Читаем без скачивания Как стать испанским рыбаком - Станислав Симонян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Последний раз я встретил Артёма пару лет назад, он спешил на работу. Поговорить удалось минут десять.
Дом он сдаёт на летние месяцы богатым туристам, чтобы как-то оплачивать расходы, сам на это время ютится в общежитии румынских гастарбайтеров. На зиму из Питера в дом переезжает бывшая жена, иногда приезжают дети.
Работает Артём экскурсоводом за копейки. Сказал, что всё хорошо. Только глаза у него были какие-то потухшие.
Интересно: кто там первый в очереди на наследство?
Белые одежды
Как ни странно, но у разных народов картина окончательного успеха — полного счастья в их понимании — представляется отнюдь не одинаково.
Усреднённый русский мечтает: «Вот я такой сижу на своей яхте, у своего острова с кучей дорогого бухла, а вокруг резвятся мои сисястые блондинки…».
Украинец же более приземлён: «Иду я такой в воскресенье по набережной с женой Оксаной, дитями, внуками — ВСЕ в БЕЛОМ! — к куму в гости. и ВСЕ НА НАС ОБОРАЧИВАЮТСЯ, ЗАВИДУЮТ…».
Выходцы с Кавказа обладают менее богатой фантазией: «У меня будет два „BMW“, у жены — „Mercedes“. Дом — весь в золоте. Две молодые любовницы-блондинки. и на чай буду всем давать по сто евро…».
И вот главное различие: первые, в отличие от других, совершенно не предусматривают источником материального благополучия собственный труд. Богатство должно упасть на них с неба, ну в крайнем случае — должно быть отобрано у более удачливых.
За двадцать лет жизни в нескольких европейских странах я не встречал ни одного русского, работающего на заводе, стройке или на земле. Все эти работы традиционно выполняют украинцы…
* * *
Тарас Олегович переходил границу нелегально, можно сказать — вброд. в маленьком городке на Западной Украине оставались жена и сын-подросток. Шансов получить какую-либо визу в начале двухтысячных у украинца почти не было — потоки нелегалов заполонили Европу. Оставалось идти ночью, пешком, пользуясь наплевательским — или коммерческим? — отношением польских пограничников. Потом «огородами» пробираться в страну предназначения — без языка, почти без денег.
По прибытии искать «кума» — малознакомого земляка, который пристроит на первое время, объяснит, что да как. Конечно, придётся отрабатывать, но украинского мужика это совершенно не страшит, на пути к мечте он готов вкалывать 24х7.
Тарас Олегович подрядился покрасить мой дом за совершенно бросовую, можно сказать, смешную цену, мало того — обещал управиться за трое суток. Он был одним из первых соотечественников, с которым я познакомился после переезда в Испанию.
Тарас был немногим старше меня и не производил впечатление крестьянина или простого строителя. Грамотный, совершенно без акцента русский язык выдавал образованного, опытного человека, что внушало мне некоторые сомнения в профессиональных качествах маляра, но низкая цена и обещанная скорость явились решающими факторами.
В условиях контракта было оговорено, что работник будет ночевать в доме, чтобы не терять время на дорогу, и я должен предоставить ему ужин с бутылкой водки.
К работе Тарас Олегович приступил в семь утра.
Я же занялся другими ремонтными работами, коих был непочатый край.
В середине дня, устав и будучи неисправимым трепачом, предложил ему «перекурить» полчасика, но был вежливо послан:
— Хозяин, не мешай, у меня время ограничено, сам ведь хотел быстро…
— Ладно, ладно… Ужин во сколько подавать?
— В девять, тогда и поболтаем…
Вечером, хватив полстакана водки, Тарас Олегович, расслабился и повёл неспешный рассказ истории гастарбайтера:
— Вот, как думаешь, кем я был в Украине?
— Ну… Судя по лексике — как минимум учителем русского языка…
— Не угадал, последнее место работы — председатель горисполкома!
— Чего? Брешешь, небось?
— Какой смысл? Мы ж — почти ровесники. Сам, поди, учился в институте, в армии служил. Оба — из СССР. Вот и я стандартно: отслужил, пошёл в институт, стал инженером, год проработал на комбинате, вступил в партию, и выдвинули на советскую должность. Сначала — в отдел строительства. а со временем — и до председателя дошёл. Городок у нас маленький, там важно в «обойму» попасть.
— Так и что случилось? Не по чину брал?
— Если бы брал, то, наверное, не я у тебя — а ты у меня дом на пятом десятке красил…
— Что ж… Справедливо…
— Чтоб не вдаваться, слили меня мои же кумовья, прокурор, судья, начальник «ментовский»… — объяснил Тарас Олегович. — Конфликты у нас по работе возникали…
— Сейчас скажешь, что они воры последние, а ты — кристально честный и мешал им…
— Да вот хрен там! Предложили бы — взял бы с превеликим удовольствием, но эти суки всё себе хапали, а мне перепадали крохи. Представь: я мэр города, и… Пять лет хату себе достроить не мог, грошей не хватало. Вот я и начал палки им в колёса пихать, но вот просчитался: у них завязки наверху сильнее оказались. и вот, бах — на меня два уголовных дела завели. Когда тюрьма стала реальностью — я и «встал на лыжи». Два года уже здесь. Язык всё никак не выучу, а живу в однокомнатной с тремя такими же хохлами. Но ничего, будет и у меня горилка с салом… а семья там осталась, их не тронут, да и дело уже закрыли — сбежал так сбежал. Они своего добились, чего семью-то трогать?
— А изменится ситуация, обратно поедешь?
— Ни в жисть. Здесь хорошо. Вот получу документы, буду жену с сыном перетаскивать.
— Ладно хоть образование у тебя строительное, вон красишь как быстро…
— Да я всю жизнь только языком работал и бумажками махал. Это уже здесь приходится учиться. Вот, скоро освою кладку кирпича и плитки, тогда деньга и повалит.
Закончил Тарас Олегович на полдня раньше срока. к качеству работы было не придраться…
Живя в одном городе, мы часто встречались на улице и со временем стали добрыми приятелями. Пару раз в год Тарас приглашал меня на какую-нибудь украинскую тусовку выпить горилки и погорланить старые песни.
Года через четыре мне понадобилась пара строителей для ремонта, сели с Тарасом обсуждать работу, но не сошлись в цене.
— Понимаешь, у меня теперь своя бригада, пять человек, всех кормить надо, жёнам гроши высылать на «незалежну», да и заказов полно, — объяснял он. — Тебе по старой дружбе сделаю без очереди, быстро и качественно, но больше скинуть не могу, пойми.
Я понял и не обиделся —
