Читаем без скачивания Талисман надежды - Шантель Шоу

— Мне уже лучше, — сказала Китти. — Иди на работу, Никос.

Никос помедлил:

— Если бы это случилось в любое другое время, я бы отменил все встречи и остался с тобой, но сегодня у меня очень важный день.

Китти не терпелось выпроводить его из дома, чтобы принять душ и придать себе более-менее человеческий облик.

— Я справлюсь без тебя, — чуть сварливо сказала она. — Тошнота почти прошла. Совсем скоро я смогу позавтракать. — Никос по-прежнему стоял и смотрел на нее, и Китти отчаянно соображала, как бы его убедить, что с ней все в порядке. — Думаю, я съезжу в несколько благотворительных организаций и предложу свою помощь. Как звали твою знакомую, которая занимается организацией сбора средств?

— Мелина Демакис. Я поищу ее телефон. Но ты не должна сильно переутомляться. Сейчас твой главный приоритет — твое здоровье и здоровье ребенка.

— Я помню об этом, — сухо сказала Китти, вспомнив об одиноких днях и даже вечерах, что она проводила в ожидании возвращения Никоса. — Ты целый день на работе. Не могу же я оставшиеся семь месяцев сидеть в четырех стенах!

Никос медленно кивнул:

— Хорошо. Пойдем. Я дам тебе телефон Мелины.

Кабинет Никоса был выдержан в том же минималистском стиле, что и все в квартире. Единственной личной вещью была фотография в рамке на его столе.

— Моя мать, — коротко сказал он, заметив, как Китти вытянула шею. С фотографии на нее смотрела женщина с темными волосами и мягкой улыбкой. — Это ее единственная фотография.

— Она была очень милой, — сказала Китти. — И кажется, очень доброй.

— Так и есть. — В глазах Никоса появилась боль, но он быстро опустил ресницы и открыл свою адресную книгу в ноутбуке. — Здесь ты найдешь ее адрес и номера телефонов. Боюсь, я должен идти и, возможно, сегодня опоздаю к ужину. Поешь без меня. Наш ребенок должен расти здоровым.

Его тревога за ребенка была несомненной, но иногда Никос заставлял Китти чувствовать себя не матерью, а каким-то инкубатором.

После душа и плотного завтрака настроение Китти поднялось. Позвонив Мелине Демакис, она договорилась с ней о встрече на следующей неделе. Возможно, сбор средств и не был пустой тратой времени, но Китти хотелось заняться чем-нибудь более серьезным.

Листая газету, она вдруг наткнулась на знакомое имя. Несколько лет назад Китти познакомилась с отцом Томазо на открытии хосписа в Аристо, организованного на деньги, которые ему удалось собрать. Сейчас ему было около семидесяти, но, судя по статье, он не оставил благотворительность, основав здесь, в Афинах, благотворительное общество — Юношеский центр. Оно оказывало помощь молодым людям из самых низов, а также семьям иммигрантов, прибывших в Афины в надежде на лучшую жизнь, но вынужденных влачить жалкое существование в трущобах города.

Глубоко тронутая историями, которые привел в своей статье отец Томазо, Китти набрала указанный номер и договорилась со священником о встрече.

Китти обеспокоенно смотрела в окно такси, которое, как и все машины, медленно ползло по улицам Афин. Она провела в Юношеском центре гораздо больше времени, чем рассчитывала, и теперь боялась не успеть на встречу со Ставросом в Национальном археологическом музее.

До этого момента ее план работал безупречно, правда, ей было неуютно оттого, что пришлось обмануть Ставроса и Никоса. Правда, Никосу она звонила, чтобы рассказать о своих планах, но секретарша сказала, что он ведет важные переговоры и просил не беспокоить его, если не возникнет чрезвычайная ситуация.

Китти запоздало подумала о том, что могла бы оставить ему сообщение. Впрочем, узнав о ее планах, Никос мог бы запретить ей эту поездку, если вспомнить, что он запретил ей работать добровольцем в одном из госпиталей Афин.

План Китти придумала потрясающий — попросила Ставроса отвезти ее в музей, зная, что тот скорее предпочтет дожидаться в машине, чем таскаться за ней из зала в зал. Так и произошло. Пока Ставрос сидел в автомобиле, Китти вышла из музея через боковой вход. До Юношеского центра отца Томазо она добралась на такси. Беседа со священником убедила Китти, что она наконец-то нашла стоящее дело, которым ей хочется заняться.

Но как, не прибегая к обману, убедить Никоса, что для нее это важно? Китти думала об этом всю обратную дорогу до музея.

Когда такси остановилось, и она увидела рядом со Ставросом Никоса и его хмурое лицо, сердце у нее упало. «Я ни в чем не виновата, — сказала она себе, выбираясь из такси. — Сейчас я ему все объясню и извинюсь».

— Ставрос ни в чем не виноват, — спокойно сказала она, подходя к Никосу. — Я могу все объяснить.

— Замечательно, — проскрежетал Никос, пытаясь успокоиться.

Когда Ставрос позвонил ему и сказал, не скрывая своей вины, что не может найти Китти в музее, он прервал встречу и устремился через весь город, нарушая все пределы скорости. Мысли о том, что она может быть похищена, Никос гнал, но они продолжали наполнять его ужасом.

Сейчас его одолевал другой страх. Где она была? И почему ей понадобилось прибегнуть к обману, чтобы уйти? Оглянувшись на Ставроса и на охранника музея, помогавшего им обойти все залы, он схватил Китти за руку, так что она поморщилась, и потащил ее к своей машине.

— Садись, — сквозь зубы сказал он, открывая перед ней дверцу.

Китти сочла за лучшее смолчать и сделать так, как велел Никос. Она чувствовала его ярость и проворно, насколько позволяло ей ее положение, скользнула на сиденье.

Дорога до дома прошла в гнетущем молчании.

Открыв дверь квартиры, Никос зашел в гостиную и первым делом направился к бару. Вылив в себя бокал виски, он пружинистым шагом подошел к ней. Китти даже поежилась от внезапно охватившего ее страха.

— Где ты целый день пропадала? — Он без церемоний схватил Китти за подбородок и поднял ее лицо вверх.

— Мне больно, — прошептала Китти. Ее глаза быстро наполнялись слезами. Почувствовав подступающую тошноту, она покачнулась и только тогда вспомнила, что забыла пообедать, утешая Янни — мальчика, сбежавшего из дома, чтобы избежать побоев отчима. — Никос, ради бога! Ты меня пугаешь. Это плохо для ребенка.

— Так ты еще беременна? — отрывисто бросил он, отталкивая ее от себя.

— Ну да, — пробормотала она. — Что ты вообще имеешь в виду?

— Вот ты мне и скажи. Только сегодня утром ты говоришь, что ненавидишь быть беременной, а затем, обманув Ставроса, исчезаешь в неизвестном направлении, не отвечая на звонки. Что я должен был подумать? Что ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, где ты была. Может быть, ты отправилась в какую-нибудь частную клинику и избавилась от проблем с самочувствием?