Читаем без скачивания Адмиралы Бутаковы — флотская слава России - Владимир Врубель

Можно себе представить, какие чувства его обуревали. Но оба адмирала показали себя очень благородными людьми. Один глубоко скрыл своё разочарование и очень искренно, от всей души поздравил товарища, с которым всю их службу шло негласное соревнование. Другой — везде подчёркивал, что без трудов Корнилова не могло быть и победы. Пережитое во время боя с «Перваз-Бахри» и горечь в душе оттого, что им не привелось стать участниками исторического сражения, сблизили командира парохода и начальника штаба флота. Корнилов неформально сделал Григория Ивановича членом своего штаба, нагрузив его всевозможными поручениями так, что тому стало некогда заниматься своими прямыми обязанностями. После приведения машины в исправное состояние продолжилась беспокойная служба Бутакова на «Владимире». Дело в том, что поступили достоверные сведения о появлении в Чёрном море мощного союзного флота англичан и французов. Царь и адмирал Меншиков считали, что в случае столкновения с ним русский флот потерпит поражение вовсе не из-за отсутствия винтовых судов и недостатка пароходов Слишком большим было превосходство даже в парусных судах. Поэтому победители в Синопском сражении укрылись в Севастопольской бухте под защитой береговых батарей, и вся тяжесть боевой деятельности Черноморского флота легла на неуклюжие, с огромными колёсами, маленькие пароходики.

Правда, кому как, а Григорий Иванович, например, считал свой пароход «большим». Парусные суда, если и выходили из бухты, то крейсировали в пределах видимости. Наступил новый, 1854 год. Рождественские праздники прошли без обычного шумного веселья. В конце минувшего года в Севастополе собрался весь флот, включая и большую часть Абхазской эскадры. У восточных берегов некоторое время ещё оставались два фрегата и два корвета Ими командовал лихой контр-адмирал Николай Михайлович Вукотич, о котором Корнилов говорил, что этот черногорец «даром не отдастся хоть какой силе». Позлее и они прибыли в Севастополь. Многие корабли, особенно старые, требовали ремонта, новых мачт и других более мелких, но тем не менее важных исправлений. О выходе в море, чтобы встретиться с союзными эскадрами в бою, не могло быть и речи — слишком неравными были силы.

Хотя Корнилов и составил боевое расписание для кораблей и береговых частей в случае нападения неприятеля с суши, но оно больше годилось для отражения небольшого по численности десанта Основной упор делался на защиту Севастополя с моря. Пароходо-фрегат «Владимир» поступил в распоряжение контр-адмирала Панфилова, первого командира Григория Ивановича. В марте Корнилов снова провёл учение, на этот раз отрабатывалась высадка стрелковых партий с судов. Удивительно, но отношение офицерского состава к этим учениям было, мягко говоря, равнодушным Офицеры не верили, что им придётся сражаться на суше На некоторых гребных судах они сидели, закутавшись в шубы, предоставив управлять шлюпками унтер-офицерам. Типичные баре на морской прогулке с крепостными. Корнилов устроил им за это жестокий разгон на разборе учений.

Резкие слова адмирала многих привели в чувство. Между прочим, однажды, во время плавания на фрегате «Паллада», Иван Александрович Гончаров спросил командира фрегата Унковского, стучавшего на мостике зубами от холода, почему тот не наденет пальто. Иван Семёнович ответил, что не может этого сделать, пока его подчинённые раздетые работают на мачтах. Так что разные бывали офицеры. Бутакову начальник штаба флота поручил вести морскую разведку. В районе Севастополя в море постоянно наблюдали до тридцати судов союзного флота. Английские военные суда подошли к Евпатории. Им навстречу отправился на шлюпке вдребезги пьяный таможенный чиновник, чтобы осмотреть корабли на наличие контрабанды. Англичане долго хохотали, когда он поднялся на борт и заплетающимся языком объяснил причину своего появления. Этот таможенник приобрёл сомнительную славу первого военнопленного, взятого союзниками в Крымской войне.

Несмотря на неоднократные выходы в море, Бутакову больше не удалось вступить в бой с противником: то ему приходилось спасаться бегством от нескольких вражеских пароходов, то от него удирали одиночные пароходы союзников. В апреле эскадра союзников обстреляла Одессу, но это был демонстрационный поход, рассчитанный на подавление морального духа войск и населения. Несмотря на блокаду Севастополя, смелые командиры русских пароходов прорывали блокаду, вели разведку, доставляли припасы из Николаева. Хотя продовольствие в городе имелось, но на многих кораблях среди матросов появилась цинга. Корнилов, с полным основанием считал это «нераспорядительностью или беспечностью» командиров в отношении сохранения здоровья команды. Такого на «Владимире» не случалось. Сестра Саша сообщала в письме брату Ивану, который находился в экспедиции вице-адмирала Путятина, что через Остаповку, где находилось имение Бутаковых, «проходит много количества рекрут и всякого воинства». Хозяева радушно приглашали к себе в гости офицеров, и, конечно, пользовались оказией, чтобы передать в Севастополь письма, а иногда и посылку с домашними гостинцами Григорию, Дмитрию и Владимиру. Получил Григорий Иванович и неожиданное письмо от Осман-паши.

Турецкий адмирал великолепно говорил по-английски, отличался высокой культурой и эрудицией, с ним было интересно разговаривать, поэтому Бутаков довольно часто с ним общался. В письме Осман-паша попрощался с Бутаковым, попросил передать привет знакомым командирам судов и «особенное уважение» Корнилову и доктору Павловскому, который его выходил. Вице-адмирала отправляли в Москву, где с ним собирались встретиться великие князья. Затем турецкого моряка вернули в Одессу, а после войны отправили на родину, где калеку-адмирала встретили с большим почётом и назначили членом адмиралтейств-совета. «Владимир» довольно часто совершал выходы в море, преимущественно по ночам и в туман, который держался над морем весь апрель. Это требовало высокого морского искусства и от командира, и от подчинённых. Однажды отряд из шести пароходов под командой Панфилова, державшего флаг на пароходе «Крым», вышел в море, чтобы дать бой трём неприятельским судам.

Но дело ограничилось лишь перестрелкой на предельной дистанции. Из всех русских судов только «Владимиру» удалось приблизиться к противнику на дистанцию 10 кабельтовых (один кабельтов равен 185,2 метра). Зато он и получил сполна от сосредоточенного огня пароходов. На судне Бутакова оказались раненые матросы и офицеры. Последний прорыв блокады «Владимир» совершил в июле, когда Бутакову поручили доставить секретные документы в Одессу Новороссийскому и Бессарабскому генерал-губернатору Николаю Николаевичу Анненкову.

После высадки 2 сентября десанта союзников в Евпатории стало ясно, что все силы необходимо бросить на укрепление Севастополя с суши. То, что нужно было создавать в течение многих мирных лет, делалось наспех в военное время за недели. «Владимир» использовался уже не для крейсерства и разведки, а для перевозки людей, вооружения и материалов. История нас ничему не учит. Во Вторую мировую войну Севастополь также пришлось укреплять с суши под обстрелом противника. Тяжёлое впечатление на севастопольцев произвёл 8 сентября разгром русских войск у реки Альма. Бутаков, благодаря доверительному отношению к нему Корнилова, оказался свидетелем, как принимались решения высшим командованием. После поражения на Альме Меншиков приказал остаткам войск отойти к Бахчисараю. Почему-то многие наши историки настроены крайне враждебно к адмиралу. На него навешали всех собак за поражения в Крыму. А между тем Александр Сергеевич Меншиков принял немало вполне разумных решений и совершил ошибок не больше других адмиралов и генералов. Он прекрасно сознавал, что Северная сторона Севастополя фактически беззащитна, и рассчитывал на то, что ему удалось дезинформировать противника

Как это происходило, я описал в книге «Жестокость и милосердие». Кроме того, он полагал, что союзники будут опасаться флангового удара со стороны русских войск. Замысел Меншикова полностью удался. Корнилов же ошибочно считал, что Севастополь и флот просто брошены в жертву противнику, чтобы спасти армию и Крым Поэтому, когда Меншиков приказал ему затопить часть старых кораблей, чтобы преградить ими вход в бухту, вице-адмирал вступил с ним в спор. Начальник главного морского штаба, всё ещё находившийся под впечатлением сражения, резко прервал Корнилова и пригрозил отправить строптивца в Николаев в распоряжение Верха, а на его место назначить какого-нибудь другого адмирала. Эта угроза сломила сопротивление Владимира Алексеевича, и ему ничего не оставалось другого, как ответить: «Есть!» Но дальше Владимир Алексеевич совершил поступок, совершенно несовместимый с требованиями службы. 9 сентября Корнилов собрал совет и капитанов, на котором вновь поставил под сомнение приказ главнокомандующего морскими и сухопутными силами в Крыму адмирала Меншикова.