Читаем без скачивания Журнал `Юность`, 1973-3 - журнал Юность

— Сережа, посмотри, здесь нужны запятые?..

— Надо, товарищ старшина, это деепричастный оборот…

— Все… все… Вспомнил…

Старшина Каменюк посмотрел на пол, покашлял и сказал:

— Надо бы ещё раз пол помыть перед сдачей наряда…

— Мы же уже мыли, товарищ старшина, — сказал Сметанин.

Ярцев за спиной старшины махнул рукой:

— Ладно… Давай, Серега, морского кинем… Мыть пол выпало Ярцеву.

— Второй раз мою… Везет… Ты бы за почтой сходил, Серега… — попросил Ярцев.

— Это мы можем, — сказал Сметанин. — Товарищ старшина, я за почтой…

— Иди… Придешь, я сочинение допишу, проверишь…

Сметанин вбежал в библиотеку.

— Здравствуйте, Нина Васильевна, — громко и весело сказал он. — Нашу почту ещё не забрали?

— Вот она у меня отложена, для связистов третьего батальона. Что это вы такой… — она сделала неопределенный жест рукой, — легкий…

— Лето, Нина Васильевна. Уже лето!

— Весна и… девятнадцать лет… Что может быть лучше, — вздохнула Нина Васильевна.

— Уже двадцать в этом году…

— Какая разница… Молодость…

— Так и вы же не старая… — Сергей сказал и покраснел.

— Ну, спасибо, — засмеялась она.

Сметанин быстро перебрал письма.

— Ярцеву целых два…

— А вы почему писем не получаете? — спросила Нина Васильевна.

— Некому писать, — беспечно сказал Сметанин. — Да так оно и лучше… А что это вы сочиняете?

— Контрольную по немецкому… Я заочно учусь в педагогическом, на четвертом курсе… У меня к вам вот какая просьба: полк переезжает в лагеря, и часть библиотеки придётся перевозить туда… Поможете?

— Конечно, Нина Васильевна, если отпустят…

— Я попрошу ваше начальство…

— Побегу, Нина Васильевна. — Сметанину было приятно называть её по имени. — Меня ждут…

— Ты что долго? — спросил Ярцев. Он уже заканчивал мытье пола и стоял в гимнастерке с засучёнными рукавами, отжимая тряпку в ведро.

— Два письма тебе, — сказал Сметанин.

Швырнув тряпку в ведро, так что полетели во все стороны грязные брызги, Ярцев вырвал у Сергея свои письма и отошел с ними к окну.

— Где старшина сочинение оставил? — спросил Сметанин.

— В столе, — тихо проговорил Ярцев.

Сметанин достал тетрадь и начал её бегло просматривать.

— У него с деепричастными оборотами слабовато, — сказал он.

Вдруг Сергей услышал за спиной сдавленный стон.

— Ты что, Валька? — обернулся он к Ярцеву и увидел письма, валяющиеся на непросохшем полу.

— Она замуж вышла, — глухо сказал Ярцев. — Она вышла замуж… — Валентин медленно раскатал рукава гимнастерки, аккуратно застегнул их. — Я так и знал.

Сметанин молчал, не зная, что сказать.

С улицы донесся гудок машины.

— Ноль восьмая, — сказал Ярцев, чувствуя комок в горле. — Пойду документы посмотрю.

Он шагнул к дверям, желая одного — не заплакать на глазах у товарища.

— Дневальный! — закричал, вбегая на КПП, шофер ноль восьмой. — Уснули?

— Не ори, — грубо сказал Сметанин. — Машина не пожарная…

XII

Выходной день был объявлен неожиданно, среди недели. Десять дней кряду, сразу после переброски полка в летние лагеря, одновременно шла подготовка к инспекторской проверке и устройство лагеря. Поставили палатки; перебрали драночную крышу; покрасили белым и голубым солдатскую столовую, похожую на огромную незастекленную веранду, со столами и скамьями на столбах, врытых в земляной пол; отремонтировали гауптвахту, уже третью неделю, впрочем, пустовавшую, и обнесли участок земли перед ней колючей проволокой — как было положено. ещё отремонтировали каптерки, учебные классы, склады… Через десять дней на холме среди сосняка, в зеленой пене молодых берез уже стоял и жил строго размеренными часами белый чистый городок. В то же самое время, пока шли эти строительные работы, подразделения тренировались в стрельбе. Роты почти ежедневно проводили тактические занятия на длинной, пологой, изрытой рыжими окопами горе, прозванной солдатами Сапун-горой за те повторяющиеся её штурмы, которые были в жару изнурительны и нелюбимы.

Неожиданный выходной был радостью для людей, утомленных тяжелой, но необходимой работой.

— Мужики! Я знаю место! — кричал Панкратов, босиком шествуя впереди всех и размахивая сапогами, которые он нес в руках.

Вдыхая сладкий запах белых зарослей цветущей черемухи, по влажной тропинке выбежали к излучине. Между кустарником и урезом воды, на самом изгибе реки желтела проплешина пляжа.

— Купаться осторожно! Только осторожно! — повторял Иванов.

Едва Сметанин вместе со всеми выбежал из сжатой черемушником долинки на открытое место, едва увидел Андреева, который с разбегу сделал стойку на руках и мягким кувырком вышел из нее, дрыгнув ногами в тяжелых сапогах, как ему вспомнились те счастливые дни детства, когда в пионерском лагере, пройдя по тенистой дороге в березовой роще, они всем отрядом врассыпную сбегали к реке и пионервожатая кричала им вслед почти те же слова, что сейчас Иванов: «Только осторожно! Осторожно, дети!» Раздеваясь, Сметанин ощущал необходимость совершить нечто такое, что вызвало бы восхищение остальных и заставило бы их почувствовать то же, что чувствовал он от солнца, реки, черемухи.

Сметанин внезапно вскочил, подпрыгнул на месте, разбежался и ласточкой, что прежде у него плохо получалось, красиво нырнул с небольшого обрывчика в воду. Вода была чудесная.

«Подержусь-ка подольше!»— Сметанин с напряжением проталкивал плавными движениями рук и ног свое тело вглубь, ко дну.

Медленно, считая до восьмидесяти, он коснулся дна, посмотрел на его бурую песчаную поверхность, увидел ракушку, подгреб к ней, схватил её и быстро заскользил вверх, приятно ощущая перемену в слоях воды — от нижних прохладных к верхним теплым.

— …твою мать, — услышал он за шумом выныривания голос Иванова. — Ну, Сметанин, смотри, ты у у меня покупаешься… Шагом марш на берег…

— Товарищ сержант… — отфыркиваясь и подплывая к Иванову, начал было Сметанин.

— Иди ты к черту! — продолжал кричать Иванов, который держался в воде на месте, подгребая по-собачьи руками. — Ты свое удовольствие справляешь, а люди — переживай…

— Да я ж хорошо ныряю, товарищ сержант…

— Хорошо… В часах в воду из-за тебя полез…

Сметанин глянул: на руке Иванова действительно были часы, большие ручные часы, на которые он так часто со значением и важностью любил смотреть перед строем.

— Знаешь, вот вроде пустяки, а запоминаются отчего-то крепко… — сказал Ярцев Сметанину.

Они лежали рядом и смотрели, как Ананьев, уже сизо-смуглый, в пупырышках гусиной кожи, надев на голову старый противогаз и подняв левой рукой над водой хобот серой гофрированной трубки, снова и снова пытается плыть в нем, словно аквалангист. Весь взвод, разморенный купанием и солнцем, лежа кто на гимнастерках, кто на песке, лениво наблюдал за его барахтаньем.

— Камень к шее привяжи,, погружаться легче будет…

— Щуки поберегись…

— Помню, мы со Светкой с уроков сбежали, — продолжал Ярцев, — и в «Ударник»… в тире там стреляли. Я её стрелять учил; она раз, дуриком, конечно, в мельницу попала, смеялась… Уж не помню, что смотрели… Потом вышли и пошли сперва через мост над обводным каналом, потом по Димитрова, потом в Земский переулок свернули, слышал, может быть? — Он так произносил эти московские названия, что Сметанин невольно представил себе знакомые, родные ему места и ощутил сосущее, как голод под ложечкой, желание очутиться там и просто постоять, посмотреть с замосквореченской стороны Москвы-реки на другой берег. — По Земскому вышли на Крымскую набережную, сразу запахом карамели с «Красного Октября» ударило… Пошли по набережной к Крымскому мосту… А был апрель, ветер ещё холодный, но в промежутках, когда не дует, уже тепло… В реке воды полно, она серая, рябая, по ней — редкие льдины… Идем, навстречу нам по парапету две чайки перезаливаются, не улетают… головы черные, клювы длинные… Она меня за руку взяла, говорит: «Смотри». Рука у нее теплая… Ничего особенного, а запомнил…

Ярцев говорил Сметанину тихо, казалось, никто не слушал его.

— Запомнил, — сказал Панкратов. — Мало ли кто чего запомнил. Ты в себе это держи; ты мужик… У бабы память коротка, её и судить за это нечего…

Со стороны лагеря донесся шум многих голосов, свист и гиканье.

«Лови! — слышался чей-то бас. — На меня! На меня гони!» — звонко кричал другой голос.

— Что-то случилось, — сказал Иванов с беспокойством.

— Может, пожар? — предположил Панкратов.

— Шпиона поймали, — усмехнулся Ананьев.