Читаем без скачивания Гектор и секреты любви - Франсуа Лелорд

— Да как вам сказать, — ответил Гектор. — Просто я понял, что если некоторые проблемы не имеют решения, то нечего пытаться его отыскать.

— Осторожно, вы начинаете мыслить по-здешнему. Если так пойдет дальше, вы отсюда уже не уедете.

Гектор смотрел на заросшие деревьями холмы, чьи зеленые склоны в некоторых местах с трудом угадывались под покровом утреннего тумана. Остаться здесь? Почему бы нет? Поселиться вместе с Вайлой в одном из этих длинных домов на сваях, которые им попадались по дороге…

Но он знал, что подобный проект не одобрит даже Вайла. Как все или почти все женщины мира, глухой деревне она предпочтет город.

— Черт побери! — воскликнул Жан-Марсель. — Мы уже давно должны быть на месте.

Они ехали по склону высокого безлесного холма, почти горы, хоть и невысокой. На противоположном склоне виднелись деревья и больше ничего, разве что крохотные рисовые поля там и сям, на плоских участках, словно цветовые акценты на этом прекрасном пейзаже.

Жан-Марсель обернулся и протянул карту Нот и Вайле, но по испуганным взглядам стало ясно, что они не умеют с ней обращаться. Совсем как Клара, подумал Гектор. К счастью, Жан-Марсель немного понимал по-кхмерски.

— Они говорят, что возможны осложнения, поскольку такие кхмерские деревни время от времени переходят с места на место.

— Как это?

— Они тут выращивают рис, выжигая участки джунглей. Поэтому каждые несколько лет приходится переезжать, иначе не получить хороший урожай. А иногда они уходят из-за сглаза или чтобы умилостивить богов. Или из-за тигров…

— Но вот же рисовые поля. Значит, и люди где-то неподалеку.

Жан-Марсель пожал плечами, словно говоря: здесь ни в чем нельзя быть уверенным. И он был прав, потому что наши путешественники даже толком не знали, в каком государстве находятся. Они приехали в район на границе трех стран, колонизированных в давние времена родиной Гектора. Когда его соотечественники отсюда ушли (будем честны, к уходу их подтолкнули), они унесли все карты с четкими линиями границ в горах. А поскольку какие-либо ориентиры в здешних местах отсутствуют — нет ни высоких вершин, ни больших рек, лишь несколько деревень, меняющих свое местоположение, — точное определение границ стало проблемой для всех трех стран, которые, впрочем, не очень-то заморачивались ее решением.

Часом раньше они встретили небольшой военный патруль одной из стран, и солдаты потребовали предъявить документы. Гектор обратил внимание на то, что, когда Жан-Марсель протягивал солдату паспорт, он был го раздо толще, а вернулся к своему хозяину таким, как обычно, — тонким. После чего они без всяких осложнений продолжили путь, наблюдая в зеркале заднего вида пляшущий от радости патруль. Жан-Марсель сказал, что такой способ отлично работает с солдатами одной из трех стран и совершенно бесполезен с военными двух других, но на этот случай он прихватил несколько официальных бумаг. Благодаря своему бизнесу он знал много нужных людей.

Все эти мелкие события отвлекали Гектора и не давали ему сосредоточиться на четвертой и пятой составляющих любви, которые подбирались к нему вместе с мыслями о том, что остаток жизни придется провести без Клары. Эти ощущения накатывали волнами, но ему удавалось прогонять их, взглянув на Вайлу, которая уснула, привалившись к плечу тоже спящей Нот. Никогда раньше у Гектора не было женщины, столь умиротворяюще действующей на него. Наверняка это эффект окситоцина, который нахимичил профессор Корморан. Может, ему удастся излечиться от Клары, приняв еще одну дозу. Но это наложит на него новые обязательства по отношению к Вайле. Ну-ка, ну-ка, подумал он, в своих рассуждениях о любви профессор Корморан никогда не упоминал обязательства.

Вдруг они заметили на тропе три фигуры, и, о чудо, это оказались три девочки, уже почти юные девушки, которые остановились, глядя на них. На девочках были туники, расшитые цветочными узорами поэтичных цветов, и крошечные ярко-красные чепчики, великолепно оттеняющие их нежные личики. Они шагали босиком по пыльной дороге, но выглядели не менее элегантно, чем модели на подиуме. Их спокойствие впечатляло, хотя можно было догадаться, что они потрясены появлением машины, полной незнакомых людей. При виде девочек Вайла и Нот пришли в полный восторг. Жан-Марсель затормозил и предложил им расспросить своих юных соотечественниц. Которые на самом деле таковыми не были, потому что явно говорили не на том языке. Накануне Гектор читал в путеводителе о племени нья-доа, к которому явно принадлежали три маленькие феи гор. Там было написано, что нья-доа говорят на языке, никому больше не известном и происходящем от древнего языка Тибета, горной страны, которую они покинули давным-давно из-за холода и соседства не таких миролюбивых, как они, племен.

В конце концов Вайла и Нот усадили в машину трех маленьких фей гор, которые, устроившись на сиденье, тут же начали бурно проявлять детскую радость — смеяться и щебетать, словно очаровательные разноцветные птички.

Еще одно мгновение счастья, подумал Гектор.

Потом самая старшая принялась показывать дорогу Жан-Марселю, похлопывая его по плечу. Она еще не была взрослой, но в ней уже ощущалась властность.

— Если жена окончательно бросит меня, — сказал Жан-Марсель, — я поселюсь здесь, займусь транспортом, организую амбулаторию, женюсь на местной барышне. И одним махом избавлюсь от всех забот.

Гектор его до некоторой степени понимал. Эти минуты в горах как бы отодвигали привычную жизнь далеко-далеко. Примерно так чувствуешь себя, оказавшись где-нибудь за городом, только здесь это ощущение в тысячу раз сильнее. Однако Гектору было известно, что такие впечатления, как правило, обманчивы и в конце концов всегда начинаешь тосковать по привычному окружению. К тому же достичь длительного согласия с туземной девушкой не менее сложно, чем наладить совместную жизнь с женщиной из своей страны. Хотя, конечно, трудности тут будут иными. Но все равно в таинственной алхимии любви все зависит от людей. Если, конечно, у тебя нет таблеток профессора Корморана, дарующих такую соблазнительную простоту.

За очередным поворотом дороги на склоне холма показались дома на сваях посреди расчищенного от леса пространства. Гектор заметил юношей, которые молотили рис в больших чанах, и стариков, куривших трубку на пороге дома. Между домами бродило несколько свиней и кур. Люди дружно обернулись на шум мотора.

— Кормор! — вскричала Нот.

Им навстречу спешил смеющийся профессор Корморан в длинной тунике, разрисованной цветами.

Поздно вечером, растянувшись на циновке в доме нья-доа на сваях, Гектор писал в полной тьме, освещаемой лишь экраном монитора. Вайла спала, нежно прижавшись к нему, чтобы согреться. За окнами стояла глубокая тишина гор.

Четвертая составляющая любовных страданий

Четвертая составляющая любовных страданий — это снижение самооценки. Уход любимой/любимого уничтожил значительную часть твоего самоуважения, поскольку воспринимается как доказательство того, что ты становишься менее привлекательным/привлекательной, стоит узнать тебя поближе. Через несколько недель, месяцев или лет общения с тобой любимый/любимая, совершенно исключительный человек, как и предполагалось, заметил(а) твою посредственность и почувствовал(а) отвращение. Ведь тебе удавалось скрывать ее, только пока ты соблазнял(а) ту/того, кому лишь недостаток опыта помешал сразу увидеть твое ничтожество. И вот теперь, когда ты без нее / без него, все известные тебе собственные недостатки — физические, моральные, интеллектуальные, статусные, — о которых тебе удавалось забыть (или как-то минимизировать их значимость), кажутся непреодолимыми слабостями.

Гектор остановился. Он не мог не думать о Гюнтере и в различиях между ним, Гектором, и таким великим бизнесменом, как Гюнтер, видел лишь собственные минусы, свои личные, персональные дефекты. Такую же реакцию он наблюдал у всех, кого бросали, с одной лишь маленькой разницей: женщины чаще страдали из-за внешности своей соперницы (даже когда та была ничем не лучше), а мужчины — из-за социального статуса или жизненной энергии того, кто увел у них подругу (даже если соперник ни в чем не превосходил его). В то же время опыт психиатра подсказывал ему, что можно рассматривать ситуацию и с прямо противоположной точки зрения: ведь он тоже привлекал женщин, которые в результате переставали любить своих Гюнтеров, то есть и ему, Гектору, было под силу выступить в роли Гюнтера-завоевателя и разорвать узы какой-нибудь подостывшей связи. Однако сиюминутная боль оказывалась сильнее доводов разума. К тому же он не мог убедить себя в собственной значимости с помощью мыслей о Вайле, так как знал, что ее вполне искренняя любовь — все же результат приема любовного эликсира. Он продолжил писать.