Читаем без скачивания Сказание об Омаре Хайяме - Георгий Гулиа

- Истинно так, - подтвердил хаким.

- Спасибо тебе за твои слова. Мне кажется, что книга моя будет полезной, и я дам тебе ее почитать, как только закончу.

Хаким поблагодарил за доверие, за приятную беседу, которую неожиданно подарил ему визирь. И хотел было уйти. Но визирь остановил его. Встал, взял хакима за плечи, как бы полуобняв, и прочитал рубаи. Наизусть.

Рубаи звали слушателя на лужайку, на грудь милой, К кувшину вина. Поэт говорил: пей и люби, и час этот твой. Поэт утверждал, что идущий по земле постоянно ступает на чей-нибудь глаз. Может быть, это глаза красотки, которая пленяла собою многих и сделала многих счастливыми?

Прочитав, визирь подождал, что же скажет хаким. Однако тот погрузился в свои мысли.

- Ну и как? - спросил визирь, - Нравятся эти рубаи?

Визирь ждал, что хаким признает их своими, что не откажется от этих истинных перлов поэзии.

Омар Хайям ответил равнодушно:

- Мне нравятся. Особенно твое чтение.

- Это твои рубаи? - спросил визирь.

Омар Хайям отвел глаза.

- Разве я поэт? - ответил он смущенно. - Разве я поэт?

20

ЗДЕСЬ РАССКАЗЫВАЕТСЯ

ОБ ОДНОЙ УЧЕНОЙ ЗАТЕЕ ОМАРА

ХАЙЯМА

Во дворе обсерватории был уголок, который особенно полюбился Омару Хайяму.

Если обогнуть здание обсерватории справа и идти вдоль ограды, узкая садовая дорожка приведет к кипарисам. Эти кипарисы стояли, словно воины, вдоль северной стены. И под их недреманным оком росли персиковые и грушевые деревья, и вилась виноградная лоза. Это был прекрасный уголок, и хаким говаривал в шутку: "Вот где бы я желал вечно лежать: среди цветов и зелени и совсем недалеко от виноградной лозы".

Здесь стлался травяной ковер, и лежал он меж трех арыков, в которых протекала вода из Заендерунда. Воистину райский уголок, могущий вдохновить не только поэта, но и ученого, отрешившегося от мира ради науки!

Хаким приказал расстелить на земле широкую скатерть, принести сюда ковров и подушек для полного удобства. И завтрак заказал на свой вкус - необычный, можно даже сказать, праздничный: жареную баранью ляжку, сдобренную вином, куропаток с рисом и шафраном и горячие пшеничные лепешки. Это была еда, к которой нельзя притрагиваться без вина. Поэтому вино было выбрано красное, тягучее, терпкое, предварительно остуженное. А своего Друга Исфизари хаким попросил прихватить из дому чанг. Сей ученый муж отменно играл на чанге и недурно пел. Друзья хакима поразились; изысканный завтрак на свежем воздухе, притом в будний день!

На что хаким ответил:

- Он и будет будничным, наш достархан. Поэтому прошу запастись бумагой и перьями.

Вот каким образом прекрасным летним утром ученые оказались на лужайке в саду обсерватории. Явились ближайшие сотрудники хакима Омара Хайяма: Абулрахман Хазини, Абу-л-Аббас Лоукари, Меймуни Васети и Абу-Хатам Музаффари Исфизари. Именно этих своих сотрудников особенно высоко ставил Омар Хайям, полагая, что они виднейшие ученые и что имена их со временем будут широко известны.

Но более всего поразило гостей Омара Хайяма вино: такого, казалось, они еще никогда не пробовали. Кроме вина, был припасен еще и шербет на тот случай, если кому-нибудь не захочется вина. Но ученые подтвердили в один голос, что предпочитают пить вино, чтобы им была уготована прямая дорога в ад.

- О уважаемый хаким, - сказал Хазини, - все это чудесно, но не объяснишь ли нам, ради чего накрыт этот необычный стол?

- Объясню, - пообещал хаким.

Было довольно жарко даже здесь, в тенистом уголке. Однако мурлыкали арыки, полнились чаши с холодным вином, и даже ветерок веял, и птицы пели прямо над головой.

Хаким усадил друзей, а сам выбрал себе место рядом с кувшином вина, ибо никому не доверял столь священное дело, каковое всегда возлагается на виночерпия, И сказал:

- Господа, мы будем есть и пить, но будем и беседовать, притом на тему очень серьезную. А посему прошу вас иметь наготове бумагу и перья. Делайте необходимые пометки, записывайте мысли - они очень пригодятся. А выбрал я этот уголок и еду соответственную потому, что новая работа всегда требует праздничного начала. - И добавил: - Если ее хочешь завершить успешно, тоже по-праздничному.

Сотрудники хакима переглянулись, давая понять друг другу, что ни о чем толком не осведомлены заранее и сейчас не все понимают...

Хаким попробовал мяса, поднял чашу, причмокнул губами. Его глаза загорелись и невольно обратились к небу, как бы благодаря аллаха за великое удовольствие.

За трапезой завязался разговор, и ученые незаметно окунулись в сферу, близкую им и любопытную для них. Начало беседе положил Омар Хайям. Он заметил, что любознательность, которою наделен человек, всегда служила толчком в науке, а поскольку любознательность беспредельна, как и сама жизнь, то и науке, стало быть, надлежит развиваться беспредельно. Что это значит? Возьмем простую вещь: уже древнейшие знали, что один плюс один - это два. Но любознательность повела их дальше. И вот уже два умножается на два. И так далее. Это древнейшие. А древние сумели пойти еще дальше. Они занялись корнями. И потому-то сегодня можно утверждать, что квадраты равны корням, что квадраты равны числу, что корни равны числу. Идя дальше, можно утверждать: корни и число равны квадратам. И не только утверждать, но и доказывать! Наглядно. Геометрически. То же самое можно сказать и о другом утверждении алмукабалы: (Алмукабала математическое действие. Буквально: противопоставление - сокращение разных слагаемых в разных частях равенства.) квадраты и число равны корням. То есть вырастает целая наука о числах, о корнях и квадратах. Но и здесь нет границы, и потому естествен переход к кубам.

Возьмем астрономию...

Тут хаким прервал самого себя и предложил выпить за астрономию - науку великую, прекрасную, как философия. И предложил попробовать куропаток с рисом под шафраном. Он это говорил, как хозяин пиршества, как глава его. Ибо и в этом деле хаким был большой мастак. А потом продолжал:

- Птолемей - этот древний египтянин - создал стройную науку о светилах, о мироздании. И близко подошел к истине: все вертится вокруг Земли. Не так ли? Но вот проходит тысячелетие, и Сиджихи, по словам великого Бируни, заявляет, что Земля стоит на месте, но вертится вокруг, себя, подобно волчку. Это подтверждает и сам Бируни! Но слушайте дальше. Бируни восхваляет Птолемея, но сам в конце жизни приходит к противоположному выводу: Солнце стоит на месте, а вращаются вокруг него светила и Земля, разумеется!

Хаким оглядел своих друзей: он весь сиял, он, казалось, был на седьмом небе. Он очень любил, когда что-либо опровергали, и очень не любил, когда твердили нечто заученное, установившееся. Если, говаривал он, мы будем твердить одно и то же, кто же поведет нас дальше по дорогам познаний? Так он говаривал...

- Наверное, тут могла вкрасться ошибка, - продолжал Омар Хайям. - Мало высказать мысль, ее надо подтвердить опытом. Бируни этого не сделал.

- Справедливо, - сказал Васети.

- Во всяком случае, это дело будущего. Что я хочу сказать? Мысль не должна застаиваться, успокаиваться - вот что! И мы собрались здесь для того, чтобы заявить об этом. Согласны со мной?

Вопрос был обращен ко всем. И ответ не составлял труда, ибо известно, что успокоившийся ум - мертвый ум. Исфизари тронул басовую струну, и над лужайкой; поплыл ровный, низкий звук, подобный мужскому голосу.

- Это значит "да", - пропел ученый.

- Чаши! - воскликнул хаким.

И пять рук с чашами поднялись кверху, чтобы все это видело небо, чтобы знало оно, что все пьют поровну и без остатка.

Птицы, сидевшие на деревьях, вспорхнули, лепестки, белые и розовые, посыпались на землю. И украсили стол драгоценными монетами - живыми и ароматными.

Хакима с некоторых пор занимало одно очень важное дело. И он сообщил какое... Он раздобыл работы древних греков, а также книги Абу-л-Хасана Сабита ибн Курры Ал-Харрани и Ибн аль-Хайтама и других ученых. Он напомнил своим друзьям слова Архимеда, которые сохранили ученые, а именно: "Всякая стоячая жидкость не движется, и ее форма - форма шара". Это утверждение подлежало, по мнению Омара Хайяма, особому рассмотрению ввиду того интереса, который вызывает оно в связи с формами небесных светил. Архимед, продолжал развивать свою мысль хаким, написал книгу об устройстве небесной сферы, воспроизводящем круговращение небесных светил...

- Об этом писал еще и Прокл, - заметил Лоукари.

- Совершенно верно.

- Многие писали, - добавил Васети.

- Возможно, - согласился хаким.

- Мне кажется, - сказал Васети, - что можно попытаться опровергнуть Птолемея, но вряд ли это удастся.

- Почему? - спросил хаким настороженно.

- Это был большой ученый. Ничего зря не говорил. Воистину бог!

- И тем не менее... - Хаким взял куропатку и полюбовался ею.

Хазини решительно восстал против обожествления даже самого Аристотеля, даже самого Фирдоуси и Ибн Сины. Это ничего общего не имеет с подлинной наукой...