Читаем без скачивания Небесная тропа - Марианна Алферова

— Открой дверь, не будь стервой!

— Сама такая! Психопатка! — Катюша запрыгала вниз через две ступеньки, и вся компания устремилась следом.

— Ну ладно, ладно, я могу и сама справиться! — И Танчо с решительным видом шагнула назад в квартиру Милослава.

Глава 5

Двухэтажный домик, где проживала Анастасия, помещался в крошечном проулке, зажатый с двух сторон массивными безликими зданиями. Домик был стар, с претензиями. На фронтоне, обшарпанные, резвились столетние амуры. В первом этаже за зеркальными стеклами многопереплетных рам проживал какой-то тип новокняжьей породы. А на втором этаже по червоточине коридора протекала иная жизнь.

Поднимаясь по лестнице мимо стальной двери, Арсений не удержался и мазнул окровавленным мешком по лакированной обшивке. Какое наслаждение! Жаль только, что эта дверь не в квартиру Белкина Николая Григорьевича! Арсений поднялся на второй этаж и открыл дверь полученным накануне ключом. Вдоль коридора тянулись фанерные, крашеные синей краской двери. Ну почему фанера, почему не дуб и черное дерево? И где серебристый шуршащий шелк, где темно-зеленый бархат, впадающий в изломах складок в бирюзу, где обтянутые тисненым шелком кресла, где? Ведь это все было здесь когда-то и оставило свой отпечаток. Еще чувствовалось. Витало.

Анастасии шла своему помощнику навстречу. Казалось странным, как она умудрилась вписаться в узость коридора со своей походкой вперевалку и тяжелой, косо сшитой клетчатой юбкой. Большие белые груди, похожие на надувные детские шарики, так и норовили вывалиться из глубокого выреза кофты. На лице Анастасии застыло сонно-ленивое выражение, даже глаза были полуприкрыты, будто она спала на ходу.

— А к тебе… — начал было Арсений.

— Т-с-с! — Она взметнула к губам полную белую руку, обсыпанную пыльцой золотых веснушек.

Одновременно с Арсением толкнула узкую фанерную дверь, и они очутились в большой квадратной комнате, приспособленной под кухню, спальню и ванную одновременно. Синий потолок с частым золотом звезд казался почти настоящим небом, а переплетенье бельевых веревок от угла к углу — ядовитой паутиной. Пучки душистых трав и кореньев, связки сушеных грибов и огромных, как яблоки, луковиц свисали с узловин паутины. Белая лампа под потолком вздувалась от напряжения и, казалось, вот-вот лопнет.

Анастасия сняла клеенку со стола и швырнула на пол.

— Клади, — приказала кратко.

Арсений вывалил обрубки из самодельного мешка. Анастасия внимательно оглядела по-мясницки разделанное тело и сморщила густо наперченный веснушками нос:

— Работенка будет не из легких.

Она тронула пальцами окровавленную голову, и веки слегка дрогнули в бессильной попытке приоткрыться.

— Жить ему хочется, — вздохнула Анастасия. — Очень.

От ее прежней сонливости не осталось и следа, в желтоватых глазах запрыгали озорные огоньки. Анастасия кивнула протянула Гребневу помятое ведро-десятилитровку.

— Воды набери.

А сама принялась срывать с веревок пучки душистых трав и, растирая на пробу листья меж пальцев, принюхивалась к источаемому аромату.

Арсений открыл кран огромной, как мамонт, дубовой бочки, и голубая струйка воды звонко ударила о дно. Вода слегка светилась, и к боковым стенкам ведра липли пузырьки воздуха. Арсений наклонился и хотел глотнуть родниковой воды, но услышал предостерегающий окрик Анастасии: «Отравишься!»

Он не понял, шутит она или нет, но почел за лучшее не рисковать.

Тем временем хозяйка водрузила на плиту огромную кастрюлю и принялась швырять в нее пучки трав и кореньев. Потом открыла до отказа оба крана, и водопроводная вода, шипя, полилась в ванную.

— Дерьмовый хрусталь у тебя оказался, — укорила Анастасия, высыпая в кастрюлю мелкий сверкающий песок из кожаного мешочка. — Я же говорила: не надо мне совдеповского новодела, старинные вещи тащи, подлинные.

— Что же, ничего не выйдет? — обеспокоился Арсений.

— Не волнуйся, — хмыкнула Анастасия. — Из старых запасов беру, из надежных. Но впредь с толкучки барахло не таскай, если хочешь со мной работать.

Над кастрюлей поднялась шапкой густая пена, пряный запах наполнил комнату. Куски разрубленного тела Анастасия пошвыряла в ванну, обмыла каждый, разложила на полу и аккуратно примкнула друг к другу. Тело сложилось удачно, вот только левое колено было сильно раздроблено. Захватив пригоршню дымящейся желтой пены из кастрюли, Анастасия принялась втирать ее в обезображенное тело. Комнату наполнил банный запах — запах настоявшихся трав, горячей воды и мокрого тела. Первым делом Анастасия занялась десницей, и Арсений с изумлением увидел, что под пальцами ведьмы уже не зияет красная плоть на месте разруба, а появляется темный шрам и, светлея на глазах, становится почти не различимым. После десницы быстро и почти как бы сама собою заживилась шуйца, а вот с ногами пришлось повозиться. Особенно с левой. Анастасия черпала со дна кастрюли черный осадок и втирала его в раздробленные кости. Когда колено наконец стало гнуться, она приживила голень. Последней она приставила голову к шее. Теперь казалось, что парень просто лег поспать на полу. Пепельные волосы, еще влажные на макушке, у висков начали высыхать и слегка завиваться, светлея. Арсений коснулся руки лежащего и ощутил холодную окоченелость плоти.

— Но он же мертвый, — выдохнул разочарованно.

— Разумеется, — кивнула Анастасия. — Пока.

И, нимало не стесняясь Арсения, разделась, плюхнулась в ванну, где только что обмывала обрубки, завизжала, нырнула с головой и выскочила обратно, выплеснув на пол пышную розовую пену.

«Оказывается, она ничего», — подумал Арсений, разглядывая ее стройные ноги, обычно скрытые нелепой юбкой.

Анастасия опустилась на клеенку рядом с телом, вытянулась, замерла на мгновение, будто и сама одеревенела, потом обвилась вокруг лежащего, тело ее слилось с мертвецом, а губы жадно прижались к голубым неподвижным губам. Тело ее стало двигаться мягко, пружинисто, по-кошачьи, и рыжие волосы, как живые, зареяли над головой. Движения ее все убыстрялись, кожа мертвеца начала темнеть, сделалась лиловой, почти черной, будто вены его переполнились густой свернувшейся кровью. Голова его откинулась назад, подбородок остро вздернулся к потолку, а с губ слетел тоскливый протяжный стон.

— Уходи! — отрывисто выкрикнула Анастасия. — Лучше уходи.

Арсений, пятясь, выбрался из комнаты. Ему показалось, что за час или два, которые он провел у Анастасии, коридор успел перемениться: вытянулся в длину и осветился ярким, режущим глаза светом.