Читаем без скачивания Форсированный марш - Лео Кесслер

— Что? — недоуменно уставился на него роттенфюрер.

— Великий поэт сказал, что женщина с задранной юбкой в любом случае должна бегать быстрее мужчины со спущенными штанами!

Глаза Матца округлились:

— Гёте действительно сказал это?

— Да нет же, дурак! — расхохотался Шульце. — Конечно, нет!

— Тогда почему же ты рассказываешь мне это? — протянул Матц.

— Потому что это высказывание — кому бы оно в действительности ни принадлежало — блестяще доказывает одну вещь.

Матц потряс своей головой:

— Ты знаешь, Шульце, иногда мне кажется, что у тебя там, — он постучал согнутым указательным пальцем по собственному виску, — не все дома. И порой это становится заметно и окружающим.

Шульце презрительно взмахнул рукой, демонстрируя, чего на самом деле стоят все слова Матца:

— Ты просто подумай, идиот: если мы возьмем под свою команду эти танки со всеми их экипажами необстрелянных юнцов, кто сможет остановить нас в этом случае?

— Мясник, — без колебаний выпалил Матц.

— Правильно! Но только где сейчас находится Мясник?

— Он сидит в своей персональной уборной и пердит.

— Так подумай сам, идиот: насколько быстро он сможет гнаться за нами со спущенными штанами? — На лице Шульце мелькнула торжествующая улыбка. — Теперь-то ты наконец понял?

Покрытое глубокими морщинами лицо Матца засветилось от оживления. Он подмигнул старому приятелю:

— Ага, врубился. Ну что ж — вперед! Хватит терять время, Шульце! Пошли, пошли, неповоротливый ты гамбургский осел!

Они торопливо пересекли двор казармы и подошли к тому месту, где в укрытиях стояли пять танков Pz-IV. Все они были плотно закутаны в специальные маскировочные сетки, чтобы их не заметили с воздуха. Всего пять — а ведь весной этого года таких танков в батальоне СС «Вотан» было тридцать. До боев в России…

Когда Шульце и Матц приблизились к танкам, они увидели, что вокруг них сгрудились их молодые необстрелянные экипажи. На лицах юнцов, напряженно прислушивавшихся к шуму разгоравшейся невдалеке от них битвы, был написан страх — и одновременно горячее желание что-то сделать, чтобы прийти на помощь своим соотечественникам, которым предстояло сразиться с огромной британской армией, уже высаживающейся на французское побережье.

— Внимание, вы, сопляки, — я сейчас буду разговаривать с вами! — зычно прокричал Шульце, обращаясь к юным танкистам. Его голос перекрыл грохот доносившихся до них разрывов артиллерийских снарядов.

Эсэсовцы повернулись к Шульце и Матцу и уставились на странную парочку — роттенфюрера с морщинистым, страшно обожженным лицом и с одной деревянной ногой и огромного верзилу-шарфюрера, руки которого были неестественно-белого цвета и походили на гигантские клешни какого-то ракообразного.

— Вы все знаете меня, — рявкнул Шульце. — Я — триппер-полицейский первой роты.

При этих словах шарфюрера несколько танкистов издали неуверенные смешки.

— Да, это так, — громко продолжал Шульце. — Но только я хотел бы, чтобы вы сразу перестали хихикать — потому что, возможно, сейчас вы смеетесь в последний раз в своей жизни! Итак, ближе к делу… Все вы — не кто иные, как необстрелянные сопляки, хотя, возможно, вы искренне считаете себя солдатами. Однако я говорю вам прямо и честно: это совсем не так. Вы — не солдаты. Но я готов сделать вам колоссальное одолжение. Я могу сделать так, что вы перестанете служить всеобщим посмешищем и превратитесь в настоящих солдат! Да, это именно так: то время, когда вы были «рождественскими солдатиками», наконец-то закончилось! — Он ткнул бледным указательным пальцем в свою широкую грудь, сплошь украшенную медалями и орденами, полученными за три предыдущих года войны: — Старый шарфюрер Шульце готов сделать вам такое одолжение и превратить вас в истинных воинов — причем совершенно бесплатно!

На этот раз некоторые из танкистов опять рассмеялись — но их было уже значительно меньше. А в лицах других Шульце разглядел то, что больше всего на свете мечтал увидеть — горячее желание вступить наконец в настоящий бой. Да, именно это было написано на лицах многих из молодых людей, стоявших сейчас перед ним.

— Что вы умеете, сопляки? Только лишь водить свои танки по дороге — и стрелять из их 75-миллиметровых пушек. Но вы не знаете ровным счетом ничего о тактике танкового боя. И ничего о том, как использовать ваши Pz-IV в бою. К сожалению, дела обстоят именно так. И вы должны с самого начала это усвоить. Но ничего страшного в этом нет, уверяю вас. — Он подмигнул молодым танкистам: — Прямо перед вами находится старый, опытный роттенфюрер Матц, побывавший в десятках танковых сражений. И он готов с радостью преподать вам несколько бесплатных уроков. Не правда ли, роттенфюрер? — подмигнул он Матцу.

Без тени сомнения Матц выступил вперед, даже немного оттолкнув в сторону своего здоровенного приятеля.

— Итак, сопляки, слушайте меня внимательно — я скажу это один-единственный раз, и больше повторять никогда не буду, — бросил он. — Если вы не усвоите то, что я скажу вам, то в следующий раз будете взирать на мир уже из-под земли — оттуда, где закопают ваши трупы. Поэтому слушайте — и усваивайте! В предстоящем бою танков с пехотой на городских улицах, который нам предстоит, следует неукоснительно помнить три вещи. Первое: вы должны все время следить за тем, чтобы задница вашего танка была прикрыта — иначе какой-нибудь вредный британский солдат воткнет вам туда кое-что, причем без всякого вазелина, — снаряд из своей базуки. Второе, — он выразительно щелкнул в воздухе грязными пальцами, — постоянно соблюдайте оптимальную дистанцию между танками — не меньше двухсот метров. Это необходимо для того, чтобы вырваться из западни или просто удра… совершить тактический отход, если ситуация станет слишком жаркой. И, наконец, третье… — Глаза Матца блеснули. Он обвел ими лица стоящих перед ним юнцов, гадая, скольким из них удастся выйти из сегодняшнего боя живыми. — Постоянно следите за тем, что происходит на обочинах дорог, по которым вы будете двигаться. И за самим дорогами. Дело в том, что многие коммуникации здесь, во Франции, совершенно не приспособлены под вес танка Pz-IV. И если ваша многотонная стальная махина где-то провалится или застрянет, то превратится в замечательную мишень как для британцев, так и для французских партизан. Томми смогут тогда запросто обстрелять вас из своих отличных маленьких огнеметов — и обжарить ваши яйца до такой степени, что они станут сухими, хрустящими и черными, как задница самого Сатаны!

— Прекрасно, — встрял в рассуждения Матца шарфюрер Шульце. — Для краткого курса обучения танковому бою этого, я думаю, вполне достаточно. Ведь мы же не хотим, роттенфюрер Матц, чтобы эти замечательные ребятишки обмочились от страха в свои штаники еще до того, как воочию увидят живьем первого британского солдата, не так ли?

Шульце повернулся к высокому светловолосому штурманну, обладателю широких плеч и мощной челюсти, который стоял перед одним из танков:

— Парниша, твой драндулет будет моим командным танком. Ясно?

— Ясно! — Штурманн вытянулся по стойке «смирно», словно приказ ему отдавал сам командир батальона Гейер.

— Остальные танки последуют за нами по направлению к Бельвиллю, придерживаясь той дистанции, о которой вам только что рассказал роттенфюрер Матц, — 200 метров. Стрелки в башнях будут при этом следить за тем, что творится на обочинах дорог и на прилегающих к ним полях. Если кто-то увидит в поле или на обочине британского солдата, который будет тащить с собой длинную прямую штуку, знайте: это — не коробка с его сэндвичами и не его собственный вставший член. Это — базука. Если только увидите томми с такой штукой, то, не колеблясь, сразу уничтожайте его — до того, как он уничтожит вас. Я же буду прикрывать на своем командном танке правый фланг нашей колонны. Правый фланг ближе всех к морю, и именно с этого направления следует больше всего опасаться возможной атаки томми. — Шульце потряс головой. — Местность здесь — не подарок, опасность может подстерегать буквально на каждом шагу, но я все же полагаюсь на таланты и умение роттенфюрера Матца. Хоть он и лишился одной ноги и является калекой, я все же надеюсь, что он поможет нам благополучно добраться до цели. Если же он не сумеет сделать это, — добавил с угрожающей интонацией гамбуржец, — то в качестве наказания я лично передам его англичанам и заставлю их терпеть его общество так же, как это приходится все это время делать мне. Лично я уже сыт по горло и его обществом, и его бездарными шуточками. — Шульце вновь посерьезнел. — Когда мы достигнем Бельвилля, то я попрошу части нашего батальона, засевшие там, прикрыть нас сзади от возможных атак британской пехоты. И тогда мы сможем всей нашей танковой мощью обрушиться на англичан и задать им настоящего жару! Когда мы доберемся до Бельвилля, англичане получат такую трепку, что небо им покажется размером с овчинку! — Он оглядел строй новобранцев и рявкнул: — Вам ясно, сосунки?