Читаем без скачивания Подруги Высоцкого - Юрий Сушко

– Да нет. Это я так придумал. Кажется…

Любознательность в нем была необычайная, к новым знаниям Высоцкий был жаден. Он первым в театре, говорила Демидова, узнавал сенсацию или открытие какое-нибудь и очень любил об этом рассказывать. Она знала: «Если его не цепляло, он разговор не поддерживал: просто поднимался и уходил, но если ему было интересно, впивался в собеседника и выжимал его до последней капли. Опыт – и творческий, и житейский – Володя черпал отовсюду… Об экстрасенсах, например, я впервые услышала от него».

Она очень глубоко, серьезно – как и всяким делом, которым занималась, – в свое время увлеклась экстрасенсорикой. Потом стала убеждать всех, что это здорово помогает в профессии, защищает нервную систему. Пыталась с помощью каких-то буддистских и йоговских упражнений контролировать выброс психической энергии, заинтересовалась гипнозом, узнав секрет: «Если в зале есть 30 процентов гипнотизируемых – зал ваш, а если их нет, будь вы хоть Мессингом, ничего сделать не сможете».

По ее мнению, любому человеку, который выходит перед тысячной толпой, чтобы удерживать общее внимание, без повышенной энергетики не обойтись. Недаром все рок-певцы экспериментируют с наркотиками или ищут соответствующие методики, занимаются психологией, медитируют…

Глядя на коллег, она пыталась преломить в них буддийские истины. У каждого человека семь чакр, они расположены по линии позвоночника. Актеры пользуются в основном нижней – сексуальной. И ведь действует! Иногда так темпераментно играют, что даже попы сжимаются. Зрителям такого типа исполнители очень нравятся. Высоцкий же играл анахатой – грудной чакрой. Она бьет энергией, как луч карманного фонаря. Поэтому сбоку ее не чувствуешь, и зрители, сидящие в зале по краям, ничего не воспринимали, а у тех, что в центре, мурашки по коже бегали.

– Конечно, – рассуждала Алла Сергеевна, – бывает, и нередко, что с ума сходят. Если играют себя в предлагаемых обстоятельствах. Имею в виду, конечно, трагические роли. Если ты играешь себя в бытовых ролях, то бога ради, на здоровье, ничего не случится. А если роль требует энергетической отдачи, то…

Алкоголь, конечно, в какой-то степени спасает. Лично я этого не понимаю, поскольку просто заболеваю от спиртного, организм не принимает… Но понимаю, что после напряжения нужна какая-то разрядка. Меня всю жизнь мучают бессонные ночи. Расслабляюсь тем, что раскладываю пасьянсы, разгадываю кроссворды, смотрю из окон на Тверскую. Частенько, когда люди уже идут на работу, я успокаиваюсь и ложусь спать.

Одной из первых она пришла в лабораторию академика Спиркина в Фурмановом переулке, что за театром «Современник». Дружила с очень многими сильными экстрасенсами.

– Сам Спиркин ничего в этом, конечно, не понимал, просто имел высокий статус, а нам, начинающим, нужна была, как сейчас говорят, «крыша», – вспоминала актриса. – Меня всегда тянуло к таким людям. В этой лаборатории я была много лет… Один из самых сильных был Носов. Он потом стал изучать герань – как герань реагирует, предположим, на убийство человека и распознает убийцу. А раньше мы с ним занимались врачеванием: он со своей женой Светой лечил, а я им ассистировала. Я сидела в углу, и они от меня брали энергию, я была как медиум. Иногда просили поставить диагноз… Но порой чужая болезнь переходила ко мне, и тогда Носовы меня «чистили».

В подтверждение своей повышенной энергетики Демидова приводила пример: «Моя мама жила на Профсоюзной улице – это далеко от меня. Трудно туда ехать, все время заторы. И я мысленно иногда заходила в ее комнату и видела, что она делает, как себя чувствует. Потом по телефону мама подтверждала, насколько все совпадает…»

Коллеги-медиумы рассказывали Алле Сергеевне, что когда-то, в прошлом, она была актером в Древней Греции, алхимиком в Средние века, причем всегда было какое-то предательство, которое впоследствии следовало изжить.

– Не знаю, изжила ли, – сомневалась Демидова, обращаясь к своему «лабораторному» периоду жизни. – Но вообще, предательство для меня – самый страшный грех. Я его не прощаю. Иногда мои близкие жалуются на меня, что я внезапно прерываю с людьми отношения. Наверное, это все в детстве было заложено… Возможно, это предательство потом заставило меня позже играть в «Медее», где героиня вначале предает отца и брата, а потом оно к ней бумерангом возвращается…

Хотя, конечно, предательство – это субъективное понятие. Этические границы каждый устанавливает для себя сам. А зависит это от некоего органа, который мы не знаем, где он находится, как не знаем, где находится душа или ум. На самом деле все зависит от культуры, от воспитания и провидения. Каждый человек должен какую-то миссию исполнить. Одному нужно детей воспитывать, другому – на сцене играть. А если человек противится тому, что ему суждено, обязательно заболевает.

В минуты самопогружения, случалось, ее навещали воспоминания и размышления о Владимире: «Высоцкий был разный – до болезни (так назовем) – жесткий супермен, и я не любила его таким. Но после болезни у него было очень обостренное чувство вины, и в это время из него можно было веревки вить… Высоцкий жил, самосжигаясь. Его несло. Я не знаю, какая это сила, как она называется: судьба, предопределение, миссия? И он – убеждена! – знал о своем конце, знал, что сердце когда-нибудь не выдержит этой нечеловеческой нагрузки и бешеного ритма. Но остановиться не мог».

…Конечно же, покровительствуя чудакам с Фурманового переулка, академик Спиркин рисковал. Тем более что в его «лабораторию» спокойно проникали все, кому не лень, просто с улицы.

– Однажды, – с грустью рассказывала Демидова, – пришла женщина, кандидат наук, логопед, детский психолог. После пережитой клинической смерти она стала замечать за собой какие-то странные вещи: у нее спросят, она отвечает советом, и это сбывается. Она осталась у нас и была довольно сильной ясновидящей, очень многому научилась, но стала использовать этот дар в корыстных целях, в запретных вариантах. Она стала «черная», потом потеряла дар, и ее судьба не сложилась. Тут надо быть очень чистым человеком. В какой-то степени я поняла, что дверь, в которую мы тогда стучались, для нас пока закрыта, и рядом с ней начинается шаманство. Чего я терпеть не могу. И я отошла от этих людей, от этих проблем…

Но песню Высоцкого о вещей Кассандре Демидова продолжала любить и помнить, особенно рефреном идущие слова:

Но ясновидцев – впрочем,               как и очевидцев, —Во все века сжигали люди               на кострах!..

И абсолютно верила в силу небесных покровителей: «Когда-то ко мне было много поползновений со стороны черных людей. Но им было сказано: «Не трогать, она защищена…»