Читаем без скачивания Пулковская цитадель - Александр Тестов

За пулю в сердце, за нож, за мину.

За конский волос, за что попало,

Держись! Такая судьба досталась.

Никогда не отступая, победить нельзя.

Никому не уступая, полюбить нельзя.

Никогда не умирая, не оценишь жизнь.

Если ты дошел до края — падай, но держись!

Держись за все, что в тебя и мимо,

За пулю в сердце, за нож, за мину.

За конский волос, за что попало —

Держись! Такая судьба досталась.[12]

Глава первая

НАХОДКА

Ночь с 14 на 15 сентября 2013 года, где-то под Санкт-Петербургом.

Не прячьте ваши денежкиПо банкам и углам.Не прячьте ваши денежки,Иначе быть беде!

Света тут не было вообще, но фонарь Кошка прикрутила, а уши перенастроила в режим форсажа. Самым правильным было вернуться назад и отсидеться в бункере до ночи, но, во-первых, терпения уже не хватало, а во-вторых, когда начинается такое шоу, только сибирский шаман Эгир Пантелеевич может сказать наверняка, где безопаснее. Лестница уходила вверх и казалась бесконечной. Еще бы! Лезли-то они там, где верный стольник был, а тут, если только чуть-чуть ближе к небу. Ну и что — просто вверх? Не хотелось бы… Кошка с изумлением покрутила головой и еще раз придирчиво освидетельствовала свою, похоже, крепко двинутую психику. Почти полсуток под землей, девять часов в закрытом помещении, иссякающий запас воды, одна!!! шоколадка. Но наверх не тянуло. Туда обычно просилась Лера Левандовская, а тут ее, похоже, не было. Ушла погулять. А Кошку устраивало абсолютно все, в том числе и легкий пост. Крупные представители семейства кошачьих вообще едят раз в три дня и прекрасно себя чувствуют. На всякий случай Кошка вернулась, допила чистую воду и, подавив внутреннее сопротивление, наполнила освободившуюся емкость буроватой жидкостью из здешнего водопровода. Собрала назад приныканные по углам бебехи[13] и, выскользнув через узкую щель, поставила бетонную плиту на место. Вот так, не было тут никого, привиделось вам, господа хорошие. Меньше пить надо. А так же курить, колоться и нюхать.

Задним умом, который включается, когда он, по идее, уже совсем не нужен, Кошка остро пожалела, что не проверила последнюю отводку. Впрочем, если верить схеме, через два пролета они должны пересечься… Ага, как же. Индейская народная изба тебе вместо домика в деревне! Неожиданно Кошка вспомнила, что в реанимации больницы «домиком в деревне» веселый медперсонал называет летальный исход. «Ну, вот и пришел бабушке полный домик в деревне…» Это воспоминание, всплывшее так кстати, здорово ее развеселило. Наверное, позитивное мировосприятие обостряет ум. Кошка не только сообразила, что штольню, которая есть на схеме, но отсутствует на местности, тоже спрятали, она еще и доперла, как ее искать в полутьме. На ощупь! Элементарно, бетон, которым залили проход, должен, по идее, отличаться от того, из которого сделан коридор. Да и швы должны ощущаться, ведь не ювелиры же тут работали, обычные строители. Приподнятое настроение Кошки переросло в экстаз, почти неконтролируемый разумом, когда она поняла, что именно ощупывает своими «белыми, рабоче-крестьянскими руками».

Это был не солидный, мощный, непробиваемый совковый бетон, способный выдержать прямое попадание авиабомбы. Штольню заляпали пенобетоном! Пенобетоном, кто бы оценил это открытие по достоинству. Это ж просто восторг души и именины сердца! От влаги и вибрации эта штука за несколько лет превратилась в субстанцию, которую можно ногтями расковырять. Месяцев за шесть. Но только на фиг ковырять ногтями? Насвистывая что-то бравурное типа очень быстрого траурного марша, Кошка извлекла из бэга штуку, которую давеча бросала с сердцем, истекающим кровавыми слезами. И с твердым намерением вернуться и забрать. Такую вещь просто так не купишь, ей она досталась по случаю на барахолке в финском городе Лаппеенранта. Изделие какого-то кустаря-умельца: дисковая пила, запитанная на переносной аккумулятор. Зверски тяжелый, между прочим. Килограмма полтора. Ковырять ею довоенный армированный бетон — только отличный инструмент портить и разочаровываться в научно-техническом прогрессе. А эту манную кашу — с дорогой душой и песней на устах. Пятнадцать минут работы… ну полчаса — край. И шума не так уж много.

Пока пила с отменным аппетитом вгрызалась в стену, Кошка думала о том, что хлипкая эта стенка явно новячая, что на самом-то деле признак плохой. Значит, лазили сюда до нее. Еще как лазили. И совсем недавно. Но, с другой стороны, если бы влезли и выгребли весь хабар под корень, то и штольню бы просто бросили раскупоренной. А если постарались хоть вот так халтурно заляпать, значит, что-то они оставили. А ей много и не нужно, она девушка не жадная. Она вообще под землю не за хабаром ходит.

— Вот таким путем, — пробормотала Кошка, выключая пилу и с удовольствием обозревая дыру приличных размеров. — Ай да я, ай да не сукина дочка!

«И слепли враги от сверхдозы ее запредельной улетности!».

Скрываться больше не имело смысла. Как и девайсы сбрасывать. Шухер она навела такой, что закосить под заблудившегося туриста не вышло б уже никак. Сгорел сарай — гори и хата. Кошка включила фонарик на полную мощность. Широкий белый луч выхватил из темноты небольшую комнату размером примерно четыре на шесть, уставленную стеллажами знакомой формы. По большей части — пустыми. Но на одном из них, в углу, стоял огромный коричневый чемодан. Кошка издала тихий, но страстный стон.

…Он и сам по себе был супернаходкой. Огромный, патриарх всех чемоданов — в него, наверное, можно было уместить Хабаровский край… если мелко покрошить. Кошка едва не погибла, пытаясь стащить его на пол. А потом плюнула — на стеллаже вполне хватало места им двоим: ей и чемодану. Правда, и пылищи было — будь здоров. Она несколько раз мелко, по-кошачьи, чихнула и обтерла мастодонта рукавом. Натуральная кожа. Черная.

Углы обиты сталью. И замочки — круглые кондовые замочки. Их, похоже, открывали ключиком.

Взломать их можно было на раз, но портить такую редкость рука не поднималась. Возможно, это был последний такой чемодан в истории человечества, за истекшие сорок лет как-то обедневшей чемоданами. Да и вскрыть их можно было, наверное, невидимкой. Кошка стянула с себя свитер и как следует протерла от пыли фронтальную часть находки. И поняла, что невидимка не понадобится. Ключик в лучших традициях был привязан к ручке.

Внезапно ей в голову пришла мысль, несколько охладившая энтузиазм: а что если чемодан заминирован? А вдруг? При всем, что тут наворочено, — вполне возможно. И как быть? Тащить с собой? Совершенно нереально, Кошка даже с полки его снять не смогла, и это на адреналине! А когда нахлынет усталость? Притащить какого-нибудь сапера-минера сюда? После того как она оставила столько следов, что можно «Записки охотника-2» писать! Вариант: уйти, не прикасаясь к потенциально-опасной находке, даже не рассматривался, и, прочитав вполголоса короткую молитву, Кошка приступила к вскрытию.

Замки за столько лет порядком заржавели, механизм не поддавался даже с помощью ключа, и один замочек Кошка все-таки сломала. Зато второй удалось уговорить. Бомба так и не взорвалась. Видно, ее туда забыли положить. С замершим сердцем девушка подняла тяжелую крышку.

Кошка и сама не знала, что ожидала увидеть. Золото партии? Оружие? Шинель товарища Дзержинского с автографом? В чемодане были книги. Много книг. Не старинных, а просто старых, толстых, в тяжелых переплетах, с пожелтевшими от времени листами. Кошка осторожно взяла верхнюю. «Краткий курс истории ВКП(б)», стандартного формата, в обложке из мягкого картона. Второй книгой оказались речи Сталина: карманный сборничек в коже, с вытисненным портретом и всякими фуфелями на обложке. «Тихий Дон» Шолохова. «История МОПРа»… Опаньки! Если хозяин этого «чумадана» партийный функционер, то явно слегка диссидентствующий. Тут вполне могла обнаружиться и фотография Ленина с Мартовым. А что? Запросто! Кошка забралась на стеллаж с ногами и умерла для мира. Она уже ни на чуть-чуть не жалела, что нашла не слитки золота, старинные иконы или ящик фанат. Ей приоткрылся кусочек истории, кусочек человеческой судьбы, судя по книгам — незаурядной. Это было куда лучше пошлого золота и еще более пошлых гранат. Несколько книг были на английском и немецком языках, Кошкиных весьма поверхностных знаний с трудом хватило, чтобы понять — это были труды по химии, биологии и медицине. А хозяин библиотеки их явно читал. Об этом свидетельствовали многочисленные заметки на полях, причем, когда на русском, а когда и латиницей. Похоже, читая по-немецки, он и думать начинал на языке Гете и Шиллера. Были в чемодане и письма, много писем. Кошка дала себе слово, что обязательно унесет их, хоть надсядется, но опубликует, если разрешат родственники. Можно на форуме, а можно и в бумаге, если найдутся желающие вложиться. Жаль, у самой с деньгами негусто. Причем, настолько негусто, что, можно сказать, пусто. На самом низу обнаружилась пара картонных папок с веревочками, набитых плотным машинописным текстом вперемешку с карандашными рисунками: формулы мешались с женским профилем, довольно изящным. Прически были разными, а профиль — одним и тем же. Под одним наброском Кошка обнаружила три буквы: Л. Н. Н. Лидия, Людмила, Лариса? О двух других буквах можно было гадать бесконечно. Впрочем, может быть, ответ найдется в письмах? Напоследок девушка извлекла на свет то, что вначале приняла за пачки резаной бумаги. И только потом сообразила — деньги. Пачки советских денег. Трешки, пятерки, десятки. Сотни. Вот только двадцатипятирублевок не было. Бумажки с водяными знаками Кошку заинтересовали мало, они уже не имели хождения и не были редкостью. В свое время их напечатали достаточно, чтобы обеспечить всех коллекционеров — бонистов по уши. Самая бесполезная часть находки. Если деньги, конечно, не поддельные. Тогда могла бы получиться забавная история. Хотя с обликом загадочного ученого-химика, верного партийца и безнадежно или, наоборот, взаимно влюбленного в женщину с инициалами Л. Н. Н. фальшивые купюры никак не коннектили. Скорее по привычке, чем подчиняясь интуиции, Кошка отделила от пачки одну соточку, посмотрела «на просвет» — и зависла. Этого не могло быть. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда! Вместо хорошо знакомого профиля Ленина, вождя мирового пролетариата и прочего, водяной знак изображал совсем другую физиономию. И она тоже была знакома Кошке. Правда, не так хорошо. Его фотографий в профиль она не видела. Обычно этого типа фотографировали в три четверти. Но слегка одутловатое лицо, лысину и очки она узнала. Товарищ Лаврентий Павлович Берия собственной персоной. Улет! Кошка лихорадочно отслюнявила еще три купюры и тоже просветила. Берия! На всех.