Читаем без скачивания Дьявол может плакать (ЛП) - Кеньон Шеррилин

Если бы у него был выбор, он никогда больше не увидел бы её. Но потом она использовала украденные у него силы, чтобы создать Темных Охотников. Прикрываясь тем, что они будут защищать человечество от Даймонов, которых создал Аполлон. На самом деле она использовала Охотников, чтобы привязать к себе Ашерона. И вынудить его заключить сделку в обмен на их свободу.

Они были единственной причиной, по которой он имел с ней дело.

Они и вина, которую он ощущал из-за их создания.

Будь они за это прокляты.

Но это было древнее прошлое. Его лучше оставить.

— Почему ты ворошишь такие горькие воспоминания сейчас, Артемида?

И как только слова слетели с его губ, на него снизошло понимание.

«У меня есть для тебя ребенок, Ашерон.»

Эш отступил назад, не веря, и боль ударила его прямо в живот.

— Ребенок…

Артемида кивнула:

— Она была твоей дочерью.

9 глава

Ашерон, пошатываясь, отошел от Артемиды, ярость рвалась наружу острыми как бритва когтями. Он оперся рукой о стену и увидел, как его кожа синеет. Дыхание прерывалось, зубы удлинились до клыков, а зрение затуманилось.

Он хотел крови Артемиды так сильно, что мог её отведать. Более того, он хотел перегрызть её глотку.

— Будь ты проклята! — прорычал он.

— Я пыталась тебе сказать! Я дала тебе её, но ты её отверг.

Он повернулся и яростно взглянул на нее.

— Ты сказала: «У меня есть ребенок для тебя». Не: «У меня ребенок от тебя», Артемида. Здесь большая чертова разница. Я думал, что ребенок не больше чем просто жертвоприношение от кого-то из твоих почитателей, и ты пытаешься сбагрить его мне, чтобы он заменил мне моего мертвого племянника, и ты это знала. — Все её служанки попали к ней именно так. Более того, для людей было нормой отдавать детей в жертву богам.

Он запустил руки в волосы, ненавистные воспоминания поднялись волной и прошли сквозь него.

Он снова видел себя юношей на холодной каменной плите, прикованным и удерживаемым слугами, в то время как к нему приближался хирург со скальпелем.

Ашерон зашипел и вздрогнул от непозабытой боли.

Его дыхание прерывалось, он подошел к ней к Артемиде, сжав руки в кулаки, чтобы не задушить ее.

— Они кастрировали меня. Я не могу быть отцом ребенка. Это невозможно.

Её лицо застыло.

— Как человек ты был бесплоден. Но в твой двадцать первый день рождения… — Его божественные силы высвободились.

Он потер лицо руками, вспоминая, это. Исчезли все шрамы с его тела. Он был восстановлен физически.

Очевидно, он был восстановлен не только снаружи. Та ночь отменила и их операцию. Черт побери, как он мог быть таким глупым?

— Почему ты не сказала мне, когда была беременна?

Она посмотрела на него:

— Я пыталась. Ты не хотел меня слушать или говорил: «Артемида, я ненавижу тебя. Иди умри». Это все, что я слышала от тебя в течение двух тысяч лет.

Эш усмехнулся, его пронзила острая печаль. В одном она была права. Именно он избегал её. Боже правый, ну кто мог догадаться, что она пыталась ему сказать именно это?

Хуже того, она держала дочь на расстоянии от него, он проклинал её за это. Сейчас он проклинал себя за то, что был таким глупым слепцом. Как он мог не знать? Как мог позволить своему гневу на нее ослепить его настолько, что он не заметил самого важного?

Он мог убить себя за собственную тупость. Отверг собственного ребенка. Только боги знали, что она могла подумать о нем и его отказе.

— Прошло одиннадцать тысяч лет, Артемида. Знаешь, ты могла напомнить мне об этом.

Её глаза были полны слез.

— Я тогда хотела тебя ранить, но я принесла её тебе, а ты оскорбил меня и отказался от того, что я в этой вселенной любила больше всего. Ты не представляешь, через что я прошла, пытаясь скрыть от всех, что я беременна. Я выстрадала её рождение в одиночестве, без помощниц. Никто не помогал мне ничем. У меня не должно было быть детей, ты знаешь.

Артемида все еще пыталась ранить его последним высказыванием, но он не собирался позволить ей.

— Тогда почему ты это сделала?

— Она была частью тебя, и она была моей. Единственное в жизни, что было полностью моим. У меня не было возможности от нее отказаться. К тому времени, как ты снова со мной заговорил, она выросла. Я не видела смысла терять тебя после того, как сделала все возможное, чтобы заставить тебя меня любить..

Эш горько усмехнулся.

— Счастлив за тебя, Арти. Ты могла любить мою дочь, а я для нее не больше чем незнакомец. Спасибо тебе.

— Не будь таким угрюмым. Я недолго держала её при себе, она убежала, чтобы найти твою мать. Она такая же, как отец, — всегда хочет наказать меня, в то время как все, что нужно мне, — удержать её.

Её слова заставили его похолодеть. Ты, должно быть, шутишь…

— Моя мать знает о ней?

— Конечно, эта стерва знает. Я вынуждена была отказаться от защиты моей дочери в пользу твоей матери, чтобы спасти тебя той ночью в Новом Орлеане, когда Страйкер чуть не убил тебя.

Эш кипел от ярости, но сам не понимал, почему. Он натерпелся от своей матери и Артемиды больше, чем мог сосчитать. В его жизни не было женщины, которая бы не лгала и не предавала его.

Ни одной.

Сими была единственным его светлым лучиком. И даже она за его спиной соблазнила его лучшего друга. Она потеряла невинность, а он приобрел врага, который не успокоится, пока Эш не умрет.

Или пока Эш не убьет его.

Да, женщины были его бичом на протяжении всего существования. Он жалел, что не родился геем, чтобы освободиться от столетий боли в их руках.

Но он не мог ничего сделать, чтобы изменить прошлое. Испустив долгий, злой вздох, он посмотрел на Артемиду.

— И где сейчас моя дочь?

— Вот почему я здесь. Я отправила её убить Сина.

— Ты что?!

Артемида взвизгнула и отошла от него на еще большее расстояние.

— Не волнуйся, она слишком похожа на тебя, и не станет этого делать. Поэтому я вынуждена была вызвать Деймоса, чтобы тот сделал это.

О уже лучше.

— Дай я угадаю. Деймос сейчас охотится за ними обоими?

Она кивнула.

— Я приказала ему не ранить Катру, но он не слушал. И как-то он узнал, что она моя дочь.

Теперь все это приобретало смысл.

— Ты хочешь, чтобы я остановил Деймоса?

— Я хочу, чтобы ты его убил.

Он недоверчиво усмехнулся.

— Не качай головой, — прошипела она. — Я знаю, что ты можешь это сделать. Ты убийца богов. Его силы не сравнятся с твоими.

Он кинул на ее убийственный взгляд.

— О, ты даже не представляешь, Арти. На полном серьезе. Ты просто счастливица, что я еще не сразил тебя прямо на том месте, где ты стоишь.

— Ты не можешь. Ты поклялся, что не станешь этого делать.

— Да, но сейчас я думаю, что твоя смерть стоила бы моей.

— Ты не осмелишься.

Он зарычал, зная, что она права. Если он умрет, его мать вырвется на свободу, и все человечество сгинет в пламени ярости. Черт его возьми за то, что его это волнует.

Он мелено выдохнул, потом спросил Королеву Тайн об очевидном.

— И как же я могу защитить свою дочь, если ты не позволишь мне уйти отсюда еще две недели?

— Если ты понадобишься Катре, то можешь идти к ней. Но сначала ей должна угрожать опасность.

Эш замер, впервые услышав имя дочери.

— Катра? — По-гречески это означало «чистая»

Артемида кивнула.

— Она выглядит в точности, как ты. — Подняв руку, она вызвала изображение лица Катры, чтобы он смог её увидеть.

Слезы подступили к его глазам, когда он увидел красоту их дочери, но он не дал им волю. Он смотрел на картинку и понял, что он её знает. Это лицо он видел в снах. Женщина со светлыми волосами, которую он не мог узнать. Каким-то образом его подсознание знало, что она существует, и пыталось ему сообщить.

— Я её когда-нибудь видел? — спросил он; голос больше походил на шепот.

— Только однажды, насколько я знаю. Она исчезала вместе с другими кори1, когда ты появлялся неожиданно. Ты взглянул на нее, но потом я заставила тебя посмотреть на меня.