Читаем без скачивания Скованные одной целью - Владимир Тучков

И, судя по интонации, с которой изредка вставлял в мольбу Мовсесяна свои вежливые «да» и «понимаю-понимаю», не проникся большим желанием оперировать просителя.

А Мовсесян и обещал озолотить, и прославить в медицинских кругах, и взывал к милосердию, и обещал могущественную поддержку…

В конце концов Копенкин почему-то сказал: «Приезжайте прямо сейчас, жду».

Мовсесян так и не понял причину столь резкой перемены настроения светила кистевой хирургии.

Если бы ему сказали, что корифей согласился только лишь из спортивного интереса – смогу сделать невозможное или нет? – то прагматичный Мовсесян ни за что в это не поверил бы.

Поэтому по дороге на улицу Вавилова он мучительно соображал, во сколько же ему обойдется обещание озолотить. И хватит ли у него для этого денег.

Однако никаких денег не было жалко. Поскольку правая рука была для него дороже денег. Предстояло начинать новую жизнь. И в ней хотелось бы быть нейрохирургом, а не оператором газовой котельной.

АППЛЕТ 22.

ЧТО У ЧЕЛОВЕКА ГЛАВНЕЕ ГОЛОВЫ

А в это время Танцор со Стрелкой, покончив с утренним сексом и дневным завтраком, читали иезуитское письмо Сисадмина.

Танцор!

Непременно дай прочесть это послание Стрелке. Это для неё очень важно!

Дело в том, что вчера Стрелка совершила, конечно же, благородный поступок. В связи с чем сегодня не отрезали ногу бомжу Илюхе. И этот самый Плюха теперь не будет инвалидом. Он выйдет навалю и начнет со злобы мочить всех подряд. Потому что именно так на него подействует наркоз, к которому я добавил составляющую, которая изменяет личность человека. Эта составляющая – композиция из гормонов питбулыперьера. И ещё сушеный и истолченный в пыль гипофиз дикого кабана.

Так что Стрелка поступила неосмотрительно.

Кроме того, она нарушила 111-ю статью Уголовного кодекса: нанесение особо тяжелых увечий. Пятнадцать лет ей как минимум.

Стрелку сейчас ловят. Потому что хирург скончался от травматического шока. И на его сетчатке отпечаталось изображение Стрелки. Как в цифровой камере. Фотографии разосланы по всем отделениям внутренних дел города-героя Москвы. Будьте осторожней. А то вас томна хрен всех заметут, всех к чертовой матери. А вы моя собственность. Я не хочу вас терять. Потому что вы стоите очень дорого.

Привет Деду. Он пока не околел?

Ваш милый друг Сисадмин, блин!

Танцор откликнулся на этот бред вполне корректно:

Ты там пьешь, что ли, старый козел? Я смотрю, у тебя скоро белая горячка начнется!

Ответ пришел мгновенно. То есть за одно нажатие кнопки «Доставить почту». Вначале мэйлер стремительно залил горизонтальную серую полосу синим цветом отправляемого письма. И тут же принял ответ от Сисадмина.

Это было невероятно, поскольку выходило, что Сисадмин прочитал письмо Танцора и настучал ответ максимум за сто миллисекунд.

Да, дорогой Танцор! Самое сильное твое качество – проницательность. Я именно пью! Но не по причине алкоголизма. Сегодня у меня особенный день. Как, впрочем, и у тебя тоже!

Вспомнил? Ровно два года назад нас с тобой свела судьба! Помнишь, как я тебе позвонил чудесным весенним утром, когда ты вернулся из своего вонючего кабака «У Гиви»? И ты пытался скрыть от меня, что во время заварухи сунул в карман бумажник. Да ещё и злиться Пытался.

Но я тебя быстро поставил на место. То есть отрезвил. Помнишь пулю, которая влетела в твою комнату неведомо откуда и расколотила люстру?

Так вот, оглядываясь назад, окидывая мысленным взором пройденный путь, что можно увидеть? То, что два года назад ты был полным дерьмом! Разве не унизительна роль жиголо, которую ты исполнял в кабаке, для уважающего себя мужчины энергичного возраста?! С твоими-то внешними данными, с твоим умом. И ещё раз подчеркиваю, с такой совершенно ломовой интуицией!

А кем ты теперь стал?! Супер! От скольких подонков ты избавил этот несчастный мир! Если бы ты, Танцор был индейцем, то твое полное имя следовало бы писать так: Безжалостный Санитар Большого Города, Гроза Гнусной Мафии, Защитник Униженных и Оскорбленных!

А если бы ты узнал, сколько же я на тебе заработал?!.. Но, кстати, и тебе немало перепало.

Так что мы с тобой неразрывно связаны. Честно признаюсь, я не смог бы без тебя существовать. Как и ты без меня.

Но нам нельзя останавливаться на достигнутом. Нельзя думать о тихой заводи, о ранчо где-нибудь в спокойной глуши, о маленьких сопливых детях. Вечный бой, Танцор! Покой нам и не снится! Тебе в этой жизни ещё мочить и мочить!

Ну, а напоследок обнимаю тебя мысленно. И поднимаю за тебя тост.

Твой искренний друг Сисадмин.

Р. 8. Проверь, пожалуйста, ещё раз почтовый ящик. Там лежит моя фотография. Это тебе на память.

В ящике действительно лежало новое присьмо с вложенным в него гифовским файлом. На фотографии был запечатлен какой-то совершенно этнический негр. Несомненно, это был кадр из какого-то фильма про первобытных каннибалов. Злобное лицо, широкий, словно расплющенный, нос, в котором висело огромное кольцо. На шее ожерелье из чьих-то зубов. Юбочка из травы. В руках копье.

Танцор слазил в японский сегмент Интернета, нашел спортивный сайт. И, скачав фотографию слоноподобного чемпиона по сумо, отправил Сисадмину с дарственной надписью:

А это я. Когда я до тебя доберусь, то раздавлю, как клопа.

Между тем Мовсесян уже лежал на операционном столе. Лежал, обмирая от счастья, словно ему предстояла первая брачная ночь.

Шутка ли, оперировать будет сам Копенкин!

Ассистент корифея – Николай Кондырев, жгучий брюнет весьма прыткого возраста, – вводил в курс дела студентов, а более всего студенток кафедры конечностей первого мединститута, которым предстояло наблюдать захватывающее зрелище. Копенкина студенты боготворили. На него ходили, как на гастроли «Ла Скала».

И при этом с ужасом посматривали на кисть правой руки Мовсесяна. Которая, собственно, была более похожа на непрожаренную отбивную, нежели на человеческую кисть. В сознании студентов мелькала крамольная мысль: неужели тут можно хоть что-то сделать?

Вошел, как всегда, энергичный и нацеленный на победу корифей. И сразу же начал шутить. Поскольку в данной ситуации ничего другого не оставалось.

– Э, батенька, – весело сказал он Мовсесяну, – похоже, по вашей конечности проскакала вся Первая конная армия Буденного. Вместе с обозом.

Мовсесян счастливо улыбнулся. Поскольку из своего личного опыта прекрасно знал, что с шутками да прибаутками дело спорится веселей.

– Такой маленький девачка шоль, шоль, – ответил Мовсесян, пытаясь сыграть стопроцентного армянина, – и мине на руку наступиль. А у девачка батиночек сорок пятый размер.