Читаем без скачивания Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Ладно, хватит цинизма. Внизу, над самой поверхностью Диска, и перед самым рассветом, летела метла, преследуя кромку ночной тени.

— Матушка!

День сделал отчаянный рывок и накрыл беглянок. Скалы на пути метлы словно вспыхнули, омытые разливающимся светом. Матушка почувствовала, как черенок метлы накренился, и с ужасом уставилась на скользящую внизу маленькую тень, которая оказывалась все ближе и ближе.

— А что будет, если мы ударимся о землю?

— Это зависит от того, смогу ли я найти камни помягче, — озабоченно пробурчала матушка.

— Метла сейчас разобьется! Неужели мы ничего не можем сделать?

— Ну мы можем сойти, к примеру…

— Матушка, — произнесла Эск тем раздраженным и примечательно взрослым голосом, которым дети обычно выговаривают своим заблудшим родителям. — По-моему, ты не совсем поняла. Я не желаю ударяться о землю. Я никогда не видела в этом ничего хорошего.

Матушка как раз пыталась припомнить походящее к случаю заклинание, жалея, что к камням головология не применима. Но если бы матушка Ветровоск различила в голосе Эск алмазно-твердые нотки, то, наверное, не крикнула бы:

— Ну так скажи это метле!

И они бы действительно разбились… Матушка вцепилась в свою верную шляпу и сжалась в ожидании удара. Метла вздрогнула, наклонилась…

…И пейзаж слился в одно неясное пятно.

На самом деле путешествие было довольно кратким, но матушка знала, что будет вспоминать о нем всю свою жизнь — особенно после плотного, сытного ужина, часика, эдак, в три ночи. Она будет вспоминать радужные краски, гудящие в несущемся навстречу воздухе, ужасное ощущение, будто на Вселенную уселось что-то большое и тяжелое.

Она будет вспоминать радостный смех Эск. Она будет вспоминать, как мелькала под ними земля и длинные горные цепи проскакивали мимо с отвратительным треском.

И никогда в жизни не забудет, как они догнали ночь.

Ночь появилась впереди — неровная линия тьмы, гонимая неумолимым утром. На глазах у окаменевшей от ужаса матушки эта линия превратилась сначала в кляксу, затем в пятно, в целый континент черноты, стремительно несущийся прямо на них.

Какое-то мгновение они ехали на гребне рассвета — рассвета, который с безмолвным грохотом обрушивался на землю. Ни один любитель серфинга никогда не катался на подобной волне. Метла пробила жаркий свет и плавно скользнула в лежащую за ним прохладу.

Матушка позволила себе перевести дух.

Темнота сделала полет несколько менее ужасным. Она означала также, что, если Эск надоест гнать метлу вперед, этот аппарат будет двигаться на собственной проржавевшей насквозь магии.

— .. — сказала матушка и, прежде чем совершить новую попытку, прочистила высохшее, как старая кость, горло. — Эск?

— Здорово, правда? Интересно, как это у меня получилось?

— Ага, здорово, — слабо вякнула матушка. — Но, прошу тебя, можно я поведу метлу? Не хочется улететь за Край. Пожалуйста!

— А правда, что Край света окружен гигантским водопадом и что, взглянув вниз, можно увидеть звезды? — полюбопытствовала Эск.

— Да. Теперь мы можем лететь помедленнее?

— Это, наверное, очень красивое зрелище…

— Нет! То есть нет, только не сейчас.

Метла замедлила ход. Окружавший ее радужный пузырь с громким “чпоком” лопнул. Ни толчка, ни малейшей дрожи не последовало. Матушка обнаружила, что вновь летит с приемлемой скоростью.

Матушкина солидная репутация зиждилась на том, что старая ведьма могла ответить на какой угодно вопрос. Заставить ее признаться в невежестве, даже самой себе, не удавалось никому. Но сейчас в яблоко ее сознания проник червячок любопытства.

— Как ты это сделала? — спросила она наконец.

За ее спиной воцарилось задумчивое молчание.

— Не знаю, — спустя некоторое время ответила Эск. — Просто я нуждалась в этом, и мое желание отразилось у меня в голове. Ну, словно ты внезапно вспоминаешь то, что когда-то забыла.

— Да, но как?

— Я.., я не знаю. Передо мной просто встала картина того, как все должно быть, и.., и я.., ну, вроде как.., вошла в эту картину.

Матушка уставилась в ночь. Она ни разу не слышала о подобном волшебстве, но, похоже, оно было ужасно могущественным и, возможно, смертельно опасным. Вошла в картину! Всякая магия тем или иным образом изменяет мир. Волшебники считают, что это все, на что она годна, — их не привлекает мысль оставить мир таким, каков он есть, и взяться за изменение людей, — но тут все оказалось более буквальным. Об этом стоило поразмыслить. На земле.

Впервые в жизни матушка задумалась о пользе книг. Может и впрямь в них содержится что-то очень важное, раз люди так носятся с этими пачками бумаги? Хотя она возражала против книг, руководствуясь исключительно моральными соображениями: она слышала, что многие из них написаны мертвыми людьми, а посему резонно было предположить, что читать их — это все равно что заниматься некромантией. Среди множества вещей, которые матушка не одобряла в этой бесконечно множественной Вселенной, была болтовня с покойниками, у которых, по всеобщему мнению, и своих неприятностей хватает.

“Однако их неприятности, — подумалось ей, — ни в какое сравнение не идут с моими”. Она озадаченно посмотрела на темную землю и рассеянно спросила себя, с чего это у нее под ногами засверкали звезды.

На краткий, сжимающий сердце миг ей пришло в голову, что, может, они действительно перелетели через Край, но потом она осознала, что тысячи крошечных точек под ней окрашены в чересчур желтый свет и к тому же мерцают. Да и где это видано, чтобы звезды составляли настолько аккуратный узор?

— Красиво, — заметила Эск. — Это город?

Матушка лихорадочно рассматривала землю. Если это и город, то чересчур большой. Однако вскоре, поразмыслив как следует, она поняла, что от него и правда пахнет, как от большого количества людей, ютящихся на очень ограниченном пространстве.

Окружающий воздух наполнили запахи благовоний, зерна, пряностей, пива, но над всем довлел тот запах, который исходит от поднявшихся грунтовых вод, от многих тысяч людей и здорового подхода к канализации.

Матушка мысленно встряхнулась. День гнался за ними по пятам. Она высмотрела наименее освещенную область, логично рассудив, что темнота свойственна кварталу бедноты, а бедные люди не имеют ничего против ведьм, — и мягко направила черенок метлы вниз.

Ей удалось зависнуть в пяти футах над землей, когда рассвет наступил во второй раз.

Ворота действительно были большими и черными. Выглядели они так, словно их выковали из сплошной темноты.

Матушка и Эск стояли в заполняющей площадь перед Университетом толпе.

— Не понимаю, и как это люди попадают внутрь? — задумчиво вопросила Эск.

— Полагаю, при помощи магии, — мрачно проговорила матушка. — Вот тебе и волшебники. Другие бы не выпендривались, а купили бы дверной молоток.

Она махнула метлой в сторону высоких створок и добавила:

— Не удивлюсь, если окажется, что для того, чтобы войти, нужно произнести что-нибудь типа “фокус-покус”.

Они находились в Анк-Морпорке уже три дня, и матушка, к своему огромному удивлению, начала получать удовольствие от пребывания в этом городе. Комнату себе и Эск она сняла в Тенях, древней части города, жители которой вели преимущественно ночной образ жизни и не совали нос в чужие дела, потому что любопытство не только убило кошку, но еще и сбросило ее в реку, предварительно привязав к ногам бедного животного тяжеленные камни. Комната располагалась на верхнем этаже, по соседству с надежно охраняемым жилищем одного почтенного скупщика краденного — хорошие заборы помогают добрососедским отношениям, совершенно разумно рассудила матушка.

В двух словах, Тени были прибежищем дискредитированных богов и не обладающих лицензией воров, ночных красоток и торговцев экзотическими товарами, алхимиков сознания и бродячих актеров — короче, здесь плескалась вся смазка, которая обычно густо устилает лезвие топора цивилизации.