Читаем без скачивания Штандарт - Александр Лернет-Холения

Было где-то четверть девятого, когда Георг уехал, но не по улице, а через поля позади. В восемь я был в столовой эскадрона. Боттенлаубен, похоже, решил дать короткую прощальную вечеринку. Он поднимал за здоровье двух императоров и всех немецких князей чашку черного кофе, обильно смешанного с ромом, и поскольку князей было довольно много, а кофе у нас был хороший, то мы успели выпить за властителей Липпе-Детмольда, Брауншвейг-Вольфенбюттеля и за младшую ветвь Ройссов. Боттенлаубен был в отличном настроении. Он был глубоко удовлетворен тем, что после известия об отходе ни наши эскадроны, ни другие не выказали ни малейшего признака недовольства.

Около двенадцати, когда я уже сидел как на иголках, он наконец решил отпустить нас спать. Он сказал, что завтра мы должны быть свежими. Ему не приходило в голову, что я собираюсь сделать.

Я побежал к себе на квартиру, потом в конюшню. Антон сидел на соломе рядом с оседланным Мазепой и кивнул. Мазепа тихонько заржал, увидев меня. Не обращая больше внимания на Антона, я вывел лошадь, вскочил в седло и поскакал. Мазепа в ту ночь шел быстро. Была половина третьего, когда мы добрались до Дуная. Конь дышал как огромная машина. Но к концу пути был уже весь в мыле.

Стояло полнолуние. Луну украшал двойной ореол из цветов радуги. Более того, на несколько минут на небе показалось удивительное явление. Слева и справа от Луны образовались облачно-красные, почти черные вторые луны, тоже окруженные радугами. Длилось это довольно долго, достаточно, чтобы вызвать у меня жутковатые предчувствия. И на этот раз, приближаясь к Дунаю, я снова услышал приближающийся шум в тишине ночи, но это был не артиллерийский огонь, это был скрежет, лязг и звуки движения.

Я увидел огромные вереницы транспорта, переправляющегося по обоим мостам через Дунай. Это могли быть только обозы, посланные вперед перед отступающей армией. Я изо всех сил пытался их обойти. Все они были нагружены под завязку и с трудом продвигались вперед, но все же двигались в идеальном порядке. По двум мостам беспрерывно полз транспорт.

Георг с Фазой стоял слева от въезда на мост, рядом с охраной, люди молча смотрели на тянущиеся колонны. Часовой что-то крикнул одному из водителей, спросил о чем-то, но тот только пожал плечами и поехал дальше. Он тоже мог мало что знать: вероятно, это были грузовики с багажом и провизией, а не военный эшелон, прибывший с прифронтовой полосы.

Я спешился и приказал Георгу немедленно вести Мазепу обратно. Затем пересел на Фазу. Как сказал мне Георг, они ехали быстро, потому что он боялся, что опоздает. Но потом пришлось ждать час до моего приезда. Колонны идут давно, но никто не знает откуда и куда. Пока Георг садился на Мазепу, чтобы ехать обратно, я пытался попасть на мост рядом с обозами. На нем почти не было места, и прошло много времени, прежде чем я оказался на другом берегу. Доскакав до Конака, я привязал Фазу за поводья к оконной решетке и поспешил ко входу.

С охраной проблем не возникло, появился давно поджидавший меня лакей и повел дальше. Встреча с Резой была очень короткой. Я увидел слезы в ее глазах — она уже решила, что я не приду.

— Прости меня, — сказал я, — что я пришел так поздно, но я едва смог выехать из Караншебеша до двенадцати. Я здесь без всякого разрешения и только для того, чтобы попрощаться с тобой. Мне было непросто приехать, и кто знает, вернусь ли я. Но я не хотел уезжать, не попрощавшись с тобой. Сегодня утром мы уходим.

Она слушала молча.

— Как? — наконец выговорила она. — Вы действительно выступаете?

— Да. Мы пройдем через Белград. Сегодня днем мы пересечем город и встанем лагерем. Так что, возможно, я смогу прийти к тебе еще раз. Но это не точно. Что-нибудь запросто может измениться. Мы можем просто пойти дальше. Вероятно, положение на фронте усугубилось. Вчера уже была слышна стрельба, а сегодня много транспорта проходит по мостам на другой берег. Скорее всего, теперь и ты здесь ненадолго. Я не понимаю, почему вы еще не уехали. Может быть, мы увидимся завтра снова, а может быть, позже или, может быть, никогда. В любом случае: до свидания!

С этими словами я обнял ее и поцеловал. Вдруг она прижалась ко мне и зарыдала.

Она не хотела верить, что нам придется проститься, теперь она все поняла, и ей было страшно, ведь понимание пришло слишком поздно.

Я погладил ее по волосам.

— Реза, — сказал я, — завтра я приду снова. Если смогу, то я вернусь к тебе завтра ночью. Жди меня, я сделаю все возможное, чтобы прийти. И если получится, то смогу остаться дольше, чем обычно. Потому что путь будет не так далек.

Она плакала, целуя мои щеки и губы. Ее плечи вздрагивали, как крылья пойманной птицы.

— Приходи, — попросила она, — обязательно! Будет ужасно, если я тебя больше не увижу. И я пойду с тобой, куда хочешь. Ты сможешь отвезти меня к Багратиону или куда угодно еще. Я люблю тебя!

— Реза, — сказал я, — я так рад, что ты это сказала. Для меня эти твои слова дороже, чем если бы ты пошла со мной вчера, не желая того. Я постараюсь передать сообщение Багратиону завтра, когда мы будем проходить через город, и сделаю все, чтобы быть здесь завтра вечером. А теперь мне пора. До свидания, до встречи!

С этими словами я снова поцеловал ее, она не хотела меня отпускать, обвив мою шею руками. Мне пришлось вырываться чуть ли не силой, и, когда я выходил из комнаты, она упала в кресло у двери, закрыла лицо руками и зарыдала. Как же трудно мне было уйти в ту секунду! Я смотрел на нее еще миг, а потом пошел прочь. В тот момент я любил ее почти так же сильно, как она любила меня.

Когда я вышел во двор, было почти три часа, обозы на мосту здорово меня задержали. Я вскочил в седло и поскакал к реке. Мне снова пришлось долго пропускать колонны, ехать медленно, но я добрался до другого берега. Затем — по тропинке, опасаясь случайно опрокинуться в болото на краю. Ночь была темной, луну скрыли облака.

Было уже без малого четыре утра, когда я наконец оставил позади вереницы транспорта, сворачивавшие налево. Мы галопом неслись по песчаной дороге. Около пяти я заметил, что Фаза задыхается. Ее нельзя было сравнивать с Гонведгусаром,