Читаем без скачивания Одесская кухня - Ирина Потанина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он пришел к Маку на квартиру и решительно сказал Симе: «Пойдем!»
- Позвольте?! - вмешался было новоиспеченный муж. - Не позволю! - отрезал Катаев, мысленно проклиная себя за то, что сам же, наживы ради, придумал дурацкую игру «сделать перед бухгалтером вид, что Дружочек свободна».
- Ах, Мак!- отреагировала Сима.- Моя любовь к тебе была ошибкой, прости! Сейчас я спущусь, только заберу свои вещи...
- Дружочек, но ведь у тебя не было вещей? - удивился Катаев.
- А теперь - есть! И вещи, и продукты! - многозначительно засмеялась Сима.
Банка с вареньем или соком - такая же часть одесского быта, как, скажем, диван - часть квартиры современного европейца.
Дружочек вернулась, и они с Олешей снова зажили душа в душу. В 1922 году Катаев переехал в Москву. Он звал и Олешу, но тот еще медлил. Зато Дружочек приехала. И не одна, а с мистическим поэтом Нарбутом. Олеша примчался следом. Подтянутый, постаревший, он несколько дней ходил под ее окнами, следя за передвижениями теней за занавесками Нарбугов. Он вообще не спал, сходил с ума и решился наконец на прямой разговор. Никто не знает, что наговорил тогда Олеша Дружочку, но вечером, держась за руки, влюбленные сидели у Катаева и опять «светились так синхронно, будто в них была общая лампочка на двоих». Они клялись друг другу в вечной верности и хохотали до упаду над тем, как в голову кому-то могла явиться мысль разлучить их. И тут пришел Нарбут. Он постучал в окно и попросил вышедшего во двор Катаева «передать Серафиме Густавовне, что если она сейчас же не уйдет от Юрия Карловича, то он застрелится здесь же, у них во дворе». И Суок ушла. На этот раз безвозвратно.
Олеша смирился и о своем Дружочке никогда не сказал дурного слова, списывая все ее предательства на молодость и одесский темперамент. Забавно, что потом Олеша женился на одесситке. Причем, на родной сестре Симы - Ольге. До конца жизни он говорил, что Сима и Ольга - две половинки его души. А Серафима, вероятно, была счастлива в следующем браке. По крайней мере, никаких выходок она себе уже не позволяла и «пить соки, как настоящая одесская жена», больше ни из кого не собиралась.
Для полноты картины и смены темы нам остается уяснить, какие именно соки пьют в Одессе. Ведь банка с вареньем или соком - такая же часть одесского быта, как, скажем, диван - часть квартиры современного европейца. Знакомьтесь: «Сок томатный по-одесски».
Вам понадобится (на 4 бокала):
1 кг спелых томатов
0,5 стакана уксуса
0,5 чайной ложки соли
1 столовая ложка сахара
черный перец - по вкусу
четверть лимона
Приготовление:
Помидоры отделим от плодоножек, окатим кипятком, снимем шкурку и разрежем на небольшие кусочки. Теперь пропустим их несколько раз через мясорубку. Добавим уксус, соль и сахар. Вскипятим получившуюся томатную пасту, помешаем и поставим остужаться. Охлажденный сок процедим. Оставшуюся мякоть оставим для других блюд, а сок перельем в бокалы, поперчим, украсим каждый ломтиком лимона, снабдим трубочкой и подадим к столу.
Две большие разницы
В противовес известному анекдоту про то, что «Карл Маркс и Фридрих Энгельс - это не муж и жена, а четыре разных человека», можно сказать, что Илья Ильф и Евгений Петров -
единая литературная единица. Человека два, а автор один. По крайней мере, так утверждал сам Петров: «Однажды мы с Ильфом поссорились... Ссорились мы долго - часа два. И вдруг, не сговариваясь, стали смеяться. Это было странно, дико, невероятно, но мы смеялись... Потом мы признались друг другу, что одновременно подумали об одном и том же - нам нельзя ссориться, это бессмысленно. Ведь мы все равно не можем разойтись. Ведь не может же исчезнуть писатель, проживший десятилетнюю жизнь и сочинивший полдесятка книг, только потому, что его составные части поссорились, как две домашние хозяйки в коммунальной кухне из-за примуса». Тем не менее, вне творчества соавторы казались совершенно разными.
В противовес известному анекдоту про то, что «Карл Маркс и Фридрих Энгельс - это не муж и жена, а четыре разных человека», можно сказать, что Илья Ильф и Евгений Петров - единая литературная единица.
Ильф был старше на пять лет. За время одесской юности он, закончив техническую школу, успел поработать в чертежном бюро, на авиационном заводе, на телефонной станции...
«В то время Илья Арнольдович еще не был писателем, а ходил по Одессе в потертой робе со стремянкой и чинил электричество. С этой стремянкой на плече Ильф напоминал длинного и тощего трубочиста из андерсеновской сказки. Ильф был монтером. Работал он медленно. Стоя на своей стремянке, поблескивая стеклами пенсне, Ильф зорко следил за всем, что происходило у его ног, в крикливых квартирах и учреждениях», - вспоминал Константин Паустовский. Тем не менее, Ильф всегда отличался страстью к сочинительству и записывал любопытные моменты окружающих реалий в специальную тетрадь, из которой частенько зачитывал отрывки на собрании «Коллектива поэтов». После революции, поработав какое-то время бухгалтером, он вдруг решил плюнуть на все и заняться журналистикой. Уехал в Москву, устроился в тамошний «Гудок» и погрузился в редактуру заметок рабочих корреспондентов. Гонорары были мизерные, но, к счастью, сотруднику газеты полагалась комната в общежитии. «Нужно было иметь большое воображение и большой опыт по части ночевок в коридоре у знакомых, чтобы назвать комнатой это ничтожное количество квадратных сантиметров, ограниченное половинкой окна и тремя перегородками из чистейшей фанеры», - вспоминал позже Петров.
Судьба Евгения Петрова складывалась совсем иначе. Он тоже родился в Одессе, но окружение с раннего детства не оставляло ему иного выбора, кроме как податься в литераторы. Окончив классическую гимназию, он был устроен старшим братом (уже набирающим известность Валентином Катаевым) в корреспонденты. Все прочили легкому перу Евгения блестящее будущее. Не на того напали! Не желая действовать по указке, Катаев-младший заявил, что пойдет в уголовный розыск. И пошел. Три года гонялся по Одессе за вооруженными бандитами и прочими опасными налетчиками. Первым его «крупным литературным произведением» стал протокол осмотра трупа неизвестного мужчины.
Илья Ильф и Евгений Петров
Много позже этот период деятельности Евгения будет описан в повести «Зеленый фургон». Прототипом следователя станет Петров, а главаря банды - сам автор повести, Александр Казачинский, который действительно в юные годы руководил бандой и был арестован своим одноклассником Евгением, который не только добился отмены расстрела задержанного, но и потом всю жизнь помогал ему.
Переехав в Москву к брату, Евгений снова пошел в уголовный розыск. Нервы Катаева-старшего не выдержали. Ежедневно рискующий жизнью младший брат его категорически не устраивал. Валентин был готов придумать что угодно, лишь бы Евгений бросил свое опасное дело. Практически силой заставив брата написать фельетон, Катаев отнес произведение в «Гудок» и тут же, еще не получив одобрения редакции, всучил брату гонорар: «Ну что, неужели тебе проще ловить бандитов, чем писать?» Надо заметить, в Москве с бандитами у Евгения не ладилось: оплачивалась работа плохо, дела поручали «невнятные»... В общем, взяв псевдоним Петров, Евгений подался в «Гудок» в один отдел с Ильфом.
Когда «подсобные рабочие» Ильф и Петров подсунули рукопись про Остапа Бендера под руку мэтра Катаева, тот весело сказал: «Ребята, ну я то вам зачем нужен? Вы всё сделали замечательно!» Так появился на свет настоящий советский бестселлер.
Валентин Катаев уважал Илью Ильфа еще со времен одесского «Коллектива поэтов». Ильф отличался тем, что «даже самая обыкновенная рыночная кепка приобретала на его голове парижский вид», а также чтением «чего-то среднего между белыми стихами, ритмической прозой, пейзажной импрессионистической словесной живописью и небольшими философскими отступлениями». Опасаясь, что нерадивый брат снова возьмется за старое, Валентин Катаев придумал вот такую авантюру:
«Я решил стать новым Дюма-отцом! Буду писать роман. Но времени на него у меня нет, так что понадобятся подсобные рабочие. Ими будете вы, товарищи Ильф и Петров. Гонорар и славу поделим поровну. Я вам идею - вы мне текст. После я раза два пройдусь по рукописи рукой мастера, и роман готов».
Когда «подсобные рабочие» Ильф и Петров подсунули рукопись про Остапа Бендера под руку мэтра Катаева, тот весело сказал: «Ребята, ну я-то вам зачем нужен? Вы всё сделали замечательно!»
Так появился на свет настоящий советский бестселлер. Так родился автор «Ильф и Петров», 10 лет радовавший читателей прекрасными работами. Никто не мог точно сказать, на ком он женат и где живет... Утверждать можно было лишь одно: этот автор, безусловно, был одесситом.
