Читаем без скачивания Купе № 6 - Роза Ликсом

Девушка пошла вдоль строящейся дороги. Колеи, оставленные колесами грузовиков, были полны грязной жижи. Над входом в барак покачивались, гремя проводами, лампы. Перед бараком стоял на страже, словно пес, экскаватор «Комсомолец», по крыше которого прыгала сероголовая гаичка. Девушка долго стучала в дверь барака, прежде чем сонный дежурный открыл ей. Из помещения пахнуло спертым горячим воздухом. Дежурный спросил строго, что она ищет, потом посмотрел на нее, склонив голову, и усмехнулся.

— Меня всегда удивляло, что такие юные девушки, как вы, находят в этих негодяях. Чем хуже случай, тем вам интересней, у вас, женщин, нет никакого чувства самосохранения. Вадим Николаевич Иванов живет вон в том бараке, но вам туда нельзя. Оставьте свой номер телефона, он позвонит, если захочет.

Девушка протянула дежурному адрес гостиницы и номер комнаты.

— Что ж, я вас предупредил.

Девушка вернулась в гостиницу через провонявшие насквозь трущобы юрт, через багровую ночную темноту и тоскливую морозную тишину. Все звезды Ориона сияли прямо над ее головой, а снежная луна медленно выползла на небосвод из-за бетонного забора. Много позже на восточном берегу неба появился глухой утренний рассвет, осветивший сидящие низко облака. Несколько снежных хлопьев опустилось на ее разгоряченное лицо.

Перед тем как заснуть, девушка вслушивалась в утренний ритм просыпающегося города. Она думала о заиндевевших, утративших свою силу сибирских лесах, стеной стоявших по краю широко раскинувшихся полей. Она думала о заснеженных застывших пограничных землях, в которых беспечно бродят стада северных оленей, лениво выискивая еду, думала о непроходимых лесных чащах, невысоких сопках, безлюдных пространствах, о снежных бурях, полчищах комаров и о неподвижной, туманной влажности осени, укрывшей под собой маленькую деревню.

Мужчина не позвонил.

На следующий день девушка сходила вместе с гидом в мавзолей Сухэ-Батора, зимний дворец Богдохана и к памятнику Ленину. Когда достопримечательности закончились, девушка решила испытать судьбу еще раз. Она напомнила гиду о наскальных рисунках. Гид в ответ только ухмыльнулся, и девушка поняла, что разговаривать с ним на эту тему бесполезно. Из серого окна гостиницы она смотрела, как тихие облака медленно уплывают на восток.

Когда Митька приехал домой после восьми месяцев лечения, девушке казалось, что он обо всем догадался. Ирина выбила на работе для себя и Митьки путевки в расположенный в Крыму всесоюзный санаторий. Там они должны были отдохнуть, чтобы Митькин разум вернулся еще более острым, чем прежде. Именно к этому Ирина готовила девушку, к тому, что все будет как прежде, как будто в отсутствие Митьки ничего не произошло.

Утра переползали в дни, дни в вечера, глубокие ночи заполняли собой небо и землю и были длинны, как будущая жизнь, наполнены шумом, шипением батарей, холодной сухостью простынь и тихим шелестом песчаного снегопада. Девушка слонялась по комнате, смотрела в окно на спящий город, в темноте которого увязал разбушевавшийся ветер. Она пристально всматривалась в ночь, когда на небе появлялись такие бледные и крупные звезды, что она могла бы до них дотронуться. Она ждала утра, когда звезды какое-то мгновение еще мерцают в нерешительности и затем исчезают. Она смотрела на рассветы и закаты безнадежного солнца, на мимолетные вспышки падающих звезд и проклинала себя. Она устала и была опустошенной. Вдали от всех. Даже от себя самой.

Постепенно она смирилась с одиночеством и перестала ждать, что он позвонит. Она уже немного лучше переносила непрекращающуюся тоску, которая давила и больно жгла грудь. Она научилась относиться спокойнее к своему напряженному дыханию и беспокойно колотящемуся сердцу, которое жадно пило ее же собственную кровь.

Однажды вечером мужчина пришел. От него несло кумысом и бараньим жиром. Девушка всплакнула. Когда они вышли на улицу, свирепый и тяжелый юго-западный ветер подхватил их и понес к трущобам юрт. Мужчина положил руку на плечо девушки и по-отцовски приобнял ее. Девушка рассказала, что случилось. Она плакала, но поднявшийся за юртами ветер высушил ее слезы так быстро, что мужчина их не увидел. Он слушал ее внимательно, не перебивая, и, когда она дошла до конца, разразился вдруг безудержным хохотом.

— Ну ты и дура. Другой такой никогда прежде не встречал, хотя повидал немало на этом свете. Не волнуйся. Все устаканится. — Он проглотил смех, почесал затылок и заворчал. — Что же мужики такого сделали в жизни, что Бог их так сурово наказывает. Здесь закон с трудом признает убийство за преступление, и штраф за него не выше цены за бутылку водки на черном рынке. Какие прохвосты. Ты подумай!

Они молча шли вперед. В конце квартала их настиг порыв ветра, девушка захлебнулась им и закашлялась.

— Если ситуация не улучшается, значит, она меняется в худшую сторону, а от пропасти один шаг до спасения. Не печалься, крошка, маленькая неудача может стать маленьким счастьем. Парни получили, что заказывали. Ни один нормальный монгольский мужик не пойдет в гостиницу встречаться с западной туристкой, это все равно что самоубийство. — Он посмотрел на девушку с жалостью. — У меня была тут однажды шлюха, которая мне очень нравилась. У нее был шестилетний сын, который всегда смотрел на меня с неподдельной ненавистью. Так вот, когда я ее трахал, то все время боялся, что войдет этот пацан и воткнет мне в башку шариковую ручку. Я купил ему в Москве конструктор, из которого можно было построить всю Красную площадь с Мавзолеем и церквями. Когда я вручил его парню, тот отшвырнул его тут же в угол прихожей и уставился на меня своим убийственным взглядом. Но позже, когда я снова пришел потрахаться, его мать попросила меня заглянуть под кровать. Там стояла Красная площадь во всей красе, словно член Берии.

Девушка перепрыгнула через большую навозную кучу, расположившуюся перед автоматом с газировкой, и засмеялась. Позади низкого складского здания был парк аттракционов, в котором, застыв в неподвижности, торчало старое и усталое чертово колесо. Мужчина сорвался и побежал к парку. Девушка смотрела, как он пролез в приоткрытую дверь накренившейся сторожки, и вдруг словно по волшебству приглушенно замерцали лампочки, развешанные по периметру парка, и чертово колесо сдвинулось с места, сначала тихо потрескивая, а потом все быстрее и быстрее, скрипя изо всех сил. Девушка смотрела то на мужчину, то на чертово колесо, то на странный город и его разбросанные по окраине, выпотрошенные ветром, почерневшие, заброшенные останки юрт. Подтаявший снег пах весной. Из-под оставленной в сугробе нефтяной бочки растеклась лужа маслянистой черной жидкости. Девушка подумала о Москве, о Малой Никитской, по которой они однажды гуляли вместе с Ириной, о расплывающемся в осенней мгле желтоватом свете фонарей.

Над парком синим туманом сгустились сумерки. Мужчина проводил девушку до гостиницы. Уже издалека они заметили огромную маслянистую лужу грязи, на поверхности которой сиял красный круг холодной луны. Несмотря на ночь, на краю лужи играли дети. Четырехлетняя девочка с опухшими ногами перекладывала маслянистую жижу в разбитую бутылку. Мальчик, чуть помладше ее, бродил по луже без обуви, пачкаясь нефтью.

Дверь гостиницы была закрыта. Мужчина и девушка повернулись спиной к ветру и ждали. Бледная луна отражалась в лужах, ветер беспечно громыхал в углах гостиницы. Угрюмая дежурная открыла наконец дверь. Мужчина прошел за ней к стойке и протянул ей двадцатипятирублевую купюру. Женщина застенчиво улыбнулась. Мужчина подмигнул девушке и удалился.

Девушка поднялась по ступеням в свой номер и счастливая рухнула на диван. Она спала, не снимая одежды, спокойно и ни о чем не думая.

Половинка луны осталась висеть над юртами вместе с мутным солнцем. Небольшие белые облака поспешно передвигались по небосклону. Колонны грузовых машин урчали, направляясь к новостройке, и заставляли дрожать окна гостиницы, лошади фыркали, размахивали длинными густыми хвостами, словно пытаясь сбросить с себя обжигающие лучи солнца, старики в овечьих тулупах, сидя на главной улице перед универмагом, затягивались утренними сигаретами, женщины с бидонами спешили за молоком.

Когда девушка спустилась в холл, мужчина протянул ей букет цикламенов и поцеловал в обе щеки.

— Это он не давал тебе покоя?

Он пренебрежительно показал на гида. Девушка кивнула, и мужчина отозвал гида в сторону. Спустя некоторое время гид вышел, не оборачиваясь, сердитый, оскорбленный, но получивший неплохую сумму.

— Этот щенок тебя больше не побеспокоит, — усмехнулся мужчина. — Костюмчик жалкий, но при этом весь такой из себя.

Во дворе, позади гудящего телеграфного столба, их ждали старая «Волга» с блестящими боками и ее худой водитель с редкой длинной бородкой и погасшей сигаретой в коротком янтарном мундштуке.