Читаем без скачивания новые времена - новые заботы - Леонид Иванов

Павлов понимал: если на рынке мясо вздорожало, это не могло не отразиться на материальном благополучии людей, на их настроении. Правда, в краевом центре в магазинах есть выбор колбасных изделий, есть окорока, буженина. Это он в последние месяцы сам видел, так как по давней привычке часто «прогуливается» по магазинам и столовым. А вот свежее мясо — не всегда. Значит, надо идти на рынок. И тут вдруг вспомнилась поездка в Уковский район.

Как раз перед его приездом секретарь райкома пригласил к себе трех девушек — молодых специалистов, и Павлов попросил продолжать беседу при нем. Оказывается, девушки задумали уезжать, прожив в районе каких-нибудь три или четыре месяца. Они были явно смущены, отвечали робко, односложно: «Да», «Нет»… Сетовали на неустроенность с жильем… Секретарь кое-что пообещал, словом, уговорил девушек остаться.

На другой день Павлов зашел в районную чайную и увидел там этих самых девушек. На столе перед ними стаканы с чаем, мятные пряники, конфеты, пачка печенья. Присев к их столу, Павлов выяснил, что эти пряники и конфеты — основная пища молодых специалистов.

А в столовой на завтрак нет ничего мясного, сегодня и яиц не было…

— Зато в обед бывают щи пустые, — усмехнулась одна из девушек.

Вчера, слушая девушек в райкоме, Павлов внутренне упрекал их в изнеженности. Сам-то он, после учебы приехав в МТС и больше года снимая у старушки угол, питался не ахти как. Но он понимал, что положение изменилось и смешно требовать от молодых людей своеобразной «закалки» в плохих условиях. «Да они просто молодцы! — подумал он о девушках. — Вчера ни слова не сказали про то, как в чайной кормят…».

Приглашенные в райком снабженцы только руками развели: малы фонды на мясо и другие продукты.

Павлов решил разобраться. И что же? Фонды нынче выделены такие, какие район запрашивал у края. В прошлом году хватало и этих фондов, даже не все выбрали. Теперь же не хватает.

Секрет приоткрывался с неожиданной для Павлова стороны. Раньше потребкооперация закупала мясо по дешевой цене у тех, кто держал свой скот. А в последнее время стало трудно найти желающих продавать мясо, вот и заговорили о фондах.

Павлов уезжал из района в тревожном настроении и только дома несколько успокоился: из принесенной справки было видно, что в целом по краю поголовье скота в личной собственности не убавилось. Вот в Уковском районе оно действительно сократилось, и довольно значительно. Павлов подумал, что это чисто местная проблема.

Об этом он и рассказал сейчас Несгибаемому.

— Положение-то гораздо серьезнее, чем нам казалось, — заметил тот. — Моя беготня по комнатам Госплана принесла много информации, а информация, как там шутили, мать интуиции. — Он усмехнулся. — Вот говорят: возрос спрос населения на мясные продукты! Но дело не только в этом. Производство мяса в стране мало увеличилось, да плюс этот удар со стороны частного сектора: по Федерации только коров убавилось чуть не на восемьсот тысяч.

— Но у нас в крае…

— Только-только удержались на прежнем уровне, — подхватил Несгибаемый. — Но тенденция-то наметилась. Вот и вы рассказывали про Уковский район…

Павлов хорошо запомнил, как после мартовского Пленума ЦК сельские жители начали спешно обзаводиться своими коровами, им помогали в этом и колхозы, и совхозы — продавали телочек. Что же сейчас происходит?

— Тут много причин, — сказал Несгибаемый, поднимаясь из кресла. — Помните, как в шестьдесят седьмом мучились со сдачей молока и мяса? В очереди на мясокомбинат стояли по десять дней, бывало, тысячи голов скота угоняли обратно в хозяйство, потом снова, уже истощенных, доставляли на мясокомбинат. А молоко? Мы тогда всем набивались со своим сливочным маслом, потому что не хватало складов. Молоко от населения запретили покупать — девать некуда. А все почему? Несвоевременно спланировали сооружение мясокомбинатов, холодильников. Вот так людей расхолодили… — Несгибаемый сделал два шага от кресла, опять вернулся и сел. — Для чего увеличивать поголовье скота, если с ним только мученье? Тем более что от продажи мяса почти все хозяйства имели убыток. А каково колхозникам? Молоко не берут, зачем корову держать? А нет коровы, нет и теленка на мясо. Теперь селяне сами съедают овечек, гусей, уток — то, что прежде на рынок вывозили.

— Что же ты раньше-то молчал?

— А я и сам только в эти дни на сей счет просветился, — усмехнулся Несгибаемый.

2

Павлов поручил председателю крайплана Сергееву подготовить анализ развития животноводства в крае, сопоставив его с данными по республике и по стране. И первый же выходной день выделил на эти анализы.

Сергеев, как и всегда, в готовой справке красным карандашом подчеркнул наиболее важное.

Листая таблицу за таблицей и опять возвращаясь к уже просмотренным, Павлов выписывал некоторые цифры, и постепенно перед ним вырисовывалась определенная закономерность в развитии животноводства: взлеты и падения почти одновременно в крае, в республике, по стране. Особенно четко видно это на графике продуктивности коров. А Павлов знал, что удойность коров — это барометр, отражающий состояние всего животноводства. Если снижаются удои, то ниже и привесы молодняка. Это и понятно: лучшие корма в первую очередь дают корове, а потом уже откормочному поголовью.

И вот она, кривая продуктивности коров. 1953 год. Удои в колхозах не достигли и тысячи килограммов. Затем начался подъем — по двести, триста килограммов прибавки в год. Те же буренки вдруг становились высокопродуктивными животными. Так плодотворно в первые годы сказывались на развитии всех отраслей сельского хозяйства, особенно животноводства, известные решения сентябрьского Пленума ЦК.

Но вот линия постепенно выпрямляется: удои коров держатся на одном уровне год, второй… Затем кривая пошла под гору. Началось это падение в конце пятидесятых годов, а приостановилось лишь в шестьдесят третьем. Удои снизились до уровня пятьдесят шестого. Значит, в развитии животноводства как бы потеряно семь лет…

Потом снова подъем, особенно крутой в шестьдесят пятом — шестьдесят шестом. А к шестьдесят восьмому их край восстановил наивысший прежде показатель, да и страна приблизилась к нему. Но и этот рост связан с определенными мерами партии и правительства. Это же после мартовского Пленума шестьдесят пятого года кривая удоев пошла вверх. Но она уже опять выравнивается. Так что же? Решения Пленума исчерпали себя? Смешно об этом говорить, но вот факт… Значит, необходимо какое-то новое срочное мероприятие, пока эта кривая не покатилась вниз.

Павлов всматривается в цифры по республике. Вот производство молока за минувший год. В частном секторе оно ниже уровня 1960 года, потому что коров стало меньше. И производство мяса снизилось. Но беда не только в этом. В колхозах и совхозах поголовье растет очень медленно, и этот рост никак не перекрывает сокращение скота в личной собственности.

Теперь Павлову видна общая картина. Спрос на мясо в стране повысился не потому, что каждый гражданин стал есть больше, а потому, что заготовки в минувшем году не возросли. А ведь потребность в молоке и мясе с каждым годом увеличивается, потому что растет население, особенно городское, растет заработная плата.

Вспомнились сетования Несгибаемого на недостатки в планировании. Конечно, многое можно было предвидеть, чтобы своевременно принимать соответствующие меры.

Но сейчас-то задача ясна: надо резко увеличить производство животноводческой продукции! Павлов раздумывает уже над планом конкретных действий: тщательно проанализировать положение в животноводстве, пригласить ученых, опытных практических работников, обсудить вопрос на бюро, а может, и на очередном пленуме крайкома…

Павлов особенно внимательно изучает таблицы по своему краю. Вот жирно подчеркнутая Сергеевым цифра 2670. Столько молока в среднем на корову было надоено в совхозах края. Когда же? Павлов глянул в верхний ряд таблицы — это было еще в 1956 году. А в 1968-м — на триста килограммов меньше!

Павлову стало жарко, он расстегнул ворот рубашки… Не знал он этих цифр, не знал! И теперь пытается понять: что же произошло с совхозами? За эти годы совхозов в крае стало больше, новые организовались на базе отстающих колхозов. Это конечно же сказалось на показателях. Однако вот и возражение: в оставшихся-то колхозах удои коров теперь одинаковы с совхозными.

Павлов снова листает таблицы. Вот показатели удоев по лучшим совхозам. Приречный племзавод — гордость края. Удои коров в минувшем году 4485 килограммов. Павлов знал, что это самый высокий показатель по Сибири, один из лучших в стране. Он и сам в своих выступлениях ссылался на этот передовой коллектив. Но вот такой цифры он почему-то не знал: оказывается, еще в 1953 году, то есть пятнадцать лет назад, надоили здесь от каждой коровы в среднем по 5485 килограммов. Ровно на тысячу больше! На тысячу… Павлов даже подумал: не опечатка ли? Но в крае сейчас нет хозяйства с удоем свыше пяти тысяч. А ведь «Приречный» не укрупняли… Что же? Ухудшились породные качества скота? Тогда совсем плохо. Отсюда во все области Сибири продаются на племя бычки и телочки!