Читаем без скачивания Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены - Светлана Багдерина

– Дребезжите2, – изрек он угрожающе и пошевелил, разминаясь, пальцами.

Отважно приподняв одной рукой свой бронеколпак на несколько сантиметров – только чтобы по ногами можно было отличить врага от друга – Агафон прицелился и открыл беглый огонь на поражение заклинаниями окаменения3.

Хоть заклинание это было слабое и нестойкое (по крайней мере, в его исполнении), но его двухминутного действия вполне хватало, чтобы недоумевающего монстра с ногой, превратившейся вдруг в крошащийся на глазах кирпич пятого сорта, поражал один из не менее недоумевающих, но помнящих свое дело лукоморцев.

Дела с помощью магии пошли веселее4 и быстрее. А скоро Граненыч, видя смятение в рядах штурмующих, бросил в бой свежие силы, Семен на соседней стене исхитрился направить свой паровой самострел под немыслимым углом на лестницы зверолюдей и одним выстрелом перебить их все, и через десять минут последний оккупант был сброшен с Сабрумайской сторожевой башни с прочувствованными напутственными словами.

Сгрудившимися было у ворот монстрами, не теряя времени, занялись лучники, и остатки отборных частей Костея, под градом стрел, камней, бревен, ядер и огненных шаров5, тщетно прикрываясь не порубленными еще щитами, бросились перегруппировываться и за новыми лестницами.

В смысле, наутек.

Вслед им гремело победное «Ура!», перемежающееся множеством прочих, не менее победных выражений в адрес отступающих.

Башню тем временем захватили вооруженные бинтами, носилками, лубками, настойками, иглами, воловьими жилами, скальпелями и прочими пыточными орудиями, принадлежащих их профессии, знахари во главе с дедом Зимарем и успешно продержали вплоть до нового штурма.

А специалист по волшебным наукам окончательно стал героем дня, и единственное, о чем он сожалел – что ранили его не в руку или лоб. Перевязь или повязка вокруг головы смотрелись бы гораздо живописнее и мужественнее, нежели бесформенная лепешка поперек лица из зелено-сине-фиолетовой, хоть и очень действенной, мази,

удерживаемая на месте полоской ткани в веселый желто-голубой цветочек на розовом фоне.

Змея-Горыныча обороняющиеся заметили только когда было уже поздно6: черная тень вынырнула из истекающих дождем туч, мгновенно обретя плотность, плоть, крылья и огромные когти, и с ревом, пробирающим до самого костного мозга даже самых отважных, спикировала на город.

Три струи ослепительно-белого жидкого пламени вырвались из трех бездонных глоток, и деревянные, промоченные ливнем дома внизу вспыхнули, как бумажные.

Защитники на стенах, на минуту позабыв о прущем напролом враге, в бессильном отчаянии оборачивались назад, пытаясь разглядеть, не охвачены ли пожарами их слободы и проклинали мерзкую летучую тварь, что обрушилась на их головы так внезапно и нечестно, ибо защиты от произвола Змея, чувствующего себя хозяином неба над Лукоморском, не было никакой.

Хотя…

Расчет Семена и дружинники на стене повернули головы как по команде и с безмолвной надеждой и одним и тем же вопросом, не нуждающимся в озвучивании, уставились на оказавшегося на их стороне башни специалиста по волшебным наукам.

-начало сноски-

1 – Потому что «Погиб смертью храбрых», высеченное на его надгробии, представить не мог даже он сам, а если бы на его памятнике было написано «Погиб смертью не очень храбрых, скорее, наоборот», он бы просто умер от стыда.

2 – В смысле, «Трепещите».

3 – Благо, Ивана, который мог бы выступить против негуманного обращения с потенциальными военнопленными, рядом не было.

4 – По крайней мере, для защитников.

5 – Оставлявших, правда, в месте попадания по причине, не ясной даже их автору, вместо ожогов обморожения четвертой степени.

6 – Впрочем, заметь они его слишком рано, это всё равно ничего бы не изменило.

-

– Кто, я?!.. – недоверчиво ткнул себя пальцем в грудь Агафон, словно лукоморцы попросили его в одиночку разогнать за десять минут всё Костеево войско.

Дружинники и кузнецы, обрадованные понятливостью великого мага, энергично закивали.

– Вы же маг, ваше премудрие, – почтительно напомнил ему Семен. – Да какой боевой еще… Уж если вы не сможете совладать со Змеем… то кто же тогда?..

– Что ж он, так и будет бесчинствовать, дома наши жгать, пока мы тута воюем, а?

– с укором поглядел на почувствовавшего себя разом очень неуютно чародея широкоплечий толстогубый лучник.

– Нет, я что… я ведь ничего… я ведь не отказываюсь… – нервно пожал плечами Агафон, бросил косой взгляд на кружащего вдалеке над центральной частью Лукоморска, словно выбирающего следующую цель, Змея, и заперебирал длинными пальцами, будто готовился выпустить какое-нибудь заклинание.

Дружинники впечатлились и отступили на шаг, но глаз с него не спускали.

– Уж вот если бы Масдай был рядом, – прищелкнул пальцами, напугав мужиков, качнул головой и тяжело нахмурился волшебник, – ковер мой летающий, то бишь… Вот тогда бы я ему показал… Тогда бы я ему устроил… На нем бы чешуйки целой не осталось, когтя не переломанного – не то, что головы!..

Аудитория одобрительно закивала, приговаривая: «Так его, так!», и специалист по волшебным наукам воспрянул духом.

– Я бы запустил в него «дезориентацией Лелюша» – и он позабыл бы сразу, где находится, чего ему тут надо, и в какой стороне у нас тут небо, а в какой –

земля. В принципе, этого достаточно, чтобы он через десять минут сам свалился бы вверх тормашками на голову зевакам, и – разбирай его на сувениры!..

Мужики разочаровано замычали: трехголовая чешуйчатая скотина, только что пожегшая-попалившая чуть не полгорода, с их точки зрения не заслуживала такой легкой участи и долгой жизни.

Даже в виде сувениров, что бы это такое ни было.

Народ требовал зрелищ, и Агафон почувствовал, что просто не может обмануть ожидания с каждой минутой увеличивавшейся толпы своих фанатов.

– Но не тут-то было, – торжествующе проговорил он и обвел с заговорщицким прищуром собравшихся вокруг него защитников Соколовской стены. – За свои преступления ему не придется ждать от меня пощады. Я… не стану выжидать, пока подлая рептилия отдаст концы сама по себе. После «дезориентации Лелюша» я

припечатаю его «эпиляцией Барбикана», и чешуя с него посыплется, словно с карася под рыбочисткой!..

По толпе дружинников пронесся одобрительный смех.

Зверолюди внизу прервали штурм полосы препятствий Граненыча и стали бросать наверх подозрительно-обиженные взгляды: уж не заметили ли лукоморцы, что они делают что-нибудь не так, и не издеваются ли над ними теперь?