Читаем без скачивания Верю, чтобы познать - Владимир Колотенко

- Ну как тебе живется в чужой стороне, - время от времени приставал ко мне Жора, - хочется, небось, домой, похлебать борща с фасолькой или сальца с картошечкой?...

Иногда мы откровенно скучали.

- Пригласи сюда свою Анку, - как-то сказал Жора, - ей понравится.

Он был уверен в том, что Аню мы ни за какие деньги не вытащим из Парижа и больше никогда не увидим.

- И где-то здесь топчется рядом и твоя Тина. Ты не думал об этом?

Я вытаращился на него:

- С чего ты взял?

Только Тины здесь мне ещё не хватало!

- Я уверен, - сказал он, - здесь - это наверняка!

- Она и в Париже была наверняка.

- Да сдался ей твой Париж! Она точно здесь! Я чую её! В Оклахоме или в Луизиане!.. А точнее - в Майями! В Майями - точно! Где же ей ещё обитать?

Жора просто издевался надо мной!

Вскоре стало ясно, что при всей нашей гениальности и старательности мы вдвоем с Жорой ничего не сделаем. Мы всегда это знали и все свои усилия тратили на создание экспериментального полигона - приобретение необходимого лабораторного оборудования. Перед нами открылся широчайший выбор всего, что душа желает. Нам привозили последние модификации лабораторной техники, с нами работали безмолвные (если не немые) менеджеры и наладчики, физики и химики, и электронщики, и программисты. Последнее слово было за Жорой. Он был генератором технологических новшеств и хозяином положения. Все операции были упрощены до гениальности и автоматизированы. Наши роботы и компьютеры шумели и пищали, и щелкали, шипели кондиционеры, мигали индикаторные разноцветные лампочки... Ни звука лишнего, ни пылинки. Солнечные лучи сюда не проникали, но света было достаточно, чтобы найти иголку и разглядеть наши клеточки, которым выпала честь стать первооткрывательницами новой эпохи, эры, да-да, новой эры.

Наши клеточки! Боже, как мы за ними соскучились! Мы были уверены, что все у нас получится. Все! Мы пригласили к себе Стаса, и он снова привез нам из своей Голландии несколько контейнеров с искусственными матками.

- Давно бы так, - радовался он за нас, - в этом сраном Союзе...

Он до сих пор пытался оправдать свой побег в Голландию.

Вскоре все стало на свои места. Это был полигон, конвейер по производству человеческих жизней, а если быть более точным и заглянуть в глубину явления - рукотворная дорога в вечность. Мы взяли на себя смелость спорить с Богом. Я понимал, что спор этот высосан из пальца. Спорить с Богом так же бессмысленно, как утолять жажду морской водой. Это все равно, что просить милости у палача. И вот настал час. Пришло лето, середина июля, наши приборы и экспериментальные установки прошли «прогонку» и были готовы исполнять любые наши команды. Теперь нужны были люди - команда завоевателей вечности. Тут и начались старые проблемы...

О Пирамиде не произносилось ни слова, но мы были уверены, что ее строительство уже идет полным ходом. Я даже забыл поздравить с днем рождения Юлю.

- В июле? - спрашивает Лена.

- В самом начале, - говорю я, - хороши в июле Юли...

По правде говоря, я просто разрывался на части: Юля, Аня... Теперь ещё эта неуловимая Тина, о которой я старался даже не думать. Жора тоже молчал.

- Я тебя понимаю, - говорит Лена.

- Спасибо, - произношу я, - если бы не ты...

Мне нравится эта ее Турея. В первый раз за много дней утро пасмурное. Дождя нет. Только небо затянуто серой пеленой. Мы уже успели выпить по чашке крепкого чая с блинами и морошковым вареньем.

- ... мне даже показалось, что ледяная стена стала таять, - говорит Лена.

- Какая стена?

- Плача, - смеясь, произносит Лена, - Стена Плача.

- Слёз? - спрашиваю я, - Стена Слёз?

- Ага, - говорит Лена, - слёз радости.

Она терпеливо выслушивает мою исповедь даже по утрам, и мне льстит ее внимание.

- Нужно мысленно, - говорит она, - идти на сближение, а не на разрыв.

Кошки мурлычут, трутся рядом с нами в поисках ласки и теплоты. И я уже привыкаю к этому мурлыканию.

- И знаешь, - говорит Лена, - мои душевные тревоги улеглись, рассеялись, остались где-то там, в городском переполохе.

У нее, я понимаю, тоже были трудные дни.

- Больше ничего не болит, не тревожит, не выворачивает душу. Все зажило.

Меня радует, что и я к этому причастен.

Глава 13

- Итак, что же у нас есть?- сказал Жора, - давай все разложим по полочкам.

Он, как всегда бывает в таких случаях, взял лист чистой бумаги и черкнул по нему карандашом.

- Первое...

Он стал вспоминать и по пальцам перечислять то, что мы никогда забыть не могли.

- Мы умеем знать...

Он вдруг притих и сделал вид, что прислушивается.

- Как тебе это нравится: «умеем знать»? - спросил он.

И не дожидаясь ответа, привычно дернул скальпом, ухмыльнулся и продолжал:

- Мы умеем выращивать клетки, содержащие гетерогенный геном. Наконец-то! Наконец-то и к нам пришла эта самая искусственная жизнь! Крейг прекрасно тут постарался! И это значит, что хрустальная мечта человечества воплощена! Бог в растерянности: как же так?! Зачем тогда Я?!!

Жора с нескрываемым восторгом улыбнулся и поднял вверх сжатый кулак, мол, знай наших!

- А знаешь, - говорит Лена, - Стивен Хокинг в своей новой книге «The Grand Design» снова пишет о том, что современная физика не оставляет Богу места в устройстве Вселенной?

- Надо же!

- Он просто камня на камне тут не оставил от представления Ньютона о том, что Вселенная не могла возникнуть из хаоса только благодаря законам физики. Вот послушай...

Лена берет книгу, ищет нужную страницу, читает: «Так как есть закон, такой как гравитация, Вселенная, может, и будет создавать себя из ничего...».

Я слушаю.

- «...Самопроизвольное возникновение - вот причина, почему существует нечто, а не ничто...». Что скажешь?

- Гм! - говорю я.

- Извини, - говорит Лена, - так что там Жора еще сказал про гетерогенный геном?

Мне нужно вспомнить, на чем я остановился.

- Это первое, сказал Жора, - говорю я, - далее... Второе: мы знаем, сколько в геноме чего находится и умеем с этим «чего» поступать так, как нам заблагорассудится. Теперь третье: мы умеем внедрять модифицированный геном в стволовые клетки и в клетки любого живого существа и знать при этом, что из этого получится, то есть: вылечить любой пораженный орган, продлить жизнь хорошего человека, создать новую, совершенно новую жизнь. Это - немало! Правда?

Во всем этом не было ничего нового, просто Жоре вдруг понадобился слушатель.

- Да, - согласился я. Мы еще можем...

Это была вопиющая правда! Каждый день, жадно созерцая свои достижения, мы с Жорой все более укреплялись в одной единственной мысли: Пирамида возможна! Но Ее строительство в современном мире - и это тоже было щемящей правдой - гораздо хлопотнее и труднее, чем водрузить знамя победы на Рейхстаге. И все же теперь мы были уверены, что добудем эту славу победителей, не разделяя ее ни с кем.

- Помолчи, - остановил он меня, - слушай дальше. Третье: у нас есть

искусственная плацента...

- Это уже четвертое, - поправил его я.

Жора взял четки.

- Третье, - твердо произнес он, - искусственная матка с плацентой и все такое для клонирования как живых и ныне здравствующих человеков, так и для глубоких мертвецов, всяких там твоих Лениных, Сталиных, Македонских и Навуходоносоров... Так?

- Я еще не полный склеротик, - сказал я.

У меня решительно не было никакого повода для радости, но я весь светился: я был просто счастлив.

- Далее, - продолжал Жора, - мы обладаем генератором биополя на любой вкус и выбор, что тоже очень важно, правда?

- Ну.

Я знал, я мог угадать наперед каждое Жорино слово, и это меня радовало.

- И в состоянии индуцировать любое поле любого существа животного или растительного происхождения с заданными характеристиками.

- И любого вещества, - добавил я.

- Само собой...

Он подумал секунду и добавил:

- И это значит, что, говоря по сути, мы... становимся богами, Богом. О-пре-де-лен-но! Ты это заметил? Посмотри на меня, я - твой Бог.

Жора встал и расправил плечи.

- Разве я не Бог?- спросил он.

Я кивнул: Бог!

- Смех смехом, но так ведь оно и есть, ты согласен?

А сколько раз мы с Жорой хохотали до упаду, представляя себе, что мы уже всевластны и всесильны! Мы ведь ясно осознавали: мы - песчинки! Тем не менее, нам нравилось продвигаться вперед к поставленной цели. Из одной только гордости! А то! Мы - первые на планете! Это знаете ли...

Потом он еще долго перечислял все наши достижения, пока и обратная сторона листа не была испещрена карандашными числами, пунктами, которых набралось аж сорок семь. Когда в голову уже ничего не приходило и были перечислены, казалось, все наши достижения, Жора помолчал, привычно потирая спинку носа указательным пальцем, и наконец произнес:

- А чего у нас нет?