Читаем без скачивания Империя, не ведавшая поражений - Кук Глен Чарльз

И враг пришел.

Как всегда, первым его увидел Тор. Корабль вышел из бушевавшего над мысом шторма.

— Вижу галеон, — сухо объявил он. — Двести пятьдесят тонн, знамя военного флота Итаскии.

— Готовься к бою, боцман, — столь же спокойно ответил Колгрейв. — Материалы для ремонта оставь на палубе. — Он начал подниматься на корму. — И посмотри, может, найдется еще.

Наступила моя очередь.

— На берегу кто-то подает сигналы. Похоже на зеркала.

По всему побережью вспыхивали яркие отблески.

— Береговая охрана. Они вызовут всех из Портсмута, — Колгрейв продолжил утомительный подъем.

Мы не стали тратить время, пытаясь сбежать. В нашем состоянии это было безнадежно. Приходилось сражаться, рассчитывая на нашу сказочную удачу.

— На одном из них может быть человек триста-четыреста, — пробормотал Барли, проходя мимо с ведром грога. Он был настолько напуган, что можно было ожидать, что он уничтожит их всех в одиночку.

— Парус! — крикнул кто-то.

Из замаскированной бухты вышло маленькое, похожее на шлюпку суденышко с треугольным парусом. Никакой угрозы оно не представляло.

— Курьерская шлюпка, — сказал Толстяк Поппо, который в свое время служил в итаскийском флоте. — Они будут наблюдать за происходящим, а потом доставят отчет в Адмиралтейство.

Мы, последователи мечты безумного капитана, не слишком любили друг друга, но мы были одной командой. И мы приготовились к бою, не тратя зря времени.

Итаскиец шел на нас, словно собираясь протаранить.

И это было действительно так! Он совершал самоубийственный маневр, а ждавшая рядом курьерская шлюпка, если потребуется, должна была подобрать выживших.

Старик навалился на главный топсель и штормовой шпринтов, обеспечивая пространство для маневра и в точно рассчитанное мгновение уклонившись от удара.

Галеон пронесся мимо столь близко, что мы могли бы прыгнуть на его палубу. На нем полно было моряков. Снайперы на мачтах осыпали меня дождем арбалетных стрел.

Откинувшись назад, я громко расхохотался. Все их усилия привели к тому, что они лишь оцарапали мой правый сапог.

Каждая из моих стрел прикончила одного из офицеров Короны. Наши матросы пустили им кровь градом дротиков.

Весь их план заключался в том, чтобы протаранить нас. Они ушли прочь, словно не зная, что делать дальше.

С шлюпки начали подавать сигналы флажками. Этого шифра Поппо не знал.

— Они еще вернутся, — предсказал Святоша. Впрочем, для этого не требовалось быть пророком.

Они уже убирали паруса, готовясь развернуться. На этот раз они уже не намеревались промчаться мимо, словно бешеный бык.

— Найдите мне какие-нибудь стрелы! — потребовал я. — Тор…

— Сейчас, — пообещал боцман, не отрывая взгляда от итаскийца.

Я коснулся рукоятки абордажной сабли. Прошло немало времени с тех пор, как я пользовался ею в последний раз, но ожидал, что на этот раз мне без нее не обойтись. Нужно было захватить галеон, чтобы я мог забрать свои стрелы — и добраться до их грога. Итаскийцы всегда возили его запас.

Пока что удача нас не покидала. Жертва оказалась лишь одна — Малыш, который снова свалился с реи. Его лишь оглушило, и его жизни наверняка ничто не угрожало.

Когда-нибудь этот сумасшедший сорванец переломает себе все кости.

Как только итаскиец устремился в нашу сторону, Тор задал всем работу.

Колгрейв оказался безумнее, чем я полагал. Он намеревался уворачиваться от них, пока мы не закончим ремонт.

Они в очередной раз позволили нам уйти. Впрочем, особого выбора у них не было — ветер давал нам преимущество. Я выпустил столько стрел, сколько мог, целясь в офицеров. Но на этот раз они были к этому готовы — те, кто принимал решения, оставались в укрытии.

Нам удалось починить обшивку, освободив большинство стоявших у помп матросов. Мы крайне в них нуждались.

Пройдя мимо в третий раз, итаскийцы засыпали нас дождем абордажных крючьев. Несмотря на топоры, мечи и мои стрелы, они подтянули нас к себе и быстро нас захватили.

Началась настоящая битва.

Сколько прошло времени с тех пор, как нам приходилось сражаться на собственной палубе? Я не мог вспомнить. Но итаскийские моряки хлынули через борт, перепрыгивая через собственных мертвецов. Господи, подумал я, сколько их тут? Казалось, будто галеон набит ими, словно бочка селедками.

Я ожидал, что они устремятся на нос и корму, чтобы убить Колгрейва и меня, но они меня разочаровали. Их целью была грот-мачта.

Вскоре я понял, почему. Над ней начал трудиться отряд моряков с топорами.

Старик рявкнул на Барли и Святошу, и они набросились на топорников. Но итаскийские моряки стеной встали на их пути.

С меня было достаточно. Не обращая внимания на непрекращающийся обстрел со стороны снайперов, я выпускал стрелу за стрелой. В конце концов это помогло, но они успели серьезно повредить грот-мачту.

Мимо моего носа просвистел абордажный крюк. Что еще?

Итаскийские моряки, остававшиеся на галеоне, бросали в нашу сторону канат за канатом.

Это было безумие. Самоубийственное безумие. Ни один корабль, знавший нас, не пытался помешать нам уйти. Ни один. Даже самые гордые и сильные из них делали все, чтобы уйти самим. По крайней мере две сотни трупов усеивали палубу «Дракона». Из наших шпигатов струилась кровь. И тем не менее королевские морские пехотинцы продолжали карабкаться через горы своих павших.

Что ими двигало?

Направление атаки переместилось с грот-мачты на носовую надстройку. Несмотря на отчаянное сопротивление, итаскийцы пробились к трапам. Прикончив столько снайперов, сколько мог, я осторожно убрал лук подальше и, вытащив абордажную саблю, начал рубить головы в шлемах.

Прошло немало времени, но моя рука до сих помнила ритм. Защита, выпад, защита, удар. Никакого дурацкого фехтования. Уколы — для рапиры, оружия благородных. На «Драконе-мстителе» не было благородных, одни лишь отлично знающие свое дело убийцы.

Следом за морскими пехотинцами итаскийский капитан послал остатки своих моряков. А по прошествии кошмарного часа он явился сам, вместе со всеми, кто еще оставался на борту.

Как всегда, мы победили. Как всегда, мы не оставили никого в живых, хотя в конце нам пришлось охотиться за несколькими по трюму их корабля. Эту задачу взял на себя разъяренный Барли.

Долго длившееся чудо нас не покинуло. Как только те из нас, кто мог, отправили итаскийцев на корм рыбам, стало ясно, что никто не погиб. Но некоторые об этом сожалели.

Я прошел мимо Толстяка Поппо, который умолял, чтобы кто-нибудь его прикончил. На нем не осталось ни единого живого места, не изрезанного итаскийскими клинками. Его внутренности лежали на его коленях.

Вместо того чтобы его убить, я принес ему кружку бренди — мне удалось найти бочонок Вельбота. Затем, в сопровождении Маленького Мики, который выглядел немногим лучше, чем Поппо, я перебрался на галеон.

Мне хотелось выяснить, что стало причиной подобного безумия. И, возможно, первым добраться до их грога.

У Святоши возникла та же самая мысль. Когда мы прошли мимо него, он обшаривал камбуз.

Спереди донеслись крики. Барли нашел выжившего.

Мы же нашли корабельный карцер.

— Вот ведь проклятье, — сказал Мика. — Ну и крепок же он!

За решеткой сидел тролледингец, которого мы сбросили за борт. Видимо, он какая-то важная персона, подумал я, иначе он давно бы уже кормил рыб. Вероятно, какой-то вождь, ставший чересчур несносным.

На его коленях лежала моя стрела с ободком.

Я уставился на нее. Она и прежде находила способы вернуться назад, но не столь экзотическим образом.

На Мику это тоже произвело немалое впечатление — он хорошо знал, что значит для меня эта стрела.

— Это знак. Лучше отведем его к Старику.

Тролледингец, который настороженно разглядывал нас, со смехом вскочил.

— Да, пошли встретимся с безумным капитаном!

Выслушав мой рассказ, Колгрейв немного подумал и сказал: