Читаем без скачивания Реинкарнатор - Сергей Синякин

Шустрик появился в сторожке хмурым и недовольным.

— А, это вы! — развязно сказал он. — На фиг звали? Теперь все знают, что я с заказанным карначом связался. И так у меня из-за вас сплошные неприятности. А теперь мне дядька вообще все уши оборвет, учить жизни будет! Я же не знал, что вам ничего продавать нельзя!

Он принялся недовольно разглядывать свои грязные ладошки.

— Это кто тебе такую глупость сказал? — нахмурился Даосов. — Слушай этих дураков больше! Какой-то идиот сказал им, что меня заказали, вот они и боятся. Но я-то помирать не собираюсь, видишь — живой, можешь руками потрогать!

Шустрик с глумливой усмешкой оглядел карнача.

— Сегодня — живой, а завтра отпевать будут! — дерзко сказал он. — Не вы первый! А то я не знаю, как это бывает!

— Ага, держи карман шире! — забыв, что перед ним глупый мальчишка, огрызнулся Даосов. — Слушай, Шустрик, ты заработать хочешь?

— От денег только дураки отказываются, — независимо и вместе с тем заинтересованно сказал мальчишка и, немного подумав, добавил: — Дураки и покойники. Даосов встал.

— Пойдем погуляем, — предложил он. — И насчет меня ты не беспокойся, у меня все схвачено. Слышал, наверное, сколько жизней у карнача?

Неторопливым прогулочным шагом они двинулись мимо памятников и оградок. Люди и на кладбище занимались делами — кто памятник красил, кто холмик от травы очищал. Около памятника известному царицынскому мафиози Вагинаку Мартиросяну, геройски павшему от рук наемного убийцы за ужином в летнем кафе «Ани», двое хмурых небритых армян возились с лопатами. К памятнику были прислонены два саженца грецкого ореха, которые эти армяне привезли с далекой гористой родины. Еще один армянин — наверное, главный — сидел на скамеечке и читал «Комсомольскую правду», время от времени с показной строгостью проверяя, достаточно ли глубоки ямы. На Даосова и Шустрика он посмотрел с подозрением, но, видя, что они мирно разговаривают и к могиле Вагинака интереса не проявляют, вновь вернулся к чтению газеты. Его небритые сограждане усердно работали лопатами. Для грецких орехов ямы были нужны глубокие, да еще щебень надо было для дренажа подсыпать, поэтому они и пытались успеть до сумерек.

Выслушав предложение Даосова, Шустрик похлопал глазами, потом громко захохотал.

— Ну вы даете! — восхищенно сказал он. — Конечно, без душеприказчика вам не обойтись. А лучше меня это никто не сделает! За такие бабки я даже чистилищным помочь согласился бы! Когда я вам нужен?

Даосов подумал.

— На этой неделе, наверное, — неуверенно предположил он. — Тебя где найти? Я время уточню.

— Да здесь, конечно, — сказал мальчишка. — Сторожу этому или дьякону Михаилу в церкви скажите, они передадут. — Шустрик предостерегающе поднял руку: — Но бабки вперед!

— Хочешь, я прямо сейчас заплачу? — предложил Даосов. — А то еще возьмешь и передумаешь…

— Я порядки знаю, — покачал головой Шустрик. — А если вас грохнут? Куда я потом с вашими деньгами? Чужие клады охранять?

— Типун тебе на язык, — пробормотал Борис Романович и отмахнулся сразу, на четыре стороны. — Мне, дружочек, тоже жить еще не надоело! — Наклонившись к подростку, он негромко спросил: — Ты за Сазонова сколько хочешь? Я бы прикупил.

— За двести у.е. отдам, — сразу сказал мальчишка. — А что вы хотите? Классный хирург, все говорят, что у него золотые руки были!

Глава 13

Домой Даосов не пошел.

А чего он не видел дома? Припрется опять настойчивый Бородуля, будет весь вечер звонить и ломиться в дверь, окончательно испортит настроение. Хорошо, если припрется один, а то ведь может явиться и с товарищами по ремеслу, потом выслушивай от соседей замечания по поводу шума в коридоре и неправильно выбранных знакомых. Можно подумать, что Борис Романович их и в самом деле выбирал! Да его воля, он бы этого Бородулю и его прихвостней век бы не видел. Только кому это объяснишь? А может, и в самом деле дать Бородуле справку, пусть он, подлюган, ею подавится? Так ведь не отстанет, только слабинку дай, потом по пословице будет: коготок увяз — всей птичке пропасть.

Даосов подумал немного, погулял бесцельно по улицам и отправился к любовнице. Никто в него по дороге не стрелял, никто не пытался заказ чей-то глупый исполнить. Борис Романович в который раз подумал, что никакого заказа и не было, просто пошутил кто-то глупо и жестоко.

И на улице было хорошо. Погода стояла прекрасная, тополя отцвели, и пух тополиный с улиц исчез. В темнеющих небесах слабо помигивали первые звездочки.

В подъезде дома, где жила Наталья, пахло кошками и краской. У подъезда густыми непроходимыми кустами росла сирень, и встань в ее тень злоумышленник, нипочем его Даосову не увидеть. Но, к счастью Бориса Романовича, у подъезда сидели все те же старухи, которые, увидев позднего гостя, примолкли, а когда Даосов прошел мимо них, торопливо и оживленно зашушукались.

Даосов поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка.

Наталья открыла сразу, и на лице ее появилось недоверчиво-радостное выражение.

— Боречка, — сказала Наталья. — Каким ветром тебя занесло? Не ожидала, честное слово, не ожидала!

Одета она была на выход, и кожаная сумочка, Даосовым подаренная, висела у нее через плечо.

Наталья впустила Даосова в комнату.

— Хмурый ты сегодня какой-то, — сказала она. — Недовольный… Случилось что-нибудь?

Она стояла посреди комнаты в брючном костюме, красивая, умело подкрашенная в нужных местах, и пахло от нее настоящим «Кристиан Диором».

— Ты куда-нибудь собралась? — после обязательного, но заставившего сердце затрепетать поцелуя спросил Борис Романович. — Может быть, я не вовремя?

Наталья ослепительно улыбнулась.

— Вот дурашка, — необидчиво сказала она. — Гнусный ревнивый старикашка. Никуда я не собиралась. Есть будешь?

Уже позже, когда они приходили в себя на роскошных подушках ее не менее роскошной постели, Наталья спросила.

— У тебя неприятности, Боренька?

— Да нет у меня никаких неприятностей, — буркнул Даосов. — Это у них неприятности, а не у меня!

— У кого это у них? — быстро спросила любовница и даже приподнялась на локте, заглядывая Борису Романовичу в лицо.

— У дураков некоторых, — неопределенно сказал Даосов, прижимая теплую и мягкую женщину к себе. — И вообще, с чего ты взяла, что у меня неприятности?

Наталья освободилась, села в постели и потянулась к сигаретам на тумбочке. Закурила, бесцеремонно поставила на грудь любовника пепельницу. Как уже отмечалось. Даосов к женщинам относился довольно спокойно, длительное пребывание в тибетских дацанах способствовало сдержанности, но рядом с Натальей все дацанские уроки как-то забывались. Он потянулся к ней, но она снова освободилась от даосовских объятий. По лицу ее видно было, что она решила высказаться до конца.

— Знаешь, — сказала Наталья, — мне вчера странный звонок был…

«Ну, Бородуля! — раздраженно подумал Борис Романович. — Ну, скотина, и до Наташки уже добрался! Нет, я тебе этого не прощу. Ты у меня об этом всю жизнь жалеть будешь! Ну, Бородуля!»

— Кто звонил-то? — поинтересовался он, вновь нежно и настойчиво привлекая ее к себе.

— Ты знаешь… — Наталья ткнула сигаретой в пепельницу и свободной рукой на ощупь поставила ее на тумбочку. — Дурацкий какой-то звонок. Я уж потом полночи голову ломала, так и не поняла, кто это мне звонил. Голос мужской, но абсолютно незнакомый. Я бы вспомнила, если бы звонил кто-нибудь знакомый. У меня память на голоса хорошая.

Она доверчиво прижалась к груди Даосова, нежно перебирая пальцами курчавые волосы его бородки. Ощущение было приятным. Округлые груди любовницы задорно уткнулись в. грудь Бориса Романовича, и это вновь побуждало его к активным разведывательным действиям.

— О чем хоть разговор шел, лапа? — ощущая легкое, невнятое беспокойство, спросил Даосов.

— Да не было никакого разговора! — с видимой досадой сказала Наталья. Видно было, что беседа ее отвлекала от более приятного занятия. — Поднимаю трубку. Спрашивают:

«Это квартира Пригорницкой?» «Пригорницкой», — говорю. Этот самый тип, что звонил, поздоровался и говорит, мол, знаем мы о ваших отношениях с Борисом Романовичем Даосовым. Неприятности у него, говорит, в скором времени серьезные будут. Вы уж ему посоветуйте, чтобы мужик не артачился и посговорчивее был. И ему хорошо, и вам вреда особого не будет. Сказал и трубку положил. А сегодня тебя увидела, лица на тебе нет. Вот я и подумала, что у тебя неприятности начались. Кто это мог звонить, Боречка?

Рука Бориса Романовича замерла.

«Бородуля! — утвердился он в своих мыслях. — Нашел, гнида, слабое место! Со мной у него не получилось, так он Наталью запугивать начал, чтобы она мне пожаловалась, а я за нее испугался. Если его не остановить, он Наташку вполне может захватить в качестве заложницы. Вот сукин кот!».