравятся они мне…

Он держал его готовым к стрельбе, мы приблизились, Серж приостановил вовсе, и в этот момент Василь Макарыч выхватил пистолет из кобуры и выстрелил ему в затылок.

Я оцепенел от ужаса, а из «Ауди» быстро выскочили мужчина и женщина, у обоих в руках пистолеты-автоматы. Василь Макарыч выдернул у меня из рук коробку с чипом, пистолет его начал поворачиваться стволом в мою сторону, я с замиранием сердца понял, что меня ждет, в ладони будто сама по себе появилась тяжелая рукоять, я торопливо сжал ее и надавил на скобу.

Выстрел прозвучал глухо, я нажал снова. Охранник дернулся и откинул голову, а я выхватил из его руки пистолет и, сблизив кулаки, развернулся в сторону подбегающих.

Они не успели вскинуть оружие, будучи уверенными, что все под контролем, а я открыл пальбу из двух пистолетов.

Первым достал мужчину, у них реакция быстрее, и вообще мы опаснее, женщина только начала замедленно поднимать оружие в положение для стрельбы, но два выстрела отбросили ее на шаг, там завалилась навзничь, красиво взметнувши выкрашенными в красный цвет волосами.

Я вывалился на дрожащих ногах наружу, спихнул тело Сержа на соседнее сиденье, а сам прыгнул за руль, поспешно объехав «Ауди», вывел машину на дорогу, а как только выскочил из лесного массива и понесся по залитому солнцем шоссе, прокричал:

— Мариэтта!.. Срочно!.. Блин, что значит «занято»? Давай поверх!.. Мари, засеки мои координаты. Здесь был бой, четыре трупа!.. Можешь захватить судмедэкспертов. А я выезжаю на шоссе в сторону Люберец, но как человек робкий и пугливый, не откажусь от конвоя… Вдруг эти гады восхотят повторить нападение?

Ее лицо возникло на лобовом стекле, глаза вытаращены, прокричала в панике:

— Уже выезжаю!.. Эксперты сейчас будут! Зачем ты их всех убил?

— Я никого не убивал, — огрызнулся я.

— А как?

— Ты не поверишь, — крикнул я, — но они зачем-то друг друга перебили!

— Снова? — охнула она. — Ты как чума в средневековой Европе!.. Я перехвачу тебя на дороге.

— Не нужно, — сказал я, — там может быть опасно. Люди теперь такие злые… Пошли Синенко, его не жалко. Он за «Формику» болеет…

Она что-то еще выкрикивала, но я слышал плохо, в голове шумит, и надо крутить руль на скорости, я же гоню, нарушая все законы, но как назло, никто из полиции не пытается остановить, вообще как будто ее нет, вот так всегда.

Впереди уже показались небоскребы Люберец, как в трех сотнях метров опустился на обочину вертолет, Мариэтта выскочила почти на ходу, пистолет в руке, а с другой стороны выпрыгнули двое омоновцев в броне и с автоматами.

Я остановил машину, опустил стекло.

— Мариэтта!.. Классное платье!.. Сама выбирала?

Она заглянула, охнула:

— И тут трупы!.. Да что ты за зверь?

Омоновцы взяли меня на прицел, я сказал быстро:

— Ребята, я в белой шляпе! Это они в черных. Правда, шофер вообще был без шляпы.

Она крикнула зло и обвиняюще:

— Опять друг друга перебили? А ты стоял в сторонке?

— Лежал, — уточнил я, — и голову закрывал, как нас учили вести себя при ядерном взрыве. Конечно, я даже не видел, как и кого. Я же трус, жмурился и молился, чтобы это был только гадкий сон.

Омоновцы переглянулись, на лицах предельное презрение к человеку, который не стыдится говорить такое женщине.

— А кто их? — спросила она.

— Те двое остались на сорок втором километре, — напомнил я. — Откуда я тебе сообщил. Если твои уже там, пусть скажут, нужна ли им помощь.

Она увидела, что я вот-вот тронусь с места, торопливо перебежала на другую сторону и протянула руку, намереваясь открыть дверцу.

— Я с тобой.

— Там занято, — предупредил я. — Ребята, не пускайте ее.

Омоновцы не сдвинулись с места, а Мариэтта рывком сдернула труп водителя с сиденья, он вывалился на землю, а сама быстро опустилась на его место.

Омоновцы молча вытащили с заднего сиденья тело Василя Макарыча и положили в красивой позе на траве.

Мариэтта кивнула.

— Все, гони!..

Я ткнул в экран, автомобиль быстро набрал скорость и понесся к выходу из-под зеленой крыши.

— Ты быстрая, — похвалил я. — Темперамент!.. Это я оценил…

Она спросила зло:

— Во что вляпался снова?.

— Почему сразу вляпался? — спросил я обидчиво. — Я на работе. Важной и ответственной.

— Какой?

— Пиццу развожу, — сообщил я. — Был бы вертолет, как вон у тебя, зарабатывал бы больше.

— Это простой вертолет, — ответила она, — а у тебя автомобиль бронированный!

— Значит, пицца по редкому рецепту, — сказал я. — Эксклюзивному. Для богатых безработных.

Я погнал быстрее, дорога пошла прямая как стрела, Мариэтта так и осталась сидеть с пистолетом в руке, даже не обращая внимания, что короткую юбку и колготки испачкала в крови.

— Как-то слишком быстро, — сказала она нервно. — Вчера ты сам был безработным.

Я огрызнулся:

— Это оскорбление? Сейчас и слова такого нет!

— А какое теперь?

— Фрилансер, — объяснил я, — а также человек творческой профессии. Не нужно грубить, а то привлеку за сексизм.

— При чем тут сексизм?