Читаем без скачивания В конце они оба умрут - Адам Сильвера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это мое любимое место, – говорит Руфус. – Я бываю здесь пару раз в неделю. Уже даже говорю: «Мне как обычно».
– А почему ты ходишь именно сюда? Твой район? – Я вдруг осознаю, что понятия не имею, где живет мой Последний друг и откуда он вообще родом.
– Мой, но только в последние четыре месяца, – кивает Руфус. – Так вышло, что я оказался в интернате.
Я не только ничего не знаю о Руфусе, но и ничего еще для него не сделал. Он верен своей миссии следовать за мной в моем путешествии: вытащил меня из дома, привел и вызволил из больницы, а скоро и к Лидии со мной пойдет. Пока Последняя дружба – штука уж больно односторонняя.
Руфус подвигает ко мне меню.
– На обратной стороне написано про акцию для Обреченных. Все бесплатно, прикинь.
Небывалая удача. На форуме «Обратный отсчет» я много раз читал, что Обреченные идут в пятизвездочные рестораны, ожидая, что их там будут обхаживать, как королей, и кормить всевозможными угощениями за счет заведения, но в итоге им предлагают только скидку. Я рад, что Руфус привел меня именно сюда.
Откуда-то из кухни выходит официантка и приветствует нас. Ее светлые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, а на значке, приколотом к желтому галстучку, написано «Эйнджел»[9].
– Доброе утро, – говорит она с южным акцентом и достает ручку из-за уха. Я замечаю завиток татуировки у нее над локтем. Кажется, страх перед иголками я не перерасту никогда. Девушка крутит ручку между пальцев. – Поздно вы к нам, да?
– Можно и так сказать, – отвечает Руфус.
– Скорее очень-очень рано, – возражаю я.
Если Эйнджел и интересна разница формулировок, то виду она не подает.
– Что-нибудь выбрали?
Руфус изучает меню.
– Ты что, будешь не то, что обычно? – спрашиваю я.
– Сегодня хочу чего-нибудь нового. Последний шанс и все такое. – Он откладывает меню и поднимает взгляд на официантку. – Что посоветуете?
– Вам что, позвонили, что ли? – Ее смешок живет не больше секунды. Девушка поворачивается ко мне, а я опускаю голову все ниже и ниже, пока Эйнджел не присаживается перед нами на корточки. – Быть не может. – Она роняет ручку и блокнот на стол. – Ребята, вы в порядке? Вы больны? И вообще, вы же не прикалываетесь, чтобы я вас бесплатно накормила, так?
Руфус качает головой:
– Нет, не прикалываемся. Я часто сюда захожу и решил не изменять себе в последний раз.
– Вы что, на самом деле сейчас думаете о еде?
Руфус наклоняется вперед и читает имя на значке:
– Эйнджел. Что посоветуете?
Девушка прикрывает глаза рукой, пожимает плечами.
– Даже не знаю, – говорит она. – Может быть, набор «Все самое вкусное»? Там картошка фри, мини-сэндвичи, яичница, жареная свиная вырезка, паста… В общем, там все самое вкусное, что у нас есть.
– Мне столько в жизни не съесть. А что вы сами тут больше всего любите? – спрашивает Руфус. – Только не говорите, что рыбу.
– Я люблю салат с цыпленком на гриле. Но это потому, что ем как птичка.
– Тогда буду его, – решает Руфус и смотрит на меня. – А ты что хочешь, Матео?
Я даже не смотрю в меню.
– Я возьму то, что ты здесь всегда заказываешь.
Как и он, я надеюсь, что это не рыба.
– Но ты даже не знаешь, что это.
– В любом случае, попробую что-то новое. Если только это не куриная грудка.
Руфус кивает. Он указывает пару позиций в меню, и Эйнджел сообщает, что скоро вернется, после чего поспешно уходит, забыв на столе ручку и блокнот. Я слышу, как она велит повару готовить наши блюда в первую очередь, потому что «за тем столиком сидят Обреченные». Не очень понимаю, кто составляет нам конкуренцию в этом первенстве. Мужчина, который пьет кофе и читает газету? Но я ценю доброту сердца Эйнджел. Интересно, была ли такой же Андреа из Отдела Смерти, пока работа не заглушила в ней последние крохи сострадания?
Я поворачиваюсь к Руфусу.
– Можно у тебя кое-что спросить?
– Не переводи воздух на такие вопросы. Просто спрашивай что хочешь, будь смелее, – отвечает он.
Отвечает он резковато, но вообще-то к месту.
– Зачем ты сказал Эйнджел, что мы умираем? Разве это не испортит ей день?
– Возможно. Но смерть испортит и мой день, и я ничего не смогу с этим поделать, – пожимает плечами Руфус.
– Лидии я говорить не собираюсь, – замечаю я.
– Но почему? Не будь чудовищем. У тебя ведь есть шанс с ней попрощаться. Не упускай его.
– Я не хочу портить ей день. Она мать-одиночка. Ей и так приходится нелегко с тех пор, как не стало ее парня. – А может быть, не такой я и самоотверженный. Может, молчать о своей смерти – это чистый эгоизм. Но я не могу себя заставить. Как сказать лучшей подруге, что завтра тебя уже не будет рядом? И как убедить ее отпустить тебя, чтобы ты не упустил своего шанса пожить последний день перед смертью?
Я откидываюсь на сиденье, испытывая изрядное отвращение к себе.
– Если ты окончательно решил, я тебя поддержу. Не знаю, обидится ли она, – тебе лучше знать. Но послушай, нам пора перестать сомневаться в себе и заботиться о том, как другие отреагируют на нашу смерть.
– А что, если, переставая сомневаться в себе, мы перестаем быть собой? Тебе самому не вскрывают мозг размышления о том, не была ли жизнь лучше до появления Отдела Смерти?
Этот вопрос душит меня.
– Было ли тогда лучше? – переспрашивает Руфус. – Может быть. Да. Нет. Ответ ничего не значит и ничего не меняет. Пусть все идет как идет, Матео.
Он прав. Не буду больше себя мучить. Я сдерживаюсь. Я кучу лет жил в полной безопасности, пытаясь обеспечить себе долгие годы на земле, и посмотрите, чего я добился. Я на финишной прямой, хотя никогда не участвовал в забеге.
Эйнджел возвращается с напитками и протягивает Руфусу салат с цыпленком на гриле, а передо мной ставит батат-фри и французские гренки.
– Если вам понадобится что-нибудь еще, ребята, пожалуйста, кликните меня. Даже если я не в зале или занята другим клиентом. Я в вашем распоряжении.
Мы благодарим ее, но я замечаю, что ей не хочется уходить. Кажется, она вот-вот присядет рядом с кем-нибудь из нас еще немного поболтать. Но она все же собирается
