Читаем без скачивания Великое плавание - Зинаида Шишова

Однако, прождав понапрасну два дня, господин решил двинуться дальше.

Дело в том, что Самоат-Изабелла явно не тот золотоносный остров, достичь которого так хотелось господину.

Золото, как объяснили нам здешние индейцы, в больших количествах родится на земле или на острове, который иные из местных жителей называли «Кольба», а другие – «Куба». Остров это или материк, они не могли нам объяснить, только «нукай», по их словам, на Кубе столько, что король Кубы ест на золотой посуде и весь украшен золотом. Это могущественный государь сильного и свирепого народа, имеющий свой быстродвижущийся флот. Синьор Марио высказал предположение, что это, возможно, и есть один из потомков Кублая. Вполне вероятно, что от его имени Куба и получила свое название.

Господин же полагает, что если Куба – остров, то это безусловно должен быть остров Сипанго. А Орниччо говорит, что, когда он слышит название «Сипанго», у него делаются колики в животе: так долго и так напрасно мы его ищем!

Господин доказывает, что этот «быстродвижущийся флот» короля Кубы несомненно парусный. Да и индейцы, которых Аотак спрашивал, случалось ли им видеть судно, оснащенное, как наши, парусами, неизменно показывали на юго-запад.

После того как я наблюдал длинные каноэ, летящие по воде под взмахи широких лопаток-весел, и сравнивал их с медленно тащившимися в безветрии нашими каравеллами, я не могу судить, какие из них следует считать «быстрыми».

Сопоставляя все полученные нами сведения, господин уверился наконец, что речь идет о владениях Великого хана, который посылает в эти отдаленные окраины своей империи корабли – собирать дань с дикарей. А что касается того, что посланцы хана кажутся бедным индейцам свирепыми, то и в этом нет ничего удивительного: никто ни в Лигурии, ни в Кастилии, ни в какой-либо иной христианской стране не считает сборщиков податей людьми великодушными.

На этот раз господин говорил вполне уверенно и прочел нам из книги Мандевилля описание страны Манго, которая также окружена множеством островов. Он показал нам все свои карты. И даже синьор Марио, не доверявший до сих пор свидетельству Мандевилля, начал склоняться к мысли, что неподалеку отсюда должны лежать земли, описанные этим англичанином.

Однако двинуться на поиски Кубы-Сипанго нам мешает непрекращающийся ливень. Как это ни странно, дождь здесь нисколько не освежает воздуха, наоборот – влажная жара становится еще более непереносимой. Зато ночами мы все отдыхаем: они такие же прохладные, как в начале весны у нас в Тоскане.

Во вторник, 23 октября, мы направились к Кубе. Так как ночью нельзя было бросить якоря в этих мелких водах, то, убрав паруса, мы шли с одним фоком. Тучи сгустились, снова хлынул дождь. Адмирал велел убрать и фок. За ночь мы прошли всего две лиги.

В среду, 24 октября, мы шли весь день в южном направлении. Потом 25 октября взяли на запад и в три часа дня увидели цепочку из семи – восьми островов, протянувшуюся с севера на юг. 27 октября мы стали на якорь у одного из островов, названного адмиралом «Песчаный». Чудесный берег, усыпанный чистым белым песком, так и манил выкупаться. Господин разрешил команде освежить-ся, и тут-то нам с Орниччо выпало счастье доставить адмиралу большое удовольствие.

Аотак песком почистил серебряную цепочку, подарок Орниччо. И мы, чтобы сделать ему приятное, решили почистить подаренные им пластиночки. Каково же было наше удивление, когда под нашими пальцами пластинки заблестели, как полновесные дублоны.

Не веря своим глазам, мы обратились к синьору Марио, и он подтвердил, что пластинки действительно золотые.

Мы вихрем помчались сообщить о своем открытии адмиралу.

Матросы, узнав об этом, стали с досадой припоминать, что у многих дикарей они видели такие же точно украшения в ушах и в носу. Надо же было догадаться, что они золотые!

Аотак успокоил их. Жестами он показал, что многие из его сородичей носят украшения из кости и из дерева. Для того чтобы пояснить свои слова, он указывал на деревянные предметы и костяные пуговицы.

Адмирал снова воспрянул духом.

Казалось, теперь все будет благоприятствовать нашему плаванию. Видя веселое лицо своего адмирала, приободрились и матросы. Друга моего тоже, как видно, покинуло его унылое настроение. Принеся наверх гитару Хоакина Каски, Орниччо развлекал экипаж веселыми итальянскими песенками.

В субботу, 27 октября, мы до часу дня шли к юго-юго-западу и прошли сорок лиг. Ночью этим же курсом прошли двадцать восемь лиг. Перед наступлением ночи все явственно различили лежащую перед нами землю. Вахтенный матрос сообщил, что ему из его сторожевой корзины земля видна на много лиг, и ей нет ни конца ни краю.

ГЛАВА XIV

Деревня нелающих собак и люди, дышащие дымом

Из объяснений Аотака никак нельзя было понять – остров ли Куба или страна, расположенная на материке. Единственно, что мы знаем, это то, что нам предстоит встретиться с азиатами. Поэтому адмирал отдал всему экипажу распоряжение – не раздеваться догола, не ходить босиком и, съезжая на берег, иметь при себе оружие. Господ капитанов, маэстре, пилотов и контромаэстре,[63] а также полномочного инспектора короны синьора Родриго Санчеса де Сеговия, нотариуса Родриго де Эсковеда, переводчика синьора Луиса де Торреса адмирал просил надеть свое лучшее платье. Матросам, как маринеро, так и груметам, господин велел хорошенько умыться и подстричь волосы и бороды. Мы с Орниччо тоже принарядились в лучшее, что у нас было, но покрасоваться нам было не перед кем, так как, посетив первые же два дома, расположенные вблизи берега, мы убедились, что они покинуты хозяевами.

Присоединив Кубу к владениям короны, адмирал дал ей имя «Хуан», в честь наследного принца Хуана.

Здесь, на побережье, жили, как видно, одни рыбаки. В домах мы обнаружили много рыбачьих сетей, сплетенных из пальмовых волокон, крючки для рыбной ловли и даже гарпун, отлично вытесанный из кости какого-то огромного животного.

Господин велел нам к этому имуществу не притрагиваться.

На берегу он снова сделал одно интересное наблюдение.

– Море здесь, – сказал он, – очевидно, всегда спокойное, потому что берега до самой воды заросли травой.

Индейцы – наши гуанаханцы и фернандинцы – пояснили, что на Кубе протекает много рек, а о величине страны этой они, как и наш вахтенный матрос, говорили, что ей нет конца-краю. Из всего этого можно было заключить, что мы пристали к самой дикой местности Катая.

Так как ни прибрежные жители, покинувшие свои дома, ни встречные индейцы, удиравшие от нас на своих каноэ, не могли быть приближенными Великого хана, то господин решил, выйдя из бухты, направиться к западу на поиски города, где, по описанию индейцев, была резиденция короля этой страны.

Надо сказать, что Аотаку довелось очень услужить адмиралу. Поговорив толком со своими соотечественниками и по нескольку раз переспросив их, он, как умел, перевел нам их рассказ. Куба – это обширная страна. Она тя-нется далеко к югу. Король этой страны не Великий хан, наоборот – он ведет войну с Великим ханом, которого на языке местных индейцев зовут «Ками». Кубинцы убегают, услышав о нашем приближении, так как боятся, что мы – посланные этого жестокого владыки. Земля Великого хана называется «Саба», и отстоит она от здешних мест на расстоянии четырех дней пути на быстроходных каноэ.

– Для того чтобы перебороть ужас кубинцев, – пояснил Аотак, – нужно, чтобы они не видели наших каравелл, которые наводят на них страх, и, главное, белых бородатых людей в таком большом количестве. Нужно послать в глубь страны небольшой отряд, в котором поровну было бы индейцев и белых.

Все это Аотак рассказал, перемежая слова знаками. И все-таки и я, и Орниччо, и синьор Марио не могли не подивиться тому, как быстро усвоил юноша язык белых.

Обдумав слова Аотака, господин рассудил, что предложение его разумно, но что в такую безлюдную местность Катая высылать отряд не имеет смысла.

Адмирал решил войти в устье широкой и красивой реки, которая была видна издалека, разведать ее берега и, обнаружив большое селение, которое несомненно должно быть на ней, направить в него послов с подарками королю этой страны.

С 30 октября по 1 ноября мы шли вдоль берега Кубы, оставив намерение плыть по реке, так как для наших каравелл она оказалась слишком мелкой. Берега по-прежнему были безлюдны, так как жители от нас убегали. Но, как заметил господин, так как убегали они заранее, надо думать, что индейцы передают новости о нас, зажигая костры. И действительно, если глянуть вдоль берега, можно было различить то тут, то там курящиеся дымки.

Команды начали уже испытывать недостаток в продовольствии, когда господин решил наконец бросить якоря в небольшой бухте, напротив которой виднелось селение.

Местные жители, находившиеся в этот момент на берегу и явно не ожидавшие нас, тотчас опрометью пустились бежать. И, если бы не Аотак, мы бы, конечно, их не догнали. Но гуанаханец хитро пустился им наперерез по воде и, еще не добежав до них, принялся громко убеждать их, что люди с кораблей добры, что индейцы всюду оставались ими довольны и что и здесь кубинцы, кроме добра и подарков, от белых ничего не увидят. Каково же было наше ликование, когда двое индейцев, войдя в воду, взяли Аотака за руки и повели его в один из ближних домов. Отсутствовал Аотак так долго, что мы уже начали беспокоиться. Но вот юноша снова появился на берегу и стал нам подавать какие-то знаки. Вслед за этим к кораблям подплыло шестнадцать каноэ. Индейцы привезли рыбу, овощи, пряжу и свои изделия из тростника. Плоды, овощи и рыбу, столь необходимые нам, адмирал распорядился выменять на бубенчики, цепочки или четки, причем предупредил, что давать индейцам в обмен на их продукты нужно только такие вещицы, какие им очень нравятся.