Читаем без скачивания В бой идут одни штрафники - Сергей Михеенков

— Другая война пошла. Раньше у нас такой силы не было.

— Да. Помню, вот так же они нас… Под Минском… Распекали, как хотели…

— Вишь вон, техника… Копоти от нее…

Солнце с трудом проламывалось к земле сквозь глыбистые клубы черного дыма.

Когда штурмовики улетели, оставив догоравшее село, из перелеска выскочили танки и, лавируя между воронками, устремились в поле. До огородов, обнесенных остатками березовых прясел, оставалось метров триста, и в это время из села по наступавшим открыли огонь. Средний Т-IV и «тигр», маневрируя между горящими постройками, медленно отползали к реке, делали короткие остановки и посылали в поле снаряд за снарядом. Туда же, к чудом уцелевшему мосту, отбегала пехота, брели раненные и контуженные во время бомбежки. Когда одна из болванок ударила в башню головного КВ и двое штрафников упали вниз, искромсанные прямым попаданием, Воронцов приказал взводам покинуть броню. Дальше бежали несколькими колоннами, укрываясь за танками. С огородов ударили пулеметы. И тут же «тридцатьчетверки» и головной КВ открыли по ним огонь осколочными снарядами. Но в рядах бегущих сразу появились прорехи. Смертельно раненные падали, живые перешагивали через них и бежали дальше.

Воронцов шел в середине цепи, придерживая рукой противогазную сумку с дисками. Так и ввалились в село — толпами под прикрытием танков. Там рассыпались в цепь. Немцы отходили. Перебегали от укрытия к укрытию, стреляя с чердаков уцелевших построек, из окопов и воронок. Рота уже продвинулась к середине села, когда с правого фланга хлынула толпа отступающих немцев. Их гнали КВ и взвод Нелюбина, отсекая от моста и брода. Немцев было человек двенадцать. Как видно, остатки взвода. Держались они вместе. Один из них торопливо связал ремнем несколько гранат. Потом пошел навстречу танку. Однако тут же был срезан очередью из курсового пулемета. Двое других, бросив винтовки, подняли руки, но и они попали под огненную трассу. И тогда оставшиеся ринулись на прорыв, пытаясь пробиться к реке через цепь наступавшего с фланга и тыла второго взвода. Но были расстреляны с расстояния в пять-шесть шагов и заколоты штыками уже у самой реки.

Немецкие танки переправились через мост. Спустя минуту бревенчатый настил взлетел в воздух. И тут же ожили окопы на другом берегу.

— Рассредоточиться! Окопаться! — подал команду Воронцов.

Пулеметчики начали устраиваться в воронках позади линии окопов.

Пришли взводные. Кондратий Герасимович сиял. Когда еще подходили к землянке, в которой разместили НП командира роты, Воронцов услышал его возбужденный голос: взводный-2 рассказывал, как его Авдей разделал немецкие полугусеничные бронетранспортеры, не дав им уйти на другой берег реки.

Некоторое время наблюдали за противоположным берегом, за тем, как суетились там немцы, устраиваясь на новых позициях.

— Что-то подозрительно — не стреляют, — заметил лейтенант Медведев.

— У них там позиция основательная. Не стреляют потому, что ждут, что́ мы предпримем. Если у них есть сведения, что на соседних участках наши не прорвались, они в таких траншеях будут сидеть прочно.

Воронцов скользил биноклем по кромке берега, потом осмотрел фланги роты. Левее виднелись каски и спины гвардейцев. Справа слышались голоса первого батальона полка Колчина.

— Что, Сашка, похоже, не будет нам ни смены, ни горячей каши? — Нелюбин, опустившись на дно траншеи, не торопясь, скручивал «козью ножку». Слюнил край бумажки, бережно обдергивал его и прижимал дрожащим пальцем. — Хуже, если вперед пошлют. Наспроть брода-то — мы. А у меня во взводе четырнадцать штыков осталось.

— Четырнадцать — это сила. Сколько пулеметов?

— Пулеметы все целые. С трохвейными — четыре. Для обороны, может, и сила. А если, ектыть, вперед пошлют?

— Пошлют вперед, пойдем вперед. У них там сейчас, на той стороне, тоже хвосты дрожат. — И Воронцов, спустившись с бруствера, кивнул биноклем в сторону реки. — Вот что, братцы. Слушай задачу. Первое, что надо сделать, — составить списки погибших и выбывших по ранению. Через полчаса списки должны быть у меня. Второе: расставьте пулеметы с таким расчетом, что, возможно, придется отражать контратаку. Позиция у них хорошая. Наша им не нужна. Но попробовать могут. Третье: расчистить окопы и убрать трупы. Своих вынести за огороды и закопать там. Жара. Долго они так не пролежат. Старшина с кашей скоро прибудет. Какие есть вопросы?

— Вечно с этим старшиной проблема, — сказал лейтенант Медведев. — Давно пора его приструнить. Старший лейтенант Кац, как замполит, мог бы хотя бы тут порядок навести. Два часа уже прошло, как мы в селе, а кухонь все нет. Разве это порядок?

— Каца, как видите, тоже нет.

— Такой же, как и старшина. Пожалуйся на них…

— Кац, должно быть, донесение в штаб полка пишет о том, как рота деревню брала, — усмехнулся Медведев.

Воронцов почувствовал, что взводные замерли, ждут, что скажет он. Что он мог сказать? Обсуждать поведение старшего по званию? Он посмотрел на лейтенантов. Бельский, обычно молчаливый, заговорил торопливо, сбивчиво. Так выплескивают наболевшее:

— Старший лейтенант Кац только и занят тем, что интригует и придирается по мелочам. Работу целиком переложил на агитаторов. А в бою я его вообще ни разу не видел. И не чувствовал, что он руководит боем. Не знаю, почему его терпел капитан Солодовников. Вы как хотите, а я считаю долгом чести доложить об этом по команде. Поведение замполита плохо действует на личный состав конкретно моего взвода. За всю роту отвечать не берусь. Но вопросы от бойцов вроде таких, где место старшего лейтенанта Каца в бою, я уже слышал. Рядовые бойцы смеются над офицером! Каково?!

— Сынок, воюй спокойно. Исполняй свое дело и не смотри туда, что тебя не касается. — Нелюбин, затягиваясь до крошек на кончике самокрутки, похлопал Бельского по плечу. — У них одна война. У нас, окопников, другая. Вот пожалуешься ты, и что изменится? Кто тебя поймет? Кто твой рапорт разбирать будет? Такой же замполит. Ворон ворону глаз не выклюет. А тебя могут не просто клюнуть, а заклевать. Ты подумай, кто мы на войне?

— Я — лейтенант, командир взвода! — возразил Бельский. В голосе его клокотало негодование и бессилие одновременно.

— А ты слыхал, как нас в верхних, ектыть, эшелонах называют? Ванька-взводный! У нас, ребятушки, своя семья. У них там своя… Нам, главное, тут, у себя, подружней держаться.

— Это точно. Наше дело все равно никто за нас выполнять не будет.

— Да, что тут рассуждать! Старший лейтенант Кац, что ль, Бродок удержит?

— Его дело донесение написать.

— Донесение и Воронцов напишет. — Нелюбин докурил, сунул бычок под каблук давно нечищенного сапога.

Воронцов снова обвел их взглядом и сказал:

— Ну что, отвели душу? Давайте договоримся: этого разговора у нас не было. Ближайшая задача — не дать немцам контратаковать. Одновременно готовьте взводы к атаке на ту сторону. Вы сами должны понимать, пока рота существует как боевая единица, нас не отведут. Судя по всему, ни полк, ни дивизия не достигли конечного рубежа атаки. Значит, в ближайшее время будем исправлять положение. Поговорите с легкоранеными. Если кто может остаться в строю, пусть останется.

Пожар еще полыхал, догорали головешки, дымили, дотлевая, стожки прошлогоднего сена. Внизу, в пойме, напротив третьего взвода, чадил «гроб», нагруженный каким-то не то тряпьем, не то бумагами. Ветер разносил черные лопухи пепла. Когда стемнело, бойцы, не дождавшись старшины с вечно плутавшими по тылам кухнями, полезли за немецкими ранцами в надежде поживиться хотя бы чем-то съестным. Принесли и пачку обгоревших папок. Листы картонок и бумаг истлели с краев, но в середине вполне сохранились.

— Товарищ лейтенант, вы, говорят, в их каракулях разбираетесь. Что это такое? Вроде какие-то документы. Может, важное что? — Сержант Марченко бросил на ящик несколько папок и обгорелых журналов. — Ребята принесли. Там, в «гробах», все ими забито. Думали, жратвой поживиться… А там этот хлам. И зачем он им?

Воронцов включил сигнальный фонарик, склонился над трофейными бумагами. Долго листал их.

— Ну что? Нужное что-нибудь? Или так, барахло? — Марченко возился с противотанковым ружьем и поглядывал на взводного. Мало ли какие документы захватили и доставили командиру бронебои? А вдруг такие, что за них орден дадут?

— Это — архив учета погибших. Пятая танковая дивизия. Вот, смотри, описание места захоронения. А это копия похоронного свидетельства. Подлинник направлен родным семнадцатого апреля тысяча девятьсот сорок второго года. А вот документы на погибших в сорок первом году. Деревня Полукнязево, Смоленская область. Вот этот награжден Железными крестами I и II класса. Значится даже фамилия и звание того, кто вручал награды. Топографическая привязка. Фамилия капеллана, который отслужил молебен.