Читаем без скачивания Звезда любви - Элейн Барбьери

– Вы и так уже сказали достаточно, так теперь договаривайте, – потребовал ответа Джейс.

– Больше мне нечего сказать.

– Бак ваш отец, да?

– Вы опять лезете не в свое дело, считая, что имеете право задавать вопросы.

– Скажите!

– Да, он мой отец, но он этого не знает. Да его это и не интересует.

– Но для вас это важно?

– Да, важно! Меня бесило, что он никогда не вспомнил ни о моей матери, ни обо мне. Это сводило меня с ума. Я приехала в этот город, чтобы сказать ему это, но...

– Но вы получили совсем не то, что ожидали?

Онор не ответила.

– Бак никогда не подозревал о вашем существовании, да?

– Даже если бы и подозревал, это ничего бы не изменило. Когда моя мать поняла, что беременна, он просто сбежал.

– А Кэл не знает, что вы его сестра?

– Нет, и он этого не узнает, пока я не захочу рассказать ему об этом.

– Онор...

– Я не хочу, чтобы Бак или Кэл знали... Когда Селеста руководит ранчо, а Бак на нее чуть ли не молится, меня тошнит, – ответила Онор с внешним спокойствием, на ее лице совсем не отразилась та буря, что бушевала в душе.

– Если бы все было по-другому, если бы к Баку вернулось здоровье, думаете, его отношение к Селесте стало бы другим? – мягко спросил Джейс.

– Нет.

– Тогда почему вы все это терпите?

– Потому... потому что я приехала сюда, чтобы выяснить отношения с Баком, сказать ему, что думаю о нем, рассказать всему городу, что он бабник, нарушающий супружескую верность, мужчина, который разрушал жизни женщин и уходил от них не оглядываясь. Мне нужно было сделать это, чтобы жить дальше.

– А в том состоянии, в каком он находится сейчас, вы не можете этого сделать?

– Нет.

– Онор...

Джейс обнял ее. Она закрыла глаза, наслаждаясь покоем, который несли эти руки. Она скучала по разговорам с ним. Она скучала по возможности вглядываться в его темные глаза, смотревшие на нее с тревогой, даже если он и не мог выразить свои чувства словами. Как бы ей хотелось...

– Завтра соберите вещи. Я скажу Рэнди, что отвезу вас в город.

Онор вырвалась из объятий Джейса.

– Что вы сказали?

– Вы только мучаете себя, Онор. Если вы здесь останетесь, ничего не изменится, станет только хуже.

– Вы этого не можете знать.

– Откройте глаза, и вы увидите правду. Ваш отец болен. Селеста делает все, чтобы он во всем зависел от нее. Если он поправится, он будет обязан ей жизнью.

– Это не обязательно будет так.

– Селеста держит его в узде. Вы это знаете, и я это знаю. Она никого к нему не подпустит, а если вы попытаетесь прорваться к нему, она заставит вас об этом пожалеть.

– Я не боюсь Селесту.

– Может, стоит?

– Что это значит?

– Я ей доверяю не больше, чем любой другой женщине, с которой когда-либо встречался. Да еще Маделейн...

– Маделейн не страшна. Она даже не может встать с кровати.

– Теперь у нее есть кресло-каталка. Рано или поздно она начнет им пользоваться и будет, как всегда, поддерживать Селесту.

– Вы не можете быть в этом уверены.

– Я уверен.

– Значит, вы хотите, чтобы я сбежала? Вы хотите, чтобы я уехала до того, как сделала то, для чего я здесь появилась?

– Я хочу, чтобы вы не накликали на себя беду, а вы то и дело провоцируете Селесту.

– Я не убегу.

– Не будьте дурой, Онор!

– Лучше быть дурой, чем трусом! Он схватил ее за плечи:

– Послушайте! Я знаю, о чем говорю. Я знаю – все может закончиться трагедией. Вы делаете все, чтобы ваше сердце болело еще сильнее.

– Отпустите меня.

– Онор...

– Я сказала – отпустите! – Онор оттолкнула его. – Вы не тот человек, каким я вас себе представляла. Я думала, что вы чувствуете то же, что и я. Я думала, что вы меня понимаете, но я ошиблась.

– Вы не ошиблись.

– Ошиблась.

– Селесте нельзя доверять.

– Тем больше причин для того, чтобы я не оставляла ей отца.

– Но вы забыли, что он оставил вашу мать?

Слова Джейса ошеломили ее. Онор потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

– Да, он оставил мою мать. Но тут есть разница, которой вы, кажется, не понимаете. Я не такая, как он. Я не хочу быть такой, как он, и это достаточно веская причина, почему я не сбегу.

– Онор...

Джейс снова потянулся к ней, но Онор отшатнулась.

– Вижу, я ошиблась, рассказав вам о своем отце. Наверное, я все же дура.

Онор отвернулась от него и направилась в дом. Она вздрогнула, когда Рэнди вышел из тени.

– Что-то случилось, Онор?

– Н-нет.

Не желая больше говорить, Онор взбежала по ступенькам и скрылась за дверью.

Джейс неподвижно стоял на крыльце, пока Онор не вошла в дом, боль внутри его разрасталась. Она не могла бы ошибиться сильнее в том, что сейчас сказала. Часть его души чувствовала то же, что и она, и он это знал. Он слишком хорошо понимал, какую сильную боль можно испытывать в тех случаях, когда нельзя ничего изменить. Он знал о невидимых шрамах, которые может оставить такая боль, – шрамах, которые пульсируют в голове, не давая покоя. Он хотел уберечь ее от этих страданий. Он хотел защитить ее, сделать так, чтобы она не оставалась в месте, где шрамы могут спалить ее дотла.

Джейс вздохнул и покачал головой. Он не собирался ни во что вмешиваться, когда нанимался на ранчо, а также когда увидел решительное выражение на лице Онор. Но ее взгляд, ее упрямо поджатые губы, нежный овал подбородка, боль, которая разрушала ее, и болезненная потребность в сочувствии хватали его за сердце и не отпускали – и это чувство было таким сильным, что порой сводило его с ума.

Когда он нежно прижал ее к себе и она расслабилась в его объятиях, ему захотелось исправить для нее весь мир. В это мгновение он был абсолютно уверен, что смог бы это сделать, если бы она попросила его об этом.

Но она назвала его трусом и ушла.

Трус ли он? Наверное, да, если слово «трус» означает, что он надеется, что она уедет оттуда, где, как он чувствовал, для нее все может закончиться катастрофой.

Но он не смог ей ничего объяснить, потому что она ушла.

Джейс смотрел на дверь, в которую Онор вошла и исчезла из виду.

Проклятие, она ушла!

Сумеречные тени удлинились, пока Джейс стоял и смотрел на дверь, за которой скрылась Онор. Он направился к сараю для угля, остановился, чтобы ответить на пару вопросов Рэнди, потом вошел в сарай и закрыл за собой дверь.

Рэнди не спеша последовал за ним.

Сумерки превратились в ночь, тени за сараем зашевелились. Они приняли очертания мужской фигуры, которая осторожно кралась по двору ранчо туда, где в укромном месте была спрятана его лошадь.

Темная фигура села в седло. Лунный свет высветил рыжие волосы, когда он повернул лошадь к дороге и слился с тьмой.