Читаем без скачивания Отбор не приговор (СИ) - Самсонова Наталья

Так, беззлобно переругиваясь, подруги шли сквозь темный сад. Справа Лота заметила рой красноватых искорок — охранное заклятье. А слева клубился зеленоватый туман, который ей никак не удалось квалифицировать.

— Что-то я не припомню, чтобы днем так много корней из земли торчало, — вздыхала Лота. — Все-таки эльфы жмоты — экономят на ночном освещении.

— Просто нормальные эльфы ночью спят, — фыркнула Лима, — они же не рассчитывали на нас, когда проектировали сад.

Тут Лота чуть погрустнела — Астицию было жаль почти до слез. Кустик ведь не виноват, что плодится с такой скоростью? А они несут и яд, и нож, и подлое заклятье.

— Такое ощущение, что на поляне кто-то есть, — страшным шепотом произнесла Лима. — Дрархово удобрение, дрархов нос — ничего не чую! Но слышу… Или не слышу? Ай!

Когда лисица решительно шагнула вперед, прямо перед ней вспыхнул тонкий, голубоватый щит.

— Похоже, дальше ты идешь одна, — буркнула Лимаатрис, потирая лоб.

— Дай-ка мне руку, — улыбнулась Лота. — Я попробую стать твоим проводником. Щит очень мощный, напитан магией так щедро, что стал виден, когда ты его коснулась. А значит, у него должно быть очевидное слабое место.

— Странная логика, — усомнилась Лима, но руку протянула.

— Странная, но… — Лотанари сделала паузу, за время которой они обе прошли сквозь преграду, — вполне рабочая. Слабое место есть у любого заклятья. Вопрос только в том, где оно и хорошо ли спрятано. Все это происходит от того, что магия похожа на вязание — мы сплетаем потоки силы в разнообразные конструкции. И, если найти "хвостик" силовой линии, то всю конструкцию можно распустить. Даже если конец заклятья увязан в хитрый узел. Нужно лишь терпение и дотошность.

— Сразу ясно, что уроки профессора Рейл не прошли даром, — покивала Лима.

— Зато ты на колдо-конструировании спала и даже похрапывала, — рассмеялась Лотанари. — Что ж, вот и Астиция. Ох, она светится в темноте. Какая красота.

Лима, встав рядом с подругой, согласно кивнула — куст был великолепен. Светилась только голубая часть цветов, и свечение это было очень нежным, ненавязчивым. Как будто куст стеснялся и изо всех сил заглушал свой свет, который прорывался лишь призрачными бликами.

— Кажется, я чую его аромат, — шепнула лисица.

— Сладкий-сладкий, приятный. Ну нельзя же вот так его взять и уничтожить! — с болью в голосе произнесла принцесса. — Давай копнем корешок и посадим в комнате? Хоть что-то сохраним.

Но, раздвинув ветви куста, леди Шан Нейрин поняла, что промедление смерти подобно — Астиция уже выпустила с десяток новых побегов. Один из которых и был аккуратно отделен и закутан в силовой кокон. Закусив губу, Лота вернула лисице нож и, не тратя время на объяснения, начала сплетать новоизученное заклятье. Это было очень и очень непростое колдовское плетение, сочетающее в себе и слова, и жесты. Все шло идеально — на кончиках ее пальцев распустились разноцветные колдовские лепестки и оставалось только аккуратно…

— Доброй ночи, — раздалось из темноты, и леди Шан Нейрин нервно вскрикнула, отчего лепестки сменили цвета и искрами осыпались на куст.

Рядом выругалась перепуганная лисица, а через пол мгновения Лота услышала тихий «звяк».

У корней Астиции лежал откупоренный флакон с ядом, опалесцирующее содержимое которого выплеснулось на траву и молодые побеги куста. А сверху на яд медленно опускались искры неправильного заклятья…

«Сейчас рванет», как-то спокойно, отрешенно подумала Лотанари и вздохнула, все же, Астицию было очень-очень жалко. Кустик же ни в чем не виноват.

— В сторону!

Для Лотанари все произошло очень быстро — вот она еще только думает о том, что сейчас все взлетит на воздух, а вот она уже лежит на траве. Да еще и не одна — над ней навис кто-то твердый и вкусно пахнущий, кто-то, кто успел не только оттащить её в сторону и закрыть собой, но еще и подставить свою ладонь под ее затылок — чтобы не расшибла голову.

Подумав, что вежливость превыше всего, Лота негромко произнесла:

— И вам добрый вечер.

Рядом раздался лающий смешок Лимы:

— Если он еще немного на тебе полежит, то утром вам прямая дорога к брачному древу.

— Прошу прощения, — мягко произнес эльф и осторожно отстранился.

— Ох, Идрис, — Лота тут же узнала его. — А я тебя нарисовала. Неплохо вышло.

— Ага, — поддакнула лисица, — даже глаза не косят.

— Я хорошо рисую, — обиделась леди Шан Нейрин.

Лима согласно кивнула:

— Теперь — да, но я-то помню те времена, когда ты только училась! И, как настоящая подруга, я хвалила всех кособоких уродов, которые выходили из-под твоей руки. Теперь пришла пора рассказать о том, что я думала о них на самом деле!

Приподняв голову, Лота позволила Идрису вытащить руку и вновь опустила затылок на землю. Все же на звездное небо смотреть приятнее, чем на остов взорванного поющего древа.

"Как бы так мягко и корректно донести до Идриса, что иногда лучше не здороваться?", задумалась леди Шан Нейрин.

— Какой интересный эффект, — сказал Идрис, который уже встал на ноги.

— Если бы кто-то не разевал пасть, когда не надо, то никакие эффекты бы нас сейчас не беспокоили, — проворчала Лима. — Ну вот видишь ты, что две девицы колдуют под кустом, ну зачем пугать-то?!

Идрис повернулся к лисице и со смешком спросил:

— То есть, если я просто молча вышел на поляну и тоже начал колдовать — было бы лучше?

— Можно было пройти мимо, — буркнула Лимаатрис. — Лота, ты долго будешь гипнотизировать звезды? Я бы не рассчитывала на результат — они далеко. Если верить астрономам, конечно.

— Я просто не хочу смотреть на то, что у нас получилось, — честно ответила Лотанари. — Нас не накрыло огромным стволом поющего дерева — это уже успех. Но увидеть огрызок вместо…

— Да не, — перебила подругу лисица, — это был знаешь какой взрыв? Этот, как же его? Эволюционный! Было поющее древо и Астиция Зфельская, а на выходе мы получили полукровку от этих двоих.

Лотанари села так резко, что даже голова закружилась. Уставившись на древо, она с трудом сдержала истерический смешок — по всему исполинскому стволу торчали бело-голубые цветочки, чей свет стал значительно ярче. И, если Лоту не обманывали ее глаза, то белые соцветия тоже начали светиться. Светиться, и как-то подозрительно знакомо опалесцировать. Но что самое главное — света хватало для всей поляны, отчего сгустившаяся по краям тьма казалось особенно непроглядной.

— Готова поспорить, что оно ядовито, — выдохнула Лота. — Как же это могло произойти?

Вопрос повис в воздухе, поскольку Лима просто пожала плечами, а Идрис, подойдя к древу, уложил руки на видоизмененный ствол и, закрыв глаза, замер словно истукан. Через минуту он отмер и, отстранившись, задумчиво произнес:

— Что ж, оно жизнеспособно. Как вы добились этого поразительного эффекта?

Подруги переглянулись и Лотанари, тяжело вздохнув, принялась объяснять:

— Я хотела превратить куст в живой минерал, чтобы он не заполонил собой весь сад. Только я забыла сказать об этом Лиме и она действовала по первому плану.

— Надрезала корни и поливала их ядом, — охотно пояснила лисица. — Кто ж виноват, что вы не умеете вежливо отказывать от подарков?

Идрис выразительно фыркнул и наставительно ответил:

— А зачем отказываться от подарка? Церемония была бы испорчена, леди Шан Нейрин была бы смущена и расстроена, а так…

— А так у вас смущены и расстроены все эльфы, — захихикала лисица и тут же добавила, — но мне нравится такая расстановка приоритетов.

— Эльфы верят в своего Повелителя, — возмутился Идрис. — И вот он я, отправленный милордом спасать сад. Я, к слову, все же сделаю то, что собирался. Новое древо вполне жизнеспособно, но что у него с размножением непонятно. Благо, что корни поющего древа уходят вглубь, а не вширь — хватит одного набора барьерных игл.

С этими словами эльф ушел куда-то в темноту.

— Барьерные иглы? — вопросительно посмотрела Лима на подругу.