Читаем без скачивания Дыхание осени - Виктор Исьемини

— Вот такая медицина мне по душе! — веселился Коклос. Карлик скакал и приплясывал у кровати. — Вот это я понимаю, не то, что косные дрянные методы Когера! Покойный был шарлатаном!.. Ну, люди… Ну, теперь можете просить о чем угодно! Чего вы желаете, все получите! Подумайте, как следует! Не спешите со всякой ерундой, вроде золота и титулов! Просите меня, просите о том, чего хотите по-настоящему.

Кари улыбнулся.

— Боюсь, мою просьбу окажется непросто исполнить… это не золото и не титул, это нечто более интересное.

Гиптис оставил кубок в пальцах императора и, склонившись, прошептал несколько слов в ухо карлику. Тот снова поглядел на Карикана. Он уже догадывался, какой будет просьба и больше не веселился.

ГЛАВА 16 Вейвер в Сантлаке

На Вейвер мягко опустилась ночь. Пьяные солдаты потянулись из города в лагерь. Этот день был полон оглушающих новостей, и вот он подошел к концу. По правде говоря, событий, произошедших нынче под Вейвером и в его стенах, хватило бы на год — а ведь простым бойцам было известно далеко не все. Например, о явлении Карикана из Геведа они не слыхали. Пока что тайну Счастливчика знали лишь Коклос с Изумрудом, а эта парочка предпочитала держать опасные секреты при себе. Солдаты попросту устали, у них не хватило сил даже на то, чтобы ограбить мертвецов на поле.

Многие из тех, кто яростно атаковал после речи Когера, не помнили, что с ними было, и как они дрались. Именно по этой причине о сражении под Вейвером рассказывали множество небылиц — участники, пересказывая ход битвы, додумывали то, чего не сохранила память. Впрочем, о таких сражениях всегда рассказывают небылицы.

Когда стало ясно, что Алекиан пришел в сознание, Гиптис с Коклосом выгнали всех из комнаты — императору необходим покой! Напоследок карлик прокричал в спины спускающихся по лестнице:

— Будьте под рукой, мои господа! Чтоб не пришлось разыскивать, когда в вас возникнет нужда! Оставайтесь поблизости!

Гости ушли, Эрствин по пути несколько раз оглянулся. Он ровным счетом ничего не понял и был разочарован. Как же так — он со своим отрядом выиграл великую битву для императора… и что? Мальчик прижимал к боку шлем, высокий плюмаж мешал разглядеть ступени, перья топорщились и лезли в нос. Эрствину приходилось опираться на перила, и тяжелые ножны колотили по ступеням. Обычно мальчик придерживал ножны, но сейчас у него руки были заняты.

— Ваше величество, как вы себя чувствуете? — Гиптис склонился над кроватью.

Алекиан откинулся на подушки и задумался. Как он себя чувствует? Он жив, вот и все.

— Чем закончилась битва?

— Мы победили, ваше величество.

— Я не помню… Что с Перком?

— Оба мертвы, он и Метриен. В этой стране нет короля.

— Возможно, так лучше… для этой страны. Что за люди были здесь? Со мной разговаривал юный простолюдин, его голос… почему-то он напомнил мне Когера, но не такой… он совсем не такой.

— Когер тоже мертв, — неохотно вставил Изумруд.

— За это я ручаюсь, — буркнул Коклос. — Мы, вообще-то, все здесь великие герои. Гиптис сразил Метриена, а я — Когера. И оба — в честном поединке. Что?

Алекиан молча пялился в потолок. Карлик ждал бурной реакции, всплеска страстей, но Алекиан остался равнодушен.

— Ну? Что? — Полгнома волновался за двоих. — Скажешь, я злодей? Это я спас тебя из сетей святоши, понял? Когер околдовал тебя! Этот тупоголовый болван!.. Этот одержимый! Ты был сам не свой, не помнишь? Не помнишь, что ты творил весь год? Он поднял тебя, потому что сам же и уморил! Только отравитель знает секрет противоядия! Заколдовал — расколдовал, понял?!

— Это не было колдовством, — сухо заметил Гиптис.

Изумруд был не против нынешних методов Алекиана, однако считал своим долгом дать профессиональную консультацию, к тому же его задевало, если покойного Когера — неуча и хама — считали причастным к магическому цеху. Однако Коклоса замечание чародея неожиданно задело, и напряжение, которое копилось давным-давно, выплеснулось наружу. Карлик подскочил к кровати и заорал:

— Мне плевать, чем он тебя опутал, колдовством или чем еще! Но я его убил, понимаешь, убил! Кинжалом! Это был острый кинжал! Я сам порезался, пока точил! Три раза! Знаешь, как было больно? И еще этот Когер, у него твердые бока! Думаешь, легко было его проткнуть?

Полгнома приплясывал, топал крошечными ножками, махал руками и брызгал слюной…

— Я рисковал жизнью, разбойники Перка скакали на меня галопом, я упал, мне было страшно! Тебе никогда не бывает страшно? А мне было! Очень! Я едва не издох там, под копытами их здоровенных лошадищ! У них были громадные копыта, вот такие! Нет, вот такие! Вот какие громадные! Они едва не растоптали меня! Я спасся лишь случаем!

Потом порыв миновал, карлик утих и едва слышно добавил:

— Кстати, этот случай только что был здесь, в комнате…

Эрствин со свитой вышел на улицу. Уже совсем стемнело, окошки соседних домов светились теплым и мягким желтым светом. Отсветы ложились на яркие плащи гвардейцев, причудливо играли на шлемах и латах. Телохранители Эрствина выступили из тени — показывали, что они здесь, на месте, как и подобает верным слугам. В Ливде эти ребята смотрелись браво, но на фоне императорских гвардейцев было видно, что и выправка и стать — не те. Как-никак в гвардию набирались рослые и фигуристые парни, а Эрствин принимал на службу тех немногих, кому мог доверять — то есть тех, о ком не было доподлинно известно, что они связаны с кем-то из окрестных сеньоров.

— По-моему, аудиенция прошла не слишком удачно, — осторожно произнес Эрствин. И поглядел на спутников — не будут ли смеяться?

— Напротив, ваша светлость, — возразил Карикан. — Лично я считаю, что все сложилось достаточно гладко. Ведь меня до сих пор не поволокли на плаху!

— У папы свои собственные признаки удачного и неудачного, — ухмыльнулся Джейем, — и обычно нам не следует на него равняться. Но сейчас он прав. Аньг помог императору, я видел, как вытянулись морды у этой парочки, карлика и того, в зеленом. Они все поняли правильно… ну, поняли, кому обязаны исцелением его величества. Но тут есть один тонкий момент.

— Какой момент? — Эрствин запутался окончательно.

— Если эти двое, мелкий и зеленый…

— Зеленый — это Изумруд, — встрял Счастливчик. — Он узнал меня. Наверное, уже ошивался при дворе в те времена, когда я был вхож в Валлахал. Я-то его совсем не помню, вероятно, он был тогда молоденьким колдуном, держался в задних рядах. Это теперь он — придворный маг и состоит при особе его императорского величества. Вообще, в мое время Изумруды были пофигуристей, один другого толще.