Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Она между тем коснулась пальцами основания его черепа и стала осторожно разминать все места, где чувствовала напряжение. Похоже, он и в самом деле ощущал боль. Некоторую.

– Немного свежего воздуха пошло бы тебе на пользу, мой государь. Да и для слабого желудка нет ничего лучше физических упражнений. В садах с южной стороны храма сейчас чудо как хорошо… Если бы мы подошли к зарослям тимьяна, его аромат мигом унес бы всю твою боль…

– Гораздо проще послать слугу, чтобы он срезал ветки и принес прямо сюда. Не люблю солнечных дней вроде сегодняшнего! Яркое солнце так болезненно режет глаза… Да и как ты можешь говорить о прогулке, когда я так измучен? – Его пальцы как бы случайно приподняли краешек ее юбки. Стали изучать гладкую кожу… – И потом, – продолжал он, – когда последний раз я посещал храмовые сады, дорожка оказалась неровно вымощена, и я споткнулся! Я упал! Прямо на колени, словно какой-нибудь раб!… Мои руки оказались перепачканы в земле… А тебе хорошо известно, как я ненавижу всяческую грязь, – довершил он капризно.

Серилла взялась за мышцы возле основания его шеи и принялась основательно разминать их – так, что он то и дело вздрагивал от глубоких щипков.

– Ты в тот день был пьян, государь, – напомнила она ему. – Поэтому и упал. А грязь на руках была твоей собственной блевотиной… в которой ты и поскользнулся.

Он вывернул шею, чтобы посмотреть на нее.

– Хочешь сказать, что я сам был во всем виноват? – осведомился он язвительно. – Я-то думал, дорожки мостят не с какой иной целью, а только затем, чтобы по ним было удобно и безопасно ходить. А это падение так встряхнуло мое несчастное больное нутро, что оно до сих пор еще не прошло! Вот я и не смог удержать внутри то, что съел перед прогулкой. Три лекаря согласились со мной в этом. Но, конечно, моя Сердечная Подруга, как всегда, все знает лучше, нежели государь сатрап Касго и его лекари…

Тут Серилла резко вскочила, нимало не обеспокоясь тем, что сбросила с колен его голову. Перехватив его руку, забравшуюся слишком уж далеко, она с негодованием сунула ее в пах ему самому:

– Довольно! Я ухожу. Я – Сердечная Подруга сатрапа, а это значит, что меня никто не принудит терпеть столь пошлые вольности!

Касго сел на диване.

– Не забывайся! Никто вот так не поворачивается спиной к государю сатрапу! Вернись! Уйдешь, когда я позволю!

Серилла выпрямилась во весь рост – на голову с лишком повыше этого бледного изнеженного юнца. Она смерила его взглядом, зеленые глаза метали молнии:

– Нет, это ты забываешься, Касго. Забываешь, кто ты такой! Ты – не так называемый калсидийский вельможа, окруженный целым гаремом шлюх, готовых с головы до пяток облизать тебя по первому слову! Ты – джамелийский сатрап! А я – Сердечная Подруга. Не какая-нибудь расфуфыренная и напомаженная подстилка для удовлетворения прихотей тела! Верно, ты можешь разрешить мне уйти. Но и я не обязана оставаться, если ты внушаешь мне отвращение! – Это она произносила уже через плечо, идя к двери. – Когда надумаешь выяснить, каких именно бед тебе следует ждать от торговцев Удачного, дай мне знать. Ибо я неплохо разбираюсь именно в этой области. А если у тебя между ног чешется – ищи других знатоков!

– Серилла!… – воззвал он в отчаянии. – Неужели ты вот так уйдешь и бросишь меня наедине с ужасными болями!… Ты же знаешь, я именно от боли забылся… Неужели ты рассердилась?

Она помедлила возле двери. Ее брови хмуро сошлись, на лбу залегла складка.

– Сержусь, и еще как! – сказала она. – Твой отец – вот кто в самом деле страдал, когда у него под старость опухли суставы. Но он никогда не унижал меня неподобающим обращением. И даже пальцем не касался меня без приглашения!

– Мой отец, мой отец… – заныл Касго. – Только и знаешь, что талдычишь мне об отце и о том, что я в подметки ему не гожусь. А меня тошнит от одной мысли о том, как этот сморщенный старикан к тебе прикасался! Не понимаю, как твои родители могли отдать юную красавицу старому пердуну! Отвратительно…

Она медленно пошла на него, сжав кулаки.

– Отвратителен ты сам и то, что ты себе напридумывал! Мои родители вовсе не «отдавали» меня. Я сама приехала в Джамелию, дабы продолжать обучение. Твой отец однажды посетил Книгохранилище Северных Стран и случайно услышал, как я читаю наизусть своему наставнику. Мои знания произвели впечатление на государя, и он пригласил меня стать его Сердечной Подругой, советницей по всему, что касается вышеозначенных стран! И я целых три дня размышляла над его предложением и только потом дала согласие и приняла его кольцо! Я дала обет всегда быть рядом с сатрапом и помогать ему советом и делом. Там ничего не было сказано насчет его ложа. Твой отец был благороднейшим из мужчин! Он предоставил мне возможность и далее совершенствовать мои знания и всегда прислушивался к советам, которые я давала ему. Бывало, мы расходились во мнениях, но он никогда не ссылался на головную боль! – И Серилла добавила тоном пониже: – Я до сих пор оплакиваю его.

Открыла дверь и вышла из комнаты. Снаружи стояли двое каменнолицых охранников, притворявшихся, будто слыхом не слыхали яростной перепалки в сатрапских покоях. Серилла прошла между ними и направилась прочь по широкому коридору. Но не успела удалиться и на дюжину шагов, когда дверь у нее за спиной вновь распахнулась.

– Серилла! Вернись!

Она пропустила его повелительный тон мимо ушей.

– Пожалуйста! – через силу выдавил Касго.

Она продолжала идти, только сандалии тихонько шуршали по мрамору пола.

– Государь сатрап Касго почтительно просит свою Подругу Сериллу вернуться в его чертоги и дать совет по делу Удачного!…

Это он уже прокричал изо всех сил – коридор был длинный. Серилла замедлила шаг, потом обернулась. Выражение ее лица было заученно-вежливым. Вот это входило в ее обеты. Она не имела права отказывать ему в своем обществе, если он испрашивал ее помощи в той области, где она числилась знатоком.

Совет – вот и все, что она ему обязывалась давать .

– Почту за честь, государь.

И она повернула обратно. Касго стоял в дверях, прислонясь к косяку, обычно бледные щеки раскраснелись. Темные волосы в беспорядке падали на глаза, все в кровяных прожилках от слишком обильной выпивки. Оставалось лишь восхищаться невозмутимостью стражников… Серилла вновь вошла в покои сатрапа и не вздрогнула, когда он с треском захлопнул дверь у нее за спиной. Пройдя на другой конец комнаты, она отдернула тяжелые занавеси, так что помещение залил щедрый свет предвечернего солнца. Серилла уселась за стол, потянулась вперед и задула лампу, которой перед тем пользовалась: стоило открыть окно, и оказалось, что света более чем достаточно. Касго неохотно подошел и сел рядом с нею. Серилла нарочно пошире отвела локоть, чтобы не дать ему прижаться вплотную. Касго сел так, чтобы оказаться как можно ближе к ней, – впрочем, не прикасаясь. Его темные глаза были полны упрека.

Она выбрала одну из бумаг, разложенных на столе:

– Вот список* [Список – здесь: копия, выполненная вручную, «нечто списанное».] с первоначальной Удачнинской хартии. А это – перечень жалоб, который они нам предъявляют. К хартии прилагается целая пачка списков с грамот о новых земельных пожалованиях, сделанных тобой в окрестностях города. – И она повернулась к Касго: – В отношении самой первой и главной их жалобы я нахожу, что положения первоначальной хартии нарушены нами самым недвусмысленным образом. Все эти новые пожалования сделаны наперекор старой договоренности. Ты не имел никакого права раздавать земли рядом с Удачным, даже не посоветовавшись для начала с тамошними торговцами. А их воля в первоначальной хартии прописана четко и однозначно.

Молодой сатрап нахмурился, но промолчал. Палец Сериллы быстро пробежал сверху вниз по свитку:

– Далее они протестуют против введения новых поборов, равно как и против повышения старых. Этот пункт, я думаю, удастся отстоять, хотя притязания, вероятно, придется уменьшить – проценты, я имею в виду… – Она продолжала просматривать перечень жалоб. – Еще они недовольны так называемыми «новыми купчиками», которые вовсю торгуют рабами и применяют их труд… А в конце вот еще что. Они не хотят ни бесплатно снабжать калсидийские сторожевики, ни пускать их на стоянку в гавань Удачного. Как мне представляется, в этом плане переговоры позволят нам достичь компромисса…

– Компромисса! – едва не плюнул Касго. – Да сатрап я или не сатрап? Почему это я должен идти с кем-то на компромисс?

Она подперла рукой подбородок и задумчиво уставилась в сад.

– Потому, что ты переступил через слово, данное твоим пращуром. Удачный же – далекая провинция, и с этим приходится считаться. Там у людей мозги устроены иначе, чем в столице. Провинциалы очень консервативны. Они еще придерживаются многих старых традиций. Заключив сделку, они будут до последней буквы ее выполнять, а если кто дает слово, то его не отменяет даже смерть: обязательства переходят к наследникам. И от других они ждут такого же отношения… Их представители прибыли сюда очень рассерженными. Они проделали долгое путешествие, по ходу которого делились друг с дружкой своими горестями, высказывали и поддерживали мнения – и пришли к убеждению, что дело их правое и законным образом подкопаться к их позиции невозможно. И, уж конечно, за тридевять земель отправились только те, кого хуже прочих достали наши последние постановления. Эти люди были настроены непримиримо… Но, полагаю, их удалось бы кое в чем отчасти смягчить, если бы ты согласился принять их лично…