Читаем без скачивания Возвышение Хоруса - Дэн Абнетт

Но каким бы впечатляющим ни было это зрелище, делать снимки было бы пустой тратой времени. Толстое стекло и значительное расстояние слишком ослабляли разрешающую способность пиктера.

Она отыскала местечко в стороне от остальных и начала пересматривать уже отснятые кадры, попутно добавляя к ним коротенькие пояснения.

– А можно, я посмотрю? – раздался чей-то голос.

Киилер подняла голову и, прищурившись в сумрачном помещении, узнала говорившего. Им оказался верховный итератор Зиндерманн.

– Конечно, – ответила она, поднялась на ноги и повернула портативный экран к итератору, чтобы он мог увидеть пикты, в то время как Киилер переключала аппарат с одного снимка на другой.

Итератор с любопытством вытянул шею.

– У вас замечательный глаз, госпожа Киилер. О, а это особенно удачный снимок. Видно, как тяжело приходится команде палубных рабочих. Кадр поражает своей правдивостью и объективностью. К сожалению, большая часть попадающих в исторический архив снимков слишком официальна и далека от реальности.

– Мне нравится снимать людей, когда они об этом и не подозревают.

– А это просто великолепно! Вы отлично выбрали момент для съемки Гарвеля.

– Вы знакомы с ним лично, сэр?

– Почему вы об этом спросили?

– Вы назвали его по имени, а не по фамилии или занимаемой должности.

Зиндерманн улыбнулся собеседнице:

– Мне кажется, я могу считать капитана Локена своим другом. Во всяком случае, мне хочется так думать. Когда имеешь дело с Астартес, невозможно ничего знать наверняка. Они очень странно строят свои отношения со смертными, но мы провели немало времени вдвоем и обсудили кое-какие проблемы.

– Вы его наставник?

– Учитель. Это очень разные понятия. Я знаю многое из того, что ему неизвестно, так что в состоянии расширить его кругозор, но я не претендую на то, чтобы оказывать на него влияние. Ох, госпожа Киилер! Он замечательный! Я бы сказал, что он – лучший!

– Мне тоже так показалось. Я была просто очарована.

– Вы сделали прекрасный снимок: они все собрались вместе, и Гарвель так смиренно преклонил колени, да еще вся сцена на фоне ротного знамени…

– Это вышло случайно. Они сами выбрали место, где остановиться.

Зиндерманн ласково тронул ее руку своими пальцами. Казалось, он испытывал подлинное наслаждение от ее работы.

– Даже один этот снимок принесет вам известность. Он будет включаться во все учебники истории, пока существует Империум.

– Это всего лишь пикт, – удрученно заметила она.

– Это свидетельство. Это прекрасный образец настоящей работы летописцев. Мне приходилось просматривать некоторые образцы деятельности летописцев, прежде чем направить материалы в коллективный архив экспедиции. Некоторые данные я бы назвал слегка… обрывочными. Идеальный повод для противников летописцев назвать их работу пустой тратой времени, фондов и мест на кораблях. Но кое-что представляет собой подлинные шедевры, и ваши работы я смело могу отнести к последней категории.

– Вы слишком добры.

– Я честен, дорогая моя. И уверен, что человечество обязано оставлять честные и объективные свидетельства своей деятельности, иначе будет сделана только половина дела. Раз уж речь зашла о честности, прошу вас пройти со мной.

Зиндерманн провел Киилер к остальной группе, собравшейся у прозрачной стены. К ним присоединился еще один человек, беседующий с ван Крастеном. Им оказался советник Малогарст, и при их приближении он обернулся.

– Кирилл, ты хочешь им рассказать?

– Замысел принадлежит тебе, советник, так что тебе и рассказывать.

Малогарст кивнул.

– После совещания с командованием экспедиции было решено, что вы, все шестеро, сможете присоединиться к ударной группе и наблюдать за этим рискованным предприятием. Вы доберетесь до поверхности на одном из кораблей поддержки.

Летописцы хором выразили свою благодарность.

– Относительно разрешения летописцам находиться в зоне боевых действий возникли жаркие споры, – сказал Зиндерманн. – Особенно много возражений было против гражданской деятельности в зоне военных действий. И, кроме того, были сомнения, стоит ли вам видеть то, что произойдет. Космодесантники в бою представляют собой шокирующее и жестокое зрелище. Кое-кто уверен, что подобные образы не следует демонстрировать широкой публике, поскольку они могут вызвать отрицательное отношение к самой идее Великого Похода.

– Но мы оба уверены в обратном, – добавил Малогарст. – Истина не может принести вреда, даже в том случае, когда передает жестокие или уродливые образы. Мы должны честно рассказывать о своей деятельности и о способах достижения побед. А всем остальным, в том числе и вам, предстоит выразить свое отношение. Только на такую абсолютную честность должна опираться истинная культура. Мы не можем не воспевать отвагу космодесантников, а как вы можете это сделать, если не увидите их в действии? Я верю в эффективность положительной пропаганды, и в этом немалая заслуга присутствующей здесь госпожи Киилер и ее пиктов моей скромной персоны. В донесениях и фоторепортажах о победах Империума и страданиях его граждан содержится немалая сила. Она объединяет и вдохновляет наши народы.

– Кое-кому может показаться, – подхватил Зиндерманн, – что это не слишком показательный пример. Использование космодесантников в непривычной для них роли полицейских сил. Для выполнения задания потребуется один или два дня, и риск при этом минимальный. И все же я хочу подчеркнуть, что предприятие очень опасное. Вы получите подробные инструкции на все случаи и никогда не пренебрегайте собственной безопасностью. Я буду вас сопровождать – это было одним из непременных условий Воителя. Слушайте меня и всегда выполняйте инструкции.

«Значит, нас все же будут проверять и контролировать, – подумала Киилер. – Показывать только то, что мы должны, по их мнению, увидеть. Неважно, это все равно блестящая возможность. Невозможно поверить, что Мерсади могла от нее отказаться».

– Смотрите! – воскликнул Флоран Бродин.

Все обернулись.

Штурмкатера стартовали. Они вылетали из люка, подобно огромным стальным стрелам, и далекое солнце играло на блестящей броне. Корабли величественно разворачивались и пропадали в темной бездне, лишь голубые огоньки форсунок на фоне планеты постепенно выстраивались в линию.

Схватившись за низкие, над самой головой, поручни, Локен двинулся по центральному проходу в носовую часть ведущего штурмкатера. С обеих сторон от него, лицом к корме, рядами сидели Лунные Волки, невозмутимо-спокойные в своей броне. Оружие мирно покоилось на специальных стойках. Судно уже вошло в плотные слои атмосферы и теперь вздрагивало и покачивалось.

Локен добрался до кабины и распахнул входной люк. Два офицера из летного состава сидели спиной к спине и наблюдали за показаниями приборов на настенных экранах, а рядом с ними лежали два сервитора-пилота, соединенные проводами с системой рулевого управления. В кабине было совсем темно, если не считать неяркого свечения разноцветных сигнальных огоньков на приборной панели да двух тонких лучей, пробивающихся через узкие смотровые щели.

– Капитан? – окликнул его один из офицеров-летчиков, поворачивая голову.

– Что за проблемы возникли с системой связи? – спросил Локен. – Я получил от своих людей уже несколько рапортов о дефектах связи. Посторонние шумы и дребезжание.

– Мы тоже это заметили, сэр, – ответил офицер, не отрывая рук от панели управления. – И с других катеров поступили такие же рапорта. Мы думаем, что это атмосферные явления.

– Пробой?

– Да, сэр. Я связывался с флагманом, но у них ничего подобного не наблюдалось. Возможно, это акустическое эхо с поверхности.

– Похоже, что помехи усиливаются, – сказал Локен.

Он надел свой шлем и попытался настроить вокс. Статический шум остался на том же уровне, что и раньше, но теперь он обрел некоторые очертания, словно неразборчивая речь.

– Это какое-то наречие? – спросил Локен.

Офицер покачал головой.

– Не могу сказать, сэр. Приборы определяют этот шум как общую помеху. Возможно, мы принимаем отраженный сигнал от какой-то станции из южных областей. А может быть, даже от армейских передвижных станций.

– Надо очистить канал связи, – сказал Локен. – Сделайте что-нибудь.

Офицер пожал плечами и переместил несколько рычажков.

– Я могу попробовать освободить сигнал. Прогнать его через дополнительные фильтры. Возможно, это вычистит канал.

В наушниках Локена прошумела буря помех, затем неожиданно стало намного тише.

– Так лучше, – сказал он и резко замолчал. Свист помех почти пропал, зато голос стал отчетливее. Он казался далеким и очень тихим, но стало возможно разобрать слова:

– …Только то имя, которое ты услышишь…

– Это что такое? – спросил Локен.