Читаем без скачивания Аэроторпеды возвращаются назад - Владко Владимир

Старый Мартин Гов насмешливо сказал:

Кажется, не только снайпер, но и мышь не уйдет от этих бешеных взрывов…

Утром второго дня стрельба утихла. Но даже безумные сутки сумасшедшего ураганного огня бессильны были разогнать тяжелые дождевые облака: небо плакало беспрерывными холодными слезами, омывая развороченные в ужасном беспорядке глыбы земли. Дождь заливал стекла и зеркала перископов, смазывая изображения. Пулеметные гнезда не могли воспользоваться перископами: требовались непосредственные наблюдения.

Пулеметчики были убеждены, что избавились от огня советских снайперов. Но после случая с консервной жестянкой — никто в гнезде номер 14 не желал и не решался даже приблизиться к прорези в пулеметном щитке. Старый Мартин Гов решил повторить свой опыт. Он взял оловянную тарелку и медленно провел ею позади светлой полоски прорези. В ту же минуту тарелка вздрогнула в его руке: в самой середине ее появилась дырочка. Пуля, пробив тарелку, ударилась в противоположную бетонную стену, выбила из нее осколок цемента и упала на землю деформированным куском никеля и свинца.

Пулеметчики переглянулись: этот неуловимый снайпер начинал казаться им чем-то таинственным, страшным и непонятным…

Мартин Гов осторожно отошел от пулемета, энергично сплюнул и доложил командиру Оливеру Джонсу:

Как хотите, командир, но тут какое-то дьявольское наваждение… Ведь там, — он выразительно махнул рукой в направлении изрытого взрывами поля, — там и червь бы не выжил…

Оливер Джонс и сам ничего не понимал. Он взялся за телефонную трубку, но не успел снять ее с рычага, как зазвонил звонок: кто-то вызывал по телефону пулеметное гнездо номер 14.

Алло! Номер 14 слушает, — ответил Оливер Джонс, пытаясь заставить свой голос звучать как можно более спокойно.

Говорит номер 16. Как у вас?

Достаточно плохо. Снайпер продолжает свою чертову работу. А у вас?

Мы испытали ваше средство. Пуля снайпера пробила фуражку, которую мы положили перед прорезью пулемета. Я ничего не понимаю. Как он уцелел, этот снайпер, после суток ураганного огня…

Друг мой, я не гадалка и знаю не больше вашего, — раздраженно ответил Оливер Джонс. — Обратитесь к командованию участка. Может, они там что-то знают или собираются предпринять. Мне известно только одно — мое гнездо (как и ваше, очевидно) выведено из строя и стоит без всякой пользы. Можете сказать командованию и это, если оно само не догадывается. Засим — бывайте!

Оливер Джонс резко положил трубку на рычаг и опустил голову на руки: действительно, выходила какая-то чертовщина… Снайпер был словно заговорен от взрывов артиллерийских снарядов. Как с ним бороться? Как защитить пулеметные гнезда?.

Обдумывало способы борьбы с таинственными снайперами и командование участка. На специальном совещании в штабе было решено, что делу может помочь только выход тяжелых танков, которые должны будут прощупать всю мертвую территорию между позициями. Ведь было ясно, что снайперы могли находиться только на этой территории: даже ребенок согласился бы, что в условиях проливного дождя нельзя было и говорить о снайперской стрельбе на значительном расстоянии, разделявшем позиции сторон.

Через полчаса вышли тяжелые танки, встреченные концентрированной пушечной и пулеметной стрельбой с советской стороны. Но то были не какие-то современнейшие танки наподобие прыгающих, а обычные тяжелые, крепко бронированные машины, которые ничуть не боялись винтовочных и пулеметных пуль. Даже пушечные выстрелы (конечно, не из тяжелых орудий) были не страшны им. Буквально все перископы участка были направлены на танки; те медленно двигались практически сомкнутым строем и прощупывали каждый метр территории.

Под защитой их ползли разведчики, продвигались маленькие юркие танкетки, осматривая каждую яму, каждую изрытую пулями воронку.

— Если ему, командир, удастся и на этот раз ускользнуть — я готов буду подставить голову под его пулю, — мрачно сообщил Оливеру Джонсу старый Мартин Гов. Оливер только качнул головой: сам он уже ни во что не верил…

Вся операция продлилась около получаса, дальше продолжать ее было явно нецелесообразно, поскольку советские войска начали концентрировать на участке огонь тяжелых орудий. Уже три танка лежали на боку, опрокинутые выстрелами тяжелых орудий, уже были взорваны фугасными снарядами несколько танкеток. Танковому отряду передали по радио приказ возвращаться назад. Телеграмма командира отряда гласила: «Есть возвращаться». Но вслед за тем внимание всех наблюдателей привлекли странные маневры двух танков. Танки, уже повернувшие было назад и даже продвинувшиеся на несколько десятков метров к своим позициям, вдруг изменили курс, свернули направо — и остановились. В призматические бинокли было хорошо видно, как танки оделись белыми облачками выстрелов, как из боковых люков танков выпрыгнули солдаты их команд, как подбежали они, оскальзываясь в грязи, к трупу лошади, который лежал здесь, пробитый тысячами пуль, перевернули его и схватили какого-то человека в военной форме. Неизвестный отчаянно отбивался и дважды выскальзывал из державших его рук. Но это ему не помогло: несмотря на сопротивление, его в конце концов втянули в танк.

Затем танки снова двинулись, теперь уже прямо к позициям.

Депеша командира танкового отряда сообщила командованию участка:

«Советский снайпер пойман, везем в головном танке».

Как видно, на советских позициях также было замечено это событие: пока два танка не вернулись в защищенное место, — советские батареи окружали их взрывами фугасных зарядов. Но обстрел не достиг цели: танки вернулись назад с желанной добычей.

Через четверть часа усталый, покрытый копотью командир танкового отряда делал доклад командующему участка. Короткими фразами командир рассказывал, как он поймал снайпера:

То, что мы принимали за труп лошади, было хорошо сработанным макетом. В этом макете, в ста метрах от наших позиций, засела снайперская пара. Макет был связан подземным ходом с их позициями. Один снайпер убежал по подземному ходу. Второй не успел. Выполняя приказ, его доставили живым.

По вашему мнению, нас держала под прицелом только лишь одна эта пара?

Нам не удалось обнаружить никого, кроме этих двоих. Больше ничего не могу сказать.

Вы захватили оружие?

Да. Мы привезли одну винтовку с телескопическим прицелом. Однако на таком расстоянии прицел не нужен.

Командующий встал, крепко пожал руку командира танкового отряда:

Вы свободны, командир. Приказ по участку отметит ваше умение решать поставленные задачи. Всего хорошего.

Командующий с наслаждением закурил сигарету и отдал распоряжение адъютанту:

Поручаю вам лично провести допрос пленного. Доложите не позднее завтрашнего утра.

Адъютант Том Даунли (ибо это был именно он) по всем правилам отсалютовал и вышел. Он еле сдерживался, чтобы не выказать радости, которую доставило ему это поручение. Исполняется его мечта — впервые он будет разговаривать с живым, настоящим представителем той самой Красной армии, о которой он столько слышал раньше и которая теперь так препятствует осуществлению блестящих планов теоретиков и руководителей армий европейских стран.

Направляясь в свою комнату в штабе, а затем ожидая прибытия пленного, Том Даунли тщательно обдумывал допрос пойманного снайпера. Том Даунли очень любил доходить во всем до самой сути и сейчас прежде всего отметил, что не испытывает никакой злобы по отношению к этому снайперу, хоть тот и был безусловной причиной лихорадочного напряжения, охватившего в последние несколько дней командование участка. В первую очередь, Том Даунли ощущал острый интерес к этому неизвестному человеку. Более того, он признался себе, что испытывает даже какое-то странное сочувствие к пленному, несомненно принадлежавшему к некоей необычной породе людей. В целом было бы нелегко точно описать отношение Тома Даунли к снайперу. Он и сам не успел додумать свои мысли до конца, потому что в дверь его комнаты постучали.

Войдите.

По вашему поручению, господин адъютант, пленный снайпер доставлен.

Хорошо. Ведите его сюда.

Конвоиры ввели в комнату человека в военной форме, покрытой еще не высохшей грязью. Человек вошел в комнату твердым шагом, заметно припадая на левую ногу. Это был невысокий стройный мужчина, темноволосый, с острыми глазами и чуть припухшими губами, над которыми едва выделялась синеватая тень от бритых усов. Правый рукав его гимнастерки был наполовину оторван. «Видно, во время стычки с солдатами, тащившими его к танку», — отметил про себя Том Даунли. Пленный внимательно огляделся вокруг и неподвижно остановился посреди комнаты.

Выйдите за дверь и подождите там, — приказал Том Даунли конвоирам, стоявшим у двери.