Читаем без скачивания Русская книга - Илья Стогоff

Самых богатых пленников перед смертью пытали: заставляли отдать накопленное. Купца Федора Сыркова привязали за руки и стали топить в проруби. Сам Грозный с интересом наблюдал за происходившим. Когда голова несчастного ненадолго появилась над водой, он спросил, что там на глубине видать? Федор ответил, что видел нечистых духов: они готовят царю место в аду. За такую дерзость Сыркова тут же вытащили из воды и живьем сварили в котле, а потом вареное тело разрубили на мелкие кусочки и скормили свиньям.

Ограбив купцов, царь перешел к богатым новгородским монастырям. В окрестностях города было несколько десятков православных обителей. Все они были закрыты, ценности оттуда были вывезены, а арестованным монахам москвичи заявили, что каждый из них должен сдать по 20 рублей. После этого точно так же были ограблены и все приходские церкви Новгорода. Священников безжалостно «ставили на правеж»: привязывали к столбам и железной палкой били по ребрам до тех пор, пока те не выплатят, что велено. Избиения продолжались каждый день, несколько месяцев подряд. В основном священники не выдерживали побоев и умирали. Зато именно на деньги, добытые в новгородском походе, были отстроены самые красивые московские церкви – все сорок сороков.

После этого царь, наконец, взялся и за простых новгородцев. Все товары, обнаруженные в лавках, были конфискованы и сожжены. Весь скот перерезан, а запасы хлеба царь велел сжечь. По новгородским улицам текли реки расплавленного воска, на перекрестках чадили груды горящих тканей. По улицам ездили отряды татарской конницы в полном вооружении и саблями рубили каждого, кого встречали. Дошло до того, что москвичи топорами изрубили все самые красивые дома – «быть Нову граду пусту!».

Толпы обезумевших людей бродили по пепелищам. Новгородцы сбивались в кучи на перекрестках, пытаясь хоть немного согреться, теснее прижавшись друг к другу. Перед тем как покинуть город, московский князь велел выжившим жителям собраться на Ярославовом дворище: царь окажет им милость. Новгородцы решили, будто речь идет о бесплатных раздачах еды, и послушно собрались. Татарская конница окружила толпу и, не торопясь, начала отконвоировать людей на юг, к Москве. Дело было в самые лютые крещенские морозы. Из одежды на новгородцах были только легкие рубахи. Через два дня в живых не осталось никого.

Я все еще сидел на берегу Волхова. Историки, писавшие о новгородском походе Грозного, в растерянности разводят руками: что, черт возьми, произошло тут полтысячелетия назад? Почему русский царь так странно вел себя в русском городе? Им очень трудно представить, что Грозный вовсе не был русским царем. «С чего бы это православное московское воинство разоряло новгородские монастыри?» – удивляются они не в силах допустить мысли о том, что москвичи попросту не были православными. Картинка двоится: словно на один экран проецируют сразу два кинофильма. Русь напала на Русь, и Русь сопротивлялась Руси, но в результате долгой борьбы Русь все-таки победила.

Новгородский поход царя Ивана длился шесть недель и увенчался полным успехом. До похода в городе жило приблизительно пятьдесят тысяч человек. Спустя семь лет обитаемы в Новгороде остались 283 жилых двора. Внутри Святой Софии выросла трава высотой по пояс. Присевший на крест Святой Софии голубь окаменел от ужаса. Господин Великий Новгород навсегда перестал именоваться «Господином».

Подробности этого похода историки выуживают из мемуаров немецких наемников, помогавших Грозному решить новгородский вопрос. Русские летописи рассказывают о том, что творилось в Новгороде, сбивчиво. Оно и понятно: грамотных, которые могли бы всю эту красоту описать, во время похода либо зарезали, либо угнали в Москву. Там, где проходила армия Грозного, даже трава вырастала лишь спустя поколение. Все, что можно было увезти, увозилось, остальное подлежало уничтожению. Так поступали ордынские правители, начиная с Чингиза и Батыя. Так же поступал и белый царь Иван.

Свою столицу Грозный отстраивал по той же схеме, что строились Самарканд или Сарай-Бату: вся она была возведена руками пленных. Образованные чиновники, опытные инженеры, умелые строители – все они подлежали переселению в Москву и дальше обязаны были без разговоров выполнять заказы нового господина. Не очень гуманно, зато из ордынского захолустья Москва скоро превратилась в действительно симпатичный городок.

Нужных людей московские князья каждый раз находили на стороне. Потому что собственных у них просто не было. Кремль им построили пленные псковичи и нанятые итальянцы. Летописи составили пленные новгородцы и нанятые украинцы. В бой за Москву шли татары, башкиры, казаки, позже калмыки, еще позже дикие горские дивизии, а офицерами русской армии до самой революции были в основном прибалтийские немцы.

Принято думать, будто моя страна многострадальна. Мол, соседи только и делали, что нападали на нее, грабили и уводили жителей в полон. Хотя реально за первые полтысячелетия своей истории Московия ни разу не вела войн на собственной территории – только на сопредельных. От держав, расположенных по соседству, ее армия не оставила камня на камне.

Сперва были покорены второстепенные татарские княжества. Потом кавказские ханства и кланы. Потом Вятка, Пермь и княжества остяков. Языческие державы Сибири и Дальнего Востока. Мелкие пограничные княжества Украины. Молдавия и Валахия. Прибалтийские замки, Русь и Польша. Казахские жузы и эмираты Средней Азии. Каждое из этих государств имело свою собственную историю, – но в тот момент, когда на границе появлялась армия Москвы, эта история заканчивалась навсегда.

Воинов в свою армию московские князья нанимали за деньги. Иногда даже за очень большие деньги. Да и на тех, кто мог бы описать эти победоносные походы, средств тоже не жалели. Толк в хорошем PR князья понимали за полтысячелетия до того, как появился сам термин PR.

Земли, которые сегодня я называю своей Родиной, впервые были объединены ханами Золотой Орды. Посмотрите на карту: то, что когда-то завоевал Батый, до сих пор входит в состав РФ. А то, до чего дотянуться он не смог (Украина, Закавказье, Прибалтика, Средняя Азия), – в наши дни опять заграница.

Созданная Батыем держава оказалась крепче гранита. Да, время от времени она трещала по швам и даже распадалась, но потом ее части все равно соединялись – как сливаются воедино шарики ртути из разбитого градусника. Самого яркого расцвета эта держава достигла при Иване Грозном. Московский царь дал Орде новую жизнь, а заодно и новую историю. Вести род от степных ханов Ивану уже не хотелось. Да и кто бы поверил, если безродный москвич объявил бы себя потомком божественного Чингиза? Нужно было что-то совсем из другой оперы. И, осознав задачу, приближенные царя засучили рукава.

Перепробовано было несколько вариантов. Род Грозного возводили к римским императорам, византийским базилевсам и паре совсем вымышленных народцев. Но в результате остановиться решили на русском прошлом. А чего? Вполне приличное прошлое, и нынешним хозяевам оно, похоже, ни к чему. Можно забирать и пользоваться. Идея Ивану понравилась. Историю соседней Руси, к которой его держава не имела никакого отношения, царь взял штурмом так же, как прежде его воины штурмом брали стены Казани и Новгорода.

Впервые новую схему отечественной истории внятно изложил ушлый украинский грамотей, которого звали Иннокентий Гизель. В своем сочинении «Синопсис» он объяснял: на прекрасных, медом и молоком сочащихся землях Руси издавна обитает православно-российский народ. Это совершенно особые люди: набожные, смиренные, никогда не нападающие на соседей, но и себя в обиду не дающие. К чему лишние слова? Если говорить откровенно, то именно русские, а никакие не евреи и есть избранный Богом народ. И точно так же, как когда-то Бог посылал Своих пророков библейским евреям, теперь Он посылает особых посланцев уже на Русь. Только теперь это не пророки, а князья и цари. Избранный народ управляется избранной династией, и, пока у власти остаются русские самодержцы, силы ада могут сколько угодно скрежетать зубами: шансов у них все равно нет.

Следующие двести лет «Синопсис» был единственным трудом по русской истории, доступным простонародному читателю. Книга выдержала больше тридцати изданий и переписывалась от руки чуть ли не до начала ХХ столетия. Купцы, крестьяне, деревенские попы и прочие низы общества читали Гизеля взахлеб. А для читателей пообразованнее все то же самое излагал официальный историк империи Николай Карамзин. Схему он позаимствовал у Гизеля, но стиль для ее изложения подобрал уже совсем другой.

На глазах у Карамзина Российская империя стала чуть ли не главной державой планеты. Турки дрожали, британцы заискивали, французы разевали рты от восхищения. Посольства с изъявлением полнейшей покорности присылали правители никогда прежде не слыханных стран. Петербургские императоры достойно продолжили дело Батыя. Их воины присоединяли к империи все новые территории. Непокорные вырезались, над остальными ставились надзиратели. А след в след за воинами шли историки, в задачу которых входило присоединить покоренные территории окончательно. Намертво пришить мясом к мясу. Переписать местное прошлое таким образом, чтобы покоренные жители сами, по собственной воле склонили бы головы перед далеким белым царем. С благодарностью припали бы к его руке и отныне желали бы лишь одного: служить. Отдать дарованную им Богом жизнь великой цели… великой и грозной державе… ну, то есть тем, кто во главе державы стоит.