Читаем без скачивания Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде - Владислав Шейченко

Судопроизводство – это не только производство в период рассмотрения дела (обвинения) судом, но во всё время предварительного расследования с момента официального следствия или дознания, а также на стадиях исполнения приговора. Гарантии состязательности распространяются на все без исключения стадии судопроизводства. Нам здесь интересна только стадия предварительного расследования. И важно отличать не формальное начало следствия (дознания), когда, например, рождается документальное фиксирование преступления и возбуждается уголовное дело, но когда расследование начинается фактически. Как уже отмечено, органы расследования и опера не склонны своевременно принимать открытые, гласные решения о начале своей деятельности и о начале уголовного преследования подозреваемых. Расследование может протекать некоторое, порой продолжительное время в скрытой форме, в том числе в «благой» целью сохранения тайны расследования, действительного статуса участников, наличия и существа доказательств, с целью избежания жёстких правил и гарантий, включая обсуждаемые принципы состязательности и равноправия. Но как бы то ни было, факт начала судопроизводства вскроется рано или поздно, что можно установить из материалов внутреннего мусорского производства (переписка, рапорта, сообщения, запросы, отчёты, справки и пр.). Так вот, касательно всего предварительного расследования тебе и необходимо последить соблюдение всех гарантий и использовать нарушения по ним.

Национальный Закон (Конституция, УПК, Закон о судебной системе) не раскрывает содержание понятия «состязательность». Стесняется. Только граем вороньим перекличку устроили: состязательность-состязательность-…-… Кроме статьи 15 ни в одной другой норме УПК мы не находим упоминаний этого принципа, его содержания, порядка воплощения и охраны. Только в статье 244 частично оговорено, как данность, равенство прав сторон, и только в отношении стадии судебного рассмотрения обвинения по существу. Судебная практика по этой теме торжественно глухарит. Сквозь эту глухомань видима общая нелюбовь законодателя и мусоров к гарантиям. А потому, что сами они не в состоянии полностью их воплощать, ссаться от могучей силы этих принципов на деле, когда они оказываются на вооружении у грамотной защиты.

Сущность принципа Состязательность мы можем выяснить из решений Европейского и Конституционного Судов. Следуя правовым позициям этих судов, данный принцип означает специально действующие и созданные условия равных и полных возможностей для спорящих сторон, их отдельных участников по использованию предоставленных законом прав и исполнению обязанностей. В рамках состязательности суд не только устранять должен любые препятствия, но и обеспечивать все необходимые условия для отстаивания сторонами своих законных интересов. В этих целях установлены специальные средства: разъяснение на каждой стадии существующих прав, обязанностей, ответственности, порядка их осуществления и содержания грядущих процедур; принятие и рассмотрение различных обращений (жалобы, ходатайства, отводы, заявления и прочие); представление, исследование, обсуждение доказательств; принятие мотивированных и обоснованных решений, их доведение до заинтересованных участников с разъяснениями; ознакомление с позицией участников; возможность подготовки, и многое другое. Как видим, это огромный комплекс правил, выполнение которых возложено на органы расследования, прокуратуру и суд, а также на адвокатов. Внешне незначительное отступление от любой из таких установок может повлечь серьёзные и невосполнимые утраты для заинтересованной стороны (участника) и признание недействительными уже состоявшиеся действия или решения. И если в ходе судебного разбирательства, хотя и в крайне извращённой форме, состязательность демонстрируется, то на стадии предварительного расследования гарантии игнорируются, а менты оправдываются «тайной следствия».

Ещё пример: Обвиняемый вправе знать, в чём он обвиняется, возражать против обвинения, представлять доказательства, иметь время и возможность для подготовке к защите (статья 47 УПК). По этой норме «знать, в чём обвиняется», то есть знать о существе обвинения, означает знание фактических оснований этого обвинения – иными словами, знание тех доказательств-улик, которые подтверждают обвинительные выводы и утверждения. Однако, по действующей в реальном измерении практике, вплоть до окончания предварительного расследования обвиняемым не сообщают об имеющихся против них доказательствах, скрывают такие изобличительные сведения. Соответственно, на стадии расследования любой обвиняемый лишён возможности противопоставлять что-либо конкретное против доводов стороны обвинения, обоснованно-доказательственно возражать всем имеющимся в его отношении претензиям. И если существуют, допустим, показания свидетеля о совершении тобой разбойного нападения в каких-либо подробностях, ты вправе бы знать о наличии таких свидетельств.

В ином случае нет никакой возможности отводить свидетеля из-за его лживости или необъективности, опровергать его показания другими сведениями, в том числе путём его же нового допроса, очной ставкой или через иные сведения защитительного свойства. А быть может, существенность улик подскажет тебе путь и к чистосердечному признанию содеянного. В дальнейшем же такие меры могут оказаться запоздалыми: свидетель сдох, его показания огласят без возможности передопроса, свидетели защиты за давностью событий ни черта не могут вспомнить важных обстоятельств, и прочие напряги.

Возвращаемся к гарантии о разграничении функций сторон и суда. Скрытая или явная подмена функций наблюдается в каждом процессе и только в пользу позиции обвинения, ввиду полной обвинительности самого судопроизводства по его содержанию. А ведь функциональные процессы могут проявляться как в активном действии, так и в пассивном бездействии.

Знаем, и бездействие порой не менее вредоносным оказывается по последствиям своим. Вот примеры такого расклада:

Пример 1. Так называемый «дежурный адвокат» привлечён к участию в качестве защитника только что задержанного подозреваемого. В ходе первичного следственного допроса мусора откровенно кошмарят подзащитного в присутствии «защитника». А защитник посиживает себе в уголочке тихонько, не вякает, никакой помощи не кажет, лишь в конце действа всего проставится своими подписюшками в протоколе. И всё. Бывает, что подзащитный много позже узнаёт, что «этот хрен в углу» оказывается был его защитником. В других случаях «защитник» активен, да только советы даёт вредоносные или не возражает незаконным действиям мусоров. Тогда такой субъект и не защитник вовсе, ввиду бездействия своего, а скрытый соучастник стороны обвинения. Разве нет?

Пример 2. Судья в заседании под различными предлогами не допускает к допросу нового свидетеля защиты или не принимает мер к исключению недопустимых доказательств обвинения. В первом варианте имеет место фактический запрет на представление доказательств защиты по основаниям и доводам самого суда, а не второй стороны. Вторым вариантом суд оставляет в процессе доказывания порочные сведения и потворствует нарушениям, отстраняясь от критической оценки доказательств. В этом видим самовозложение судом на себя функций стороны обвинения. Интересно, а известны ли случаи обратного характера, когда бы следователь на допросе взял, да и исполнил бы функции защитника, подсказал бы обвиняемому более выгодную для него позицию, или судья по собственной инициативе заморочился бы поиском и истребованием оправдательных доказательств. Я имею ввиду бескорыстные их акии. Это были бы поразительные явления. Укажите мне на такие случаи, поржём вместе.

Каждая сторона и суд должны только свои роли исполнять и только в границах законных полномочий. И только в таких условиях участники способны точно определять свои функциональные способности и возможности, в разумных пределах предвидеть действия и возможности других участников, добросовестно разуметь о возможных решениях и о последствиях от действий или бездействия, в том числе и от своих собственных. Если же функции подвергаются подмене, это непредсказуемо ломает баланс сил и возможностей, искажает существо правосудия, даёт кратные преимущества одной стороне и пропорционально угнетает способности оппонента. В спектре нашего вопроса подобное сопряжено и с нарушением права на защиту. Когда весы Фемиды подкручивают «в плюс» чаше обвинения, а сама Фемочка украдкой эту же чашу говнецом утяжеляет, понятно, что весь механизм сдержек и противовесов рушится, разрушая защитную среду.

Принцип состязательности, проставляя акцент на том, что суд не является органом уголовного преследования, в равной мере не отрицает безотносимость суда к «органам» защиты. Разве без такой нормативной прописки не ясно, что суд – это Суд? Нет, такой нормой, во-первых, дополнительно остерегают судейских, известно склонных к обвинительству, от злоупотреблений властными полномочиями. Закон призывает судей оставаться беспристрастными арбитрами в споре сторон, оберегая все правила «игры», предоставляя сторонам все установленные в том же Законе возможности добиваться выгодных решений и влиять результативно на убеждения суда, когда и сам суд должен полностью и равно быть открыт сторонам для законных влияний на него. Точно губка – готова впитывать всё полезное, этим и уживаясь. А, во-вторых, формально не отрицается функция суда по осуществлению и защитных мер.