Читаем без скачивания Шут - Эндрю Гросс

Выждав, пока все рассядутся, Болдуин поднялся и взял кубок.

– Приветствую всех. Сегодня будем веселиться. Двор обогатился новым стадом, а из Боре прибыл новый шут. Хью постарается развлечь нас, а не то...

– Я уже слышала о нем от мужа, – добавила госпожа Элоиза. – Может быть, он задаст тон празднику парой шуток.

Я набрал в легкие побольше воздуха и, гримасничая и кривляясь, подбежал к главному столу.

– Постараюсь, госпожа.

С этими словами я запрыгнул на колени к какому-то толстяку, сидевшему в середине ряда, и, погладив его по бороде, воскликнул:

– Для меня большая честь выступать для вас, ваша светлость. Я...

– Эй, шут, мы здесь! – окликнула Элоиза.

– Да ну? – Я спрыгнул с колен толстяка. – Конечно, госпожа. Должно быть, меня ослепила ваша красота. Настолько, что я уже ничего не вижу.

Несколько человек засмеялись.

– Вряд ли столь мелкая лесть могла заставить толпу выкрикивать твое имя, – заметила супруга герцога. – Может быть, это я ослепла. Может быть, перед нами не Хью из Боре, а наш фигляр Палимпост?

Остроумие хозяйки пришлось по вкусу собравшимся. Даже я поклонился, отдавая ей должное.

Оглядевшись, я заметил в конце стола жадно присосавшегося к кувшину с элем пузатого священника и хлопнулся на скамью рядом с ним.

– Тогда послушайте одну историю... Некий горожанин пришел к священнику на исповедь и сказал, что хочет покаяться во множестве грехов.

Пузатый поднял голову.

– Покаяться? Мне?

– Посмотрим, святой отец, что вы скажете в конце. Для начала сознался в том, что обокрал друга, но добавил, что еще раньше друг украл у него вещь примерно такой же стоимости. "Одно поглощает другое, – ответил священник, – так что этот грех тебе отпущен".

– Верно, – кивнул мой пузатый сосед.

– Затем, – продолжал я, – прихожанин сказал, что избил палкой соседа, но и сам получил полновесную долю тумаков. "И снова грехи накладываются один на другой, – ответил священник. – Ты ничего не должен Господу".

Но напоследок грешник припас кое-что такое, что никак не могло сойти ему с рук. Он сказал, что совершил еще один грех, о котором стыдится даже упоминать. В конце концов священник вырвал у него признание. "Однажды, – пробормотал он, – я отымел вашу сестру, святой отец".

"Мою сестру! – взревел священник, и прихожанин почувствовал, что уж теперь-то испытает на себе силу Божьего гнева. – А я несколько раз поимел твою мать, – признался святой отец. – Так что мы оба прощены".

Гости захлопали и засмеялись. Мой смущенный сосед огляделся и присоединился к остальным.

– Давай еще, шут, – крикнула госпожа Элоиза, – в том же духе! – Она повернулась к Болдуину: – Где ты прятал такое сокровище?

Общее настроение заметно улучшилось. Подали первое блюдо – лебедя, гуся и поросенка. Слуги поспешно наполнили кубки и кувшины.

Я подскочил к одному, принесшему на подносе куски жареного мяса, и принюхался.

– М-м-м, восхитительно. А знает ли кто разницу между острым и вкусным?

Гости, переглядываясь, пожимали плечами. Я подошел к юной, смущенно краснеющей даме.

– Острое – это то, что колется, а вкусное – то, что хочется попробовать еще раз.

И снова в цель. Я поймал их. Дело пошло. Болдуин уже принимал поздравления с удачным приобретением.

Наконец слуги торжественно внесли главное блюдо. Герцог поднялся.

– А это, дорогие гости, ягнята из нашего нового стада. – Болдуин подцепил ножом кусок мяса, откусил и принялся жевать. – Прекрасно. А что ты скажешь?

Он посмотрел на слугу.

– Да, мой господин, – ответил тот и неловко поклонился.

Присмотревшись, я с ужасом узнал в слуге того самого крестьянина, у которого герцог два дня назад отобрал овечье стадо. Я сжал кулаки, чтобы не поддаться вспыхнувшему внезапно гневу.

– Продолжай, шут, – пробормотал Болдуин, еще не прожевав мясо.

Я молча поклонился и, пробежав взглядом по лицам сидящих за главным столом, увидел по обыкновению мрачного Норкросса.

– Уж не мой ли это господин Норкросс набивает живот в конце стола?

Рыцарь поднял голову и, злобно прищурившись, посмотрел на меня.

– А скажите, есть ли среди присутствующих здесь больший герой, чем наш доблестный Норкросс? – обратился я ко всему залу. – Кто из нас более других заслуживает прощения за свое тщеславие и заносчивость? Я слышал, он настолько самодоволен, что даже в момент оргазма выкрикивает собственное имя.

Норкросс отложил нож и уставился на меня через стол, не обращая внимания на стекающий по бороде жир. Шутку встретили смехом, но как только лицо рыцаря напряглось, весельчаки моментально стихли.

– Находятся даже такие, кто спрашивает, – продолжал я, – что общего между праздничным убранством и моим господином, отважным рыцарем Норкроссом.

В зале повисла напряженная тишина. Все ждали, что будет дальше.

– Ответ прост, – закончил я. – Если присмотреться, можно понять, что шары и здесь, и там только для украшения.

В тот же момент рыцарь вскочил, выхватил меч и сделал шаг в мою сторону.

Я притворился, что убегаю.

– Помогите, помогите, мой господин. Я безоружен, а рана, боюсь, получилась глубокая.

Кувыркнувшись в воздухе, я побежал к Болдуину. Норкросс неуклюже преследовал меня, слегка покачиваясь от выпитого.

Зрители нашли сцену забавной и уже спорили насчет того, чем все кончится: убегу ли я от Норкросса или он догонит меня и насадит на меч.

В конце концов, обежав вокруг стола, я бросился в ноги Болдуину.

– Он убьет меня, повелитель! Спасите!

– Не тревожься, не убьет, – сказал герцог. – Эй, Норкросс, уймись. Наш новый шут, похоже, сумел задеть тебя за живое. Но рану лечит добрый смех, а не убийство.

– Он оскорбил меня, господин. Я ни от кого не потерплю унижения! Ни один мужчина...

– Шут не мужчина, – усмехнулся Болдуин. – Он всего лишь фигляр. И к тому же так хорошо развлекает нас.

– Я всегда верно служил вам, – кипел рыцарь. – Требую отдать его мне. Мы сразимся...

– Вы не получите его. – Герцогиня поднялась со своего места. – Шут делает то, что велю ему я. И если он вдруг погибнет при странных обстоятельствах, я буду знать, с кого спросить. Ты в безопасности, Хью.

Норкросс глубоко вздохнул и резко выдохнул, всем своим видом демонстрируя недовольство и несогласие. Потом, чувствуя на себе внимание всего зала, медленно вложил меч в ножны и тяжело посмотрел на меня.

– В следующий раз, дурак, смеяться буду я.

Не спуская с меня глаз, он вернулся к своему месту и опустился на скамью.

– Ты выбрал в противники человека, которого не стоит злить, – усмехнулся, орудуя ножом, Болдуин и, отрезав кусок мяса, бросил на пол. – Вот, угощайся.