Читаем без скачивания ЗОЛОТАЯ ОСЛИЦА - Черникова Елена Вячеславовна

- Подхалимаж, - сказал он. - Я сам.

Ложка разочарованно вернулась в кастрюльку.

- Сударыня, развлеките меня продолжением. Ваши байки - бальзам на мою усталую грудь. Я слушаю вас - и чувствую, что не зря жил.

- Наши чувства начали совпадать, - иронично заметила Ли. - Ангел мой, - обратилась она к Габриэлю, - можно?

- Да. И никогда не спрашивай у меня разрешения, - ответил ангел.

- Сударыня, вы забыли растолковать мне, что т а к о е началось у вас там в постели с мужем, - напомнил ночной попутчик, расправляя салфетку на коленях. Т а к о е я готов слушать и под жаркое, и под десерт, и когда угодно. Прошу вас...

                                                             ***

Алфавит: Е - Ё

Этот муж справедливо занимает три буквы: Д, Е и Ё. Он постарался. Ему надо памятник поставить за все, что он сделал.

Поясню. Слушайте, слушайте, это серьезно.

Утро, день, вечер и ночь сливаются. Муж буквально поселяется внутри меня и не выпускает даже в магазин. Сам ходит и потом сам готовит. Вкусно, с фантазиями. Напомню: мы изначально друзья. Он еще не выплакал все слезы по ушедшей от него возлюбленной. Про мою вечную любовь к А муж не просто знает, а сам в былые времена давал нам ключи от своей квартиры. Словом, кто там кого любит священным трепетом - не проблема.

Ход его генеральной мысли: но ты ж моя жена! Ну-ка покажи, какие там у тебя ноги? А не кривые ли? Отлично. Приступим.

Все, что можно вставить в женское тело, в хотя бы минимально предрасположенные к приему отверстия, - все вставляется. Всюду. Это происходит непрерывно, на износ, круглосуточно, бесстрашно, с педантичным отслеживанием - не пропустила ли благоверная хоть один оргазм, не уклонилась ли от прочувствования его художеств. Мне на ум уже приходят забавные сравнения: сексуальная тюрьма. Я в кандалах, не убежать. Даже просто поспать на наших пуховых нарах - почти невозможно. Сам он спит время от времени, иногда может заснуть в полной горячей ванне. Но только открываются глаза - он хватается за меня, и продолжается моя сладкая каторга. Ничего подобного со мною никогда не было. Гиперсексуальные юноши, толпами слоняющиеся вокруг и кругами, ни на что подобное не способны. Они, во-первых, занимаются решительно собою. Во-вторых, они все - временщики по духу контакта. В-третьих, фантазия, помноженная на интеллект и колоссальную выносливость, - огромная редкость. У мужа все есть. Он надежно превращает меня в с в о ю жену, обустраивая с е б е сексуальный комфорт, но делает это так вдохновенно, что у меня не возникает желания убежать из тюрьмы. Я уже махнула рукой на весь мужской мир, потому что в нем нету Д. Он есть здесь, в нашем доме. Иногда он говорит, что хочет предельно развратить меня. Развратить? - смеюсь я. Он тоже смеется и говорит, что на месте этого глагола должен стоять синоним, обозначающий беспредельную и повсеместную чувственность, способную легко отзываться не только на любого мужчину, но на шорох ветра... Зачем это тебе? - спрашиваю я. Будут же другие у тебя, заботливо поясняет он. И когда они, скажи на милость, будут? Да хоть сейчас, отважно говорит он. Давай позовем кого-нибудь, добавляет он. Кого же? - спрашиваю я. Он думает. Пока думал, завелся - и по новой.

- Надумал? - повторно интересуюсь я.

- Надумал, - решительно говорит Д.

- Кого?

- Никого, - отвечает Д.

- Почему вдруг такие скачки? - делаю удивленный вид я.

- Я сделал тебя для себя.

Приехали, называется. То воля, то свобода, то "будут другие", - то вдруг нате вам.

- И ты будешь ревновать меня? - с ужасом спрашиваю я.

- Нет, но я хочу все про них знать. Расскажи, если сделаешь что-нибудь. Только поподробнее. Или - лучше всего - приводи домой. Сделаем вместе. Ты уже не та, что была месяц назад. Ты теперь - отлаженная сексуальная машина. А это должно работать. Вдруг испортится...

Мы путешествовали. Мы говорили, гуляли, плавали, летали. Мы продолжали дружить. Молодые женщины - очень толстокожий народ, ничего не боятся. Любые прикосновения - да пожалуйста! Можно сказать, мы хорошо жили. Почти пять лет. Мое тело навек благодарно его душе.

- А больше вы, сударыня, не могли вытерпеть? - полюбопытствовал ночной попутчик.

- Не могу сказать, господин Фер, никогда и никого я не могла вытерпеть больше пяти лет, - грустно ответила Ли.

- Обратите внимание, мадам, вы проговорились.

- Назвала вас по имени? Ну и ладно. Я не боюсь. Мой ангел здесь.

- Это я его привел, - напомнил ночной попутчик.

- И это неважно.

- Ли, вы очень грустны после истории Д.

- Да, немного. Все-таки это был мой первый муж. Хороший.

- Для вас имеет значение формальность?

- Судите сами. Ведь мне трудно относиться к мужчинам с придыханием, снизу вверх, у меня было трудное детство. Я вам рассказывала. М у ж - единственная категория, к которой я отношусь с пиететом. И от этого меня еще никто не вылечил. Да и с мужьями везло, хорошие попадались.

- Вы издеваетесь над моим слухом. Я сейчас заплачу. Это очень трогательно, я не могу больше. Габриэль, сделайте что-нибудь! - патетически воскликнул Люцифер.

Габриэль послушно встал, подошел к Ли и снял с нее шубу. Положил шубу на диван, Ли на шубу и себя на Ли.

- Спасибо, - сказал ночной попутчик. - Я пока почитаю. Вам же приятно...

- Вашими молитвами, - так пошутила Ли в ответ.

                                                               ***

Четвертое продолжение седьмого рассказа

ночного попутчика

"Почудилось", - решил Гедат. Маша изящно ела бутерброд. Потом изящно схрумкала яблоко. Потом выпила еще кофе.

- Что же мы будем делать дальше? - уверенно спросил Гедат.

- Ты задаешь женский вопрос, - заметила Маша. - И все-таки, да? Мы будем дружить. Скоро приедет мой муж. Если ты захочешь, я вас познакомлю.

- Спасибо, но я скоро уеду, и, боюсь, на дружбу с твоим мужем не успею, - Ли подсказала Гедату, что с мужем Маши умеет дружить только Маша. Муж - банкир, в советском прошлом - технарь, завлаб, говорит на параллельном русском языке. Лексика кое-где пересекается, а семантика - редко. И не надо пытаться.

- Как скажешь, голубчик мой, красота ненаглядная, - перечислила Маша.

Гедат вздрогнул и с новой силой захотел Машу. Но что-то тектонически сдвинулось за последние сутки! Уже нельзя было подойти к Маше, раскинуть полы халата, развести ее ноги и сказать, как вчера... Маша куда-то ушла, вчерашняя Маша ушла. А с сегодняшней надо было договариваться на другом языке.

- Ты любишь мужа?

- Так. Теперь начались мужские вопросы, - рассмеялась Маша. - Посмотри за окно - какое дивное солнце, облака плывут неспешно, вон там, на веточке что-то уже чирикает, и как прекрасна жизнь!..

Ли пыталась удержать Гедата от развития темы любви к мужу, но его уже понесло, потащило мужское кристаллическое начало. Пользуясь правом формы, он все-таки вылез с расспросами:

- А если ты любишь его, то как же...

- О черт!

- Я хочу понять, - настаивает Гедат.

- Наглядно или теоретически? - рассердилась Маша.

- Ну хоть как-нибудь, - настаивает Гедат.

- Ну смотри, - Маша махнула ладошкой и встала. - Потом не удивляйся. Ты сделал для меня очень много, я буду благодарной.

Она деловито подошла к холодильнику, открыла дверцу и вынула из овощного ящика морковку, огурец и небольшую круглую картофелину. Тщательно вымыв и вычистив пособия, она села перед Гедатом в кресло, подняла подол прекрасного черного шелкового платья, раздвинула ноги и с небольшим нажимом ввела в себя огурчик без шкурки - примерно на три четверти огурца. У Гедата перехватило дыхание.

- Смотри внимательно, - сказала Маша, - видишь, этот ровный зеленый свежий огурчик легко разместился внутри. Если я начну им руководить, он заставит всю окрестность увлажниться и расшириться. Смотри! - Маша слегка потолкала огурец и прикрыла на мгновение глаза.

Через несколько секунд она протянула руку за морковкой и, еще немного приподняв ноги, ввела в себя второе пособие.

- Видишь? - Маша посмотрела на Гедата затуманившимся взором. - Помещается. А теперь фокус номер три, - и картофелинка полностью исчезла в импровизированном овощехранилище.

- А соль, перец и специи - по вкусу? - схамил Гедат, на которого очень сильно подействовал Машин эксперимент.

- Мораль ясна или надо озвучить? - томно спросила Маша, придерживая увлажнившиеся овощи двумя руками.

- Озвучь... - тихо сказал Гедат.

- Диаметр головы новорожденного все равно больше, чем сумма этих двух диаметров, а его тело гораздо объемнее картофелинки. Но человек проходит родовой путь, все смыкается за его спиной, и лоно любви продолжает делать вид, что оно одноместное. И если любит одного, то никак не может любить другого. Да почему? Ты что - питаешься только кокосами? Или иногда позволяешь себе шашлык? Почему вы так примитивизируете женщину? Здесь очень много места и очень много возможностей. Больше, чем у отдельно взятого огурца или морковки. Гораздо больше. - Маша извлекла овощи, оставив внутри картофелинку, и встала.