Читаем без скачивания Прыжок в ледяное отчаяние - Анна Шахова

— Вот и я также отреагировал на инициативу безутешного родственника. Однако господин Мячиков побывал на лоджии и, увидев нечто одному ему ведомое и ужасное, вылетел с воплем из квартиры. Не разбирая дороги — образно говоря.

Епифанов в ответ нечленораздельно помычал.

— Ввиду невозможности сегодня покинуть служебный пост, могу рекомендовать для опознания трупа господ, присутствовавших на сеансе, ну и… жену чародея. — Влад вылезал из машины, протягивая руку своему коллеге Дмитрию Митрохину, направлявшемуся также к подъезду управления, заперев свой жигуленок.

— Давайте для начала кого-нибудь вменяемого из вчерашних, а до жены и так черед дойдет, — решил Епифанов.

— Логично. Тем более допрашивать придется всех, кто находился в квартире Михайловой, если трупом окажется экстрасенс. — Влад подмигнул заговорщически конопатому Дмитрию, который, вслушиваясь в разговор приятеля, состроил скептическую мину.

— Да что он ляпнул-то, Шариков ваш?! — раздраженно воскликнул Епифанов.

— Алексей Алексеевич, это вам и поведает моя помощница — госпожа Шатова Юлия Гавриловна. Она немедленно перезвонит.

— Ну, валяйте, — буркнул майор и отсоединился.

А Влад, набрав побольше воздуха в легкие, начал посвящать в свои изыскания опера Митрохина, вытаращившего глаза при фамилии Шатова. Именно Дмитрий спасал Люшу от убийцы десять месяцев назад.

Образ матерой оперативницы представлялся Юлии Гавриловне достаточно неординарно: она напялила оранжевые джинсы, короткую синюю курточку и пеструю косынку, выезжая по заданию Влада на опознание. В этаком боевом облачении сыщица прибыла к судебно-медицинскому моргу с твердым намерением вести себя достойно и «профессионально». Но, попав в холодное, гулкое и голое помещение: кафель и металл — оробела, сжалась. Увидев несчастного Мячикова на железной каталке под простыней, с осунувшимся остроносым лицом, сыщица окончательно растеряла свой апломб. Прижав руки ко рту, она отшатнулась от «этого», зажмурившись.

— Да, да. Это он. Мячиков.

Сев в машину, Люша не могла согреться, хотя печку включила на полную мощь. «Нет. Хватит! Это не для меня. К следователю подъеду и все. Наигралась!» Она бы с удовольствием расплакалась от страха и гадливости, но мысль о потекшей туши с ресниц заставила остановить слезы и глубоко дышать.

— Ни одна чертова любовница на свете не стоит такой психотерапии! Еще погибнуть не хватало, — выкрикнула женщина и решительно отправилась в сторону следственного управления.

В кабинете Епифанова, которого пришлось ждать с обеда полчаса в слепом затертом коридорчике, взвинченная дознавательша отказалась от стакана минералки, скинула куртку, засучила рукава полосатого свитера и начала деловито излагать факты:

— Мячиков был звездой канала «Метеорит-ТВ». Он — участник программы «Чародей поможет». Лучший экстрасенс Москвы.

— Понятно. Телевизионные выкрутасы, — небрежно отмахнулся угрюмый Епифанов, которому востроглазая Шатова приклеила кличку Бобер из-за небольшой плоской головы, глазок-пуговичек и склонности к расширению нижней части туловища. И за ворчливую деловитость, с которой ассоциировался у Люши образ труженика водоемов.

— Загорайло считает, что Михайлов и Мячиков могли быть в сговоре. Чтоб обвинить Сверчкова. Но экстрасенс почему-то выкрикнул: «Олежка! Кто такой Олежка?! Что же вы наделали? Зачем позвали меня?!» — Люша вдохновенно перевоплотилась в чародея, привстав со стула, вытаращив глазищи и подняв тонкие руки.

— А мотив, кстати, есть у Олежки? — криво улыбнулся майор.

— А Бог его знает. Во всяком случае, Стрижов едва не столкнулся в дверях с убиенным и, будучи атакован Валентином, тут же умчался, послав всех на три буквы.

Люша шлепнулась на стул и закинула ногу на ногу. Она обрела спокойствие и даже раскраснелась. Епифанову эта невообразимо одетая «тонкая штучка», которую он исподтишка разглядывал, пришлась по душе.

— Словом, Стрижов мог догнать экстрасенса и всадить в него нож? Это у него привычка такая — носить ножи за пазухой? Кухонные? — Скепсис Епифанова увеличивался от вопроса к вопросу.

— Тогда это сделал Сверчков! — привычно рубанула рукой Шатова. — Он тоже вскоре выскользнул и вполне мог догнать бедолагу-колдуна. И ножик каким-то образом прихватить.

— Ну, мужа-то мы подозревали в первую голову. Но ничего! Никаких доказательств. Ни борьбы, ни криков. Ни порядочного мотива.

Следователь аппетитно прикурил тонкую сигарету, которая нелепо смотрелась в его толстых и коротких пальцах.

— А наследство?

— Формально — да, — скривился Алексей Алексеевич.

— Но, по-моему, материальные блага семьи и так были в его полном распоряжении, а, во-вторых, без жены и деньги этому Сверчкову не нужны. Вы не почувствовали в нем искренности? — майор внимательно и даже проникновенно посмотрел на Люшу.

— Да. Бесспорно, он раздавлен горем, — согласилась Шатова.

— Значит, если исключить убийство Мячикова каким-нибудь случайным отморозком, то придется дергать всех, кто находился на так называемом сеансе. Кстати, экстрасенс был не слишком трезв?

— Почему? — вскинулась Люша. — Абсолютно трезв. Его чуть не из психушки доставили. Промытым, так сказать.

— А вот это интересно! — Епифанов замер, не донеся сигарету до рта. — В котором часу Мячиков сбежал от вас?

Люша задумалась, покусывая губы. Майор невольно залюбовался ее тонким профилем.

— Около часа дня, думаю. Да! Где-то без пятнадцати час.

— А смерть наступила, согласно пришедшему сегодня отчету, в районе половины второго. За сорок пять минут ваш колдун раздобыл бутылку коньяка, которая валялась у его ног, отхлебнул из нее — в крови не слишком велик процент алкоголя, видимо, заснул и был убит. Да! Все говорит за то, что его выслеживали! — Следователь глубоко затянулся.

— И подпоили, — загорайловским жестом подняла изящный пальчик Люша.

— И подпоили… — насупился Алексей Алексеевич.

Глава седьмая

Влад заранее почувствовал, звонок от Михайлова. Во всяком случае, этот зуммер, раздавшийся совсем не вовремя, на летучке у шефа, в самом деле оказался от Валентина Владимировича.

Когда через час он перезвонил близнецу, тот не стенал, как обычно, а хохотал.

— А у нас новости! Опять… Толя пытался отравиться, — истерический всхлип не дал Валентину договорить.

— Вы уверены, что это попытка суицида? Алло! Валентин Владимирович?! — кричал в трубку оперативник, заставив с неудовольствием зыркнуть на него работающую за компьютером секретаршу полковника Майечку.

— Да в чем я могу быть уверен! Это проклятое семейство Сверчковых Бог решил извести под корень. Вы понимаете, о чем я, Владислав Евгеньевич? — Последнюю фразу Михайлов произнес вполне спокойно и даже рассудительно.

— А где Сверчков? Что с ним и как произошло?

— Он в больнице. В Солнцеве. Уже перевели из реанимации, по словам Стрижова.

— Стрижов с ним? — встрепенулся Влад.

— Вроде да. Говорит, тесть отравился какой-то дрянью. Ночью рвало, потом потерял сознание и чуть не помер. — Валентин вновь начал давиться безудержным хохотом. — Хорошо, сестра с ним живет на даче. То-о-о-ма… — Михайлов отключился, видимо, не в силах больше осмеивать судьбу «проклятого семейства».

И тут неожиданно объявилась Шатова. С новостью об убийстве Мячикова. Загорайло поведал напарнице о драме с Анатолием Сергеевичем и попросил «бдить у телефона», а сам в глубоком раздумье отправился в туалет. Поразмышляв в кабинке, Влад покинул ее с твердым намерением ехать в больницу к Сверчкову. Брызнув в лицо водой и, откинув небрежно волосы со лба, Загорайло появился в комнате оперов с мученическим выражением лица.

— Все, ребята, — сказал он, оседая на стул и вытирая «испарину». — Похоже, меня и вправду пора списывать.

— Что, так хреново опять? — подался к другу доверчивый Митрохин.

Витя Поплавский, распаковывая увесистый сверток с бутербродами, недоверчиво покосился на Влада и процедил:

— Сейчас потерпевшая Кабанова придет. По твою душу.

Влад представил себе эту плаксивую зануду, которая терроризировала оперативников то украденным кошельком, то хулиганскими действиями соседей, и чуть не завыл от тоски.

«У меня там убийца с крючка может сорваться, а тут скучающая бабка развлекается с молодежью! Вот организую свое детективное агентство и…» — Влад не успел додумать, что именно произойдет, потому что неожиданная мысль о своем деле будто дубиной ухнула его по голове. Впрочем, Загорайло признался себе, что идея вынашивалась им подспудно не один день. И вот «весомо, грубо, зримо» обрушилась с воплем «ДАВАЙ!»

Сбежав с работы под видом похода к врачу, Влад принял в машине ударную дозу лекарства «про запас» и рванул в сторону Солнцева. Но предварительно позвонил по мобильному Стрижову.